– Я выгляжу… не так, как раньше! – проговорила Лалита.
– Вы будете выглядеть еще лучше, когда я поставлю вас на ноги! Но вы должны делать то, что я вам говорю!
Лалита улыбнулась. Ей была известна эта одновременно строгая и нежная интонация. Все няни так разговаривали со своими питомцами, и ее собственная няня – тоже. За этим скрывалась нежность, какой она никогда не получала ни от кого больше. Это была любовь, чем-то схожая с материнской, с той разницей, что няня «не потерпит никаких глупостей».
– Я буду делать все, как… вы скажете. Я очень хочу поскорее поправиться… – произнесла она, но сразу подумала: а действительно ли она этого хочет? Не ждут ли ее новые проблемы? И самой страшной была мысль о нем: огромном и разгневанном, неизвестном.
Нетти принесла ей свежую ночную рубашку из мягкого батиста, украшенную кружевами, и причесала ее, предварительно втерев в волосы мазь, которую, как она сказала, ей дала женщина, лечившая травами.
– Это лапчатка, или, как мы называли ее детьми, «пятипалечник», – сказала Нетти. – У вас волосы сильно отросли за время болезни. Они всегда быстро растут, когда человек без сознания.
– Я этого не знала! – воскликнула Лалита. – Но как я могла быть без сознания так долго?
– Мы оберегали ваш сон, ваша светлость. Сон – божественное лекарство. Мы лишь немного помогли ему.
– Что же мне давала та женщина?
– Думаю, что это были бирючина, зверобой и белый мак, – ответила Нетти, – но спросите ее сами, хотя она не всегда посвящает людей в свои тайны.
Нетти тщательно расчесала волосы Лалиты, и та снова заснула, потому что была еще очень слаба.
Когда она проснулась, уже наступил полдень. Подали чай и крошечные бутерброды. Все было изящно и красиво сервировано. После чая Нетти сказала:
– Его светлость хотел бы поговорить с вами.
– Его… светлость? – едва слышно прошептала Лалита и прижала руки к груди, словно защищаясь.
– Он каждый день навещал вас, чтобы наблюдать, как идет ваше выздоровление. – Нетти слегка усмехнулась. – Будто ваша светлость – одно из тех зданий, на восстановление которых он тратит так много времени!
Лалита не могла вымолвить ни слова. Она вся дрожала. Конечно, он захочет обсудить с ней будущее, как ему избавиться от нее.
Нетти достала из ящика комода шифоновый платок, отделанный кружевами, и накинула ей на плечи. Затем поправила подушки и, словно почувствовав, что лорд Ротвин подходит к двери, направилась к ней. И в тот же момент послышался стук.
– Входите, милорд. – Няня открыла дверь.
Лалита затаила дыхание.
Почему-то она ждала, что он будет в черном. Ей запомнился его плащ, напоминавший крылья летучей мыши. Но Ротвин был в синем сюртуке нараспашку, высокий шейный платок и белые отвороты лакированных ботинок делали его гораздо изящнее и одновременно менее зловещим. Когда Лалита заставила себя посмотреть ему в лицо, она не нашла в его выражении ничего дьявольского. Он был самым красивым мужчиной, которого ей когда-либо приходилось видеть. Но все-таки он по-прежнему внушал ей страх.
Она казалась очень маленькой и хрупкой в огромной кровати под розовым бархатным пологом. Полуденное солнце освещало комнату золотистым светом, но Лалита оставалась прозрачно-бледной.
Лорд Ротвин подумал, что никогда не встречал женщину с волосами такого странного цвета. Они казались почти пепельными, а глаза ее были темно-серыми, как неспокойное море. Прозрачный свет шел из самой глубины этих необыкновенных глаз.
– Я рад, что вам лучше, – произнес лорд Ротвин.
Лалита тонкими пальцами прижимала к груди шифоновый платок, не зная, что ему ответить.
– Мы с Нетти очень беспокоились за вас, – продолжал он, давая ей время прийти в себя. – Но теперь ваше здоровье улучшается с каждым днем. Скоро вы настолько окрепнете, что сможете выйти в сад. Он очень красив в это время года.
– Я… я хотела бы… – только и смогла выговорить Лалита.
– Тогда вы должны во всем слушаться Нетти, – сказал лорд Ротвин. – Я был обязан так делать всю мою жизнь. – Он улыбнулся, и слабая ответная улыбка тронула губы Лалиты.
– Я… прошу прощения! – произнесла она, понимая, что он ждет, чтобы она сама начала разговор.
– Вам не за что извиняться. Это я должен извиниться перед вами.
– Я… должна была остановить вас. Это ошибка, что я позволила вам… сделать это.
– Вы не могли обойтись без посторонней помощи, – произнес Ротвин, делая вид, что не понимает, о чем говорит девушка.
– Я… струсила… Маме… было бы… стыдно… за меня. – Она произнесла это не раздумывая, но почти сразу лорд Ротвин снова увидел ужас в ее глазах, которые казались огромными. Он подошел к кровати и сел поближе к ней.
– Мы женаты, Лалита, – сказал он, – и между нами не должно быть никаких недомолвок и никакой лжи. Той ночью я, обуреваемый жаждой мести, вынудил вас выйти за меня замуж. Перед тем как потерять сознание, вы сказали, что вас избила мачеха. Но потом вы исступленно твердили, что это была ваша мать.
Лалита потупилась, нервно теребя платок, и не отвечала.
– Позвольте мне уверить вас, что никто и никогда не посмеет больше тронуть вас. Теперь вы находитесь под моей защитой. Вы моя жена, и все ваши прошлые страдания окончены навсегда! – произнес лорд Ротвин.
Лалита взглянула на него, и лицо ее словно озарилось внезапным светом. Она, казалось, поверила его словам. Очень тихо девушка проговорила:
– Но я не могу остаться здесь… с… вами. Я вам… не нужна… И если вы… отошлете меня… прочь, никто никогда не узнает, что вы… женились на мне.
Глядя ей прямо в лицо, лорд Ротвин спросил слегка изменившимся голосом:
– Лалита, вы действительно готовы скрыть тот факт, что мы женаты? Исчезнуть из моей жизни?
– Это было бы весьма… легко… сделать. И для вас это единственное… возможное решение… Я… не подходящая… жена для вас. И вы вовсе не хотели жениться на мне…
– Я вынудил вас выйти за меня замуж, чтобы отомстить вашей сестре. Но это был законный и юридический, и религиозный акт. Я женился «на мисс Стадли».
– Я спасла ваши десять тысяч гиней? – помолчав, спросила Лалита.
– Да, но я отказался взять деньги.
– Почему?
– Я скажу вам правду, и я надеюсь, что и от вас всегда буду слышать только правду. После того как ваша сестра дала согласие убежать со мной, я доверился двум своим самым близким друзьям. Один из них прямо заявил, что я глуп, что Софи Стадли выйдет замуж только ради того, чтобы занять место в лондонском высшем свете. Если ради меня она готова бросить Джулиуса Вертона, то лишь потому, что герцог, вероятно, проживет еще долго, так что боится слишком долго прождать, пока он получит титул.
Лалита вспомнила, как Софи говорила именно это и почти теми же словами.
– Я неистово набросился на него. «Софи любит меня, а не мое положение в обществе», – твердил я подобно желторотому юнцу, – продолжал Ротвин с легким оттенком презрения. – «Позвольте нам доказать наше утверждение, – предложил мой друг. – Держу пари на десять тысяч гиней, что, если бы мисс Стадли не сомневалась в смерти герцога Йелвертона в ближайшие дни, она сдержала бы слово, данное Джулиусу». Я презрительно высмеял его, потому что был совершенно уверен в искренности любви Софи. Чтобы доказать это, мы сочинили письмо и послали вашей сестре. Она должна была получить его прежде, чем встретиться со мной.
– Это было жестоко… устраивать такое испытание…
– Жестоко или нет, но ваша сестра доказала, что я действительно вел себя как круглый дурак. Мой друг, по справедливости, выиграл это пари!
– Это было… честно с вашей стороны – не взять деньги.
– Я рад, что вы одобряете мое поведение, – улыбнулся лорд Ротвин.
– Но ваша светлость пострадали… вы женились на… на мне! Вы ведь сказали, что мы не будем… притворяться, – проговорила Лалита. – Тогда позвольте мне говорить… искренне. Вы полюбили Софи, потому что она самая красивая девушка в Англии. А ваша жена – я, которую вы не любите, которой не можете восхищаться! Лучше всего для вас… избавиться от меня.
