улыбнулся Антон. — Я слышал, здесь число лошадей соответствует числу прислуги!
— Я знаешь о чём подумал, — вздохнул Алексей. — Что-то ответа от наших любезных нет. Пошлю ещё одно письмо.
— Александре не понравится, что на балу без неё буду, но коль не приехала, — пожал плечами Антон, но казался вполне довольным предстоящим праздничным вечером. — Ничего, поводим их ещё на балы и в театры!
— А чем твоя супруга вообще занимается, когда ты на службе? Всё дома? — поинтересовался Алексей, отложив газету.
— Да чем? — засмеялся друг. — Большую часть времени, разумеется, дома. Но уже год как занялась благотворительностью. Я не сразу согласился на сие увлечение, но нет же в этом ничего дурного. Так что, разрешил всё же посещать тот салон. У меня дел множество, внимания ей уделяется мало, увы, так хоть занята.
— Какой благотворительностью?
— Да как-то я и не интересовался. Занят был, а как вместе — не до бесед о салоне, — с намёком улыбался Антон. — Ну ты ж понимаешь, сам женат на любимой.
— Понимаю, — кивнул Алексей и вздохнул. — Я пойду напишу им, чтоб приезжали.
— Хорошо, а я пока снова схожу к дому Архарова, — собрался уйти Антон. — Погляжу, кто там ещё приглядывает. Тот же тип, или уже другой.
— Потом его выследим и допросим вместе. Без меня не действуй, — пригрозил шутливо Алексей, и засмеявшийся друг махнул рукой, покинув их комнату, а там и гостиницу, в которой остановились в Москве.
Тем временем, составив новое письмо для супруги, Алексей поспешил посетить почту и отправить его срочным курьером. После этого он погнал коня быстрее оказаться на месте, где в последние дни часто находился с Антоном и следил с ним за обстановкой вокруг дома Архарова.
На сей раз там казалось безлюдно. Редкие прохожие или проезжающий экипаж. Прогуливаясь то здесь, то на соседних улицах, время от времени возвращаясь к дому Архарова, Алексей так и не дождался появления друга.
Всё казалось странным… Чувствовался подвох… Возросшая тревога укрепилась, когда навстречу медленно вышел молодой человек в офицерском мундире. Догадываясь о том, что этот офицер направился к нему специально, Алексей остановился.
Он уставился на дом Архарова на противоположной стороне улицы, и офицер встал рядом:
— Он уехал.
— О ком это Вы, позвольте узнать? — с удивлением взглянул Алексей, окинув его изучающим взглядом. — И с кем имею честь?…
— Этого, увы, приказано не называть, — так же ровно ответил офицер.
Он тоже смотрел на дом Архарова, спрятав руки за спину, и казался равнодушным ко всему. Не дожидаясь ни следующего вопроса, ни каких-либо иных слов, он просто развернулся и так же медленно ушёл, как и явился.
— Ясно, — кивнул вслед Алексей.
Он оглянулся на дом Архарова вновь… Вновь оглянулся на улицу, но Антона не было видно. Странное ощущение сжимало душу, и Алексей поспешил вскочить на коня, пришпорив которого направил мчаться обратно к гостинице.
Вбежав в комнату, он уже знал, что Антона не застанет. Одна лишь слабая надежда теплилась, но сразу улетучилась, когда увидел, что здесь, действительно, никого не было. Так и прождал, пока не стемнело…
— Сначала убрали Николя, — встал Алексей к окну, тихо размышляя сам с собой. — Теперь Антона… Следующий…?
Усмехнувшись, Алексей оглянулся на закрытую дверь, но всё так и осталось до утра тихо…. безмолвно…
Одно решение пока принял Алексей — не прекращать то, зачем, по сути, и прибыл в Москву. Наполнившись новыми надеждами, что может Антон всё же вернётся с чем-то, что удалось выяснить, от чего не вернулся, он приехал сначала к дому Архарова и сразу постучался в дверь.
Долго ему не открывали, но несмело показавшийся в щели чуть приоткрытой двери слуга сообщил, что хозяину пришлось уехать на неизвестное время в имение под Томбовом. Понимая, что нет иного выхода, Алексей ушёл.
Оставив идею поговорить снова с Архаровым, а тем более продолжать следить за ним, Алексей решил остаться в Москве и выполнить его последнюю просьбу. Он понимал всю опасность того, что, если раскроют, чем занят, ставит под угрозу своё дальнейшее счастливое существование, как и благополучие родных. Всё же отказаться от данного дела не позволяла ему честь…
Алексей решительно приехал к театру, где, как знал, предстоит начать своё расследование, порученное Архаровым: отыскать тринадцатилетнюю особу, покинувшую дом и родных уже довольно долгое время. До этого дня успеха попасть в театр и поговорить с нужной особой не было… В театр не пускали, тем более для беседы с первой актрисой, к которой приходил…
Предприняв новую попытку, Алексей стоял у ворот театра. Он ждал, когда о нём доложат, и вернувшийся слуга уже по пути к нему улыбался с таким теплом, что Алексей невольно почувствовал облегчение на душе.
— Там сейчас репетиция. Просьба не тревожить, а обождать в зрительном зале, — торопился слуга открыть ворота.
Он пропустил Алексея пройти и кивнул на двери театра, откуда вышла молодая особа, сложив перед собой тонкие ручки:
— Вас проводит барышня-актриса. Госпожа Синявская согласна принять Вас, но после репетиции.
— Благодарю, — улыбнулся в ответ Алексей и поспешил к ожидавшей девушке.
Та быстро окинула его оценивающим взглядом, а улыбка, с которой смотрела, выражала явное восхищение…
— Почему же всегда такие красавчики ходят к нашей Синявской? — провожая в зрительный зал, кокетливо вопросила она.
Остановившись перед дверями, за которыми уже слышались реплики из сцены, что разыгрывали артисты, девушка обнажила ножку, выставив её перед Алексеем:
— Я не хуже буду. Мои ножки — тем более.
Медленно провёл он взглядом от её ножки к глазам… Улыбка в ответ… Считывание в глазах всех желаний… Алексей усмехнулся, подмигнув с намёком, и прошептал:
— Есть нечто иное в первой актрисе… И даже не главное место на сцене. Даже не прославленные красотою ножки… Но Вы правы, милая, Вы далеко не дурны собой.
— Я буду ждать, — прильнула девушка к его уху, после чего одарила поцелуем щёку и убежала, подхватив мешающийся подол.
Сразу вновь став серьёзным, Алексей прошёл в зал. Он тихо, чтобы не помешать артистам и наблюдающим за ними двум важным господам, сел на заднем ряду на самый крайний стул. Глядя на сцену и понимая, что видит ту самую знаменитую Синявскую, Алексей тяжело вздохнул.
В памяти снова всплыла последняя беседа с Архаровым и письмо, в котором тот сообщил важную тайну. Он смотрел на игру внешне удивительно прекрасной актрисы, а её игра казалась жизненной, настоящей, а не чем-то искусственным, как часто можно было лицезреть в театрах.
Когда же репетиция закончилась и все скоро разошлись, Алексей поднялся.
