– Прошу прощения за причиненное беспокойство. Сколько я вам должен на этот раз?
Хозяин гостиницы чуть расслабился.
– Пять фунтов хватит для покрытия расходов.
Джеймс даже засмеялся:
– Пять фунтов?! Да это просто грабеж!
Лысый коротышка покачал головой:
– Нет, ошибаетесь. Вы разбили все окна на северной стороне, разломали стол и четыре стула. Кроме того, выбили передние зубы мяснику, и тот кровью залил весь зал.
Наступила тишина. Только кровь шумела в ушах у Джеймса. Он не мог поверить в то, что сообщил ему хозяин заведения, но и не верить ему у него не было оснований. Впрочем, кое-какие угрызения совести Джеймс все же начал испытывать – явный признак того, что кое-что он все же здесь вчера натворил. Мясник был заметной фигурой в городе – заметной во всех смыслах. И силы он был недюжинной, так что ни один человек в здравом уме не стал бы набрасываться на него с кулаками.
– Так он по заслугам получил? – спросил Джеймс, не придумав ничего лучшего.
– Он заслужил извинения, – ответил хозяин гостиницы, скрестив руки на груди.
Джеймс обреченно вздохнул. «Пожалуй, заплатить придется», – подумал он.
– Ладно, хорошо. Но пять фунтов – слишком много за несколько разбитых окон и кое-что из мебели.
– Дама несколько раз заказывала выпивку для всех присутствующих, – сказал хозяин.
Джеймс в недоумении заморгал.
– Она угощала – ей и расплачиваться, разве не так?
– Но этой леди здесь нет, – возразил хозяин. – Кроме того, найдется немало свидетелей из тех, кто имел удовольствие присутствовать здесь вчера. И все они подтвердят: вы заявили, что все ее расходы берете на себя. И, конечно, за номер тоже придется заплатить.
– Но я всего лишь проводил леди в ее комнату. – Джеймс понимал, что джентльмену не пристало торговаться и отказываться платить за свою даму, но сейчас в нем заговорило упрямство. С какой стати он должен платить за снятый ею номер, если у него у самого есть жилье, которое его вполне устраивает и за которое он исправно платит? – Так она не заплатила за номер, когда съехала? – спросил он с раздражением.
Хозяин гостиницы молча покачал головой.
– А вы, случайно, не знаете, как ее зовут? – спросил Джеймс с надеждой в голосе.
Хозяин явно пребывал в замешательстве. Покосившись на Уильяма, он пробормотал:
– Э… Разве ее зовут не миссис Маккензи?
Рядом с Джеймсом сдержанно хохотнул его брат. Джеймс же непроизвольно сжал кулаки.
– Нет, она не моя жена. – По крайней мере сам он так не думал.
Лысый коротышка упрямо набычился.
– Это, конечно, не мое дело, мистер Маккензи, но вы оскорбляете леди. Если вы ее потеряли, это не ее вина, а ваша. Обращались бы вы с женой более уважительно, так она бы, скорее всего, с вами и осталась, а не сбежала на рассвете.
– Это не ваше дело, – процедил сквозь зубы Джеймс. – Вы об этом ничего не знаете.
Но коротышка не желал униматься.
– Полагаю, что из всех Маккензи только с вами одним и могло такое случиться. Ваш отец, лорд Килмарти, точно бы в такую историю никогда не впутался.
– Я не мой отец. – И снова Джеймс почувствовал знакомую тяжесть в груди – вина камнем лежала на сердце. – Она не моя жена, – повторил он вновь.
– А я не вчера родился, сэр, – парировал хозяин гостиницы. Щеки его раскраснелись. – Этой ночью странные вещи тут творились, это я признаю, и я вам сочувствую. Но свои пять фунтов я получу.
Джеймс был уже готов взорваться, как паровой котел, но тут на плечо ему легла тяжелая ладонь Уильяма и он сдержался. Однако эта женщина ведь, перед тем как сбежать, не расплатившись по счету, едва его не убила! А трактирщик еще смеет говорить ему, что он недостаточно уважительно к ней отнесся! Да если бы он, Джеймс, отдохнул получше, то нашел бы, что ему на это сказать! Вообще-то диспут – его любимый конек, но сегодня головная боль выбила его из формы, и Джеймс вынужден был признать тот факт, что с деньгами придется расстаться. Господи, да он бы все на свете отдал, только бы поскорее сбежать от этой вони и от связанных с этим вонючим местом воспоминаний, вернее – отсутствием воспоминаний о женщине, так его унизившей.
Джеймс провел ладонью по сюртуку. Его бухгалтерская книга была на месте – в левом кармане. Он помнил, как просматривал свои счета накануне днем, как собирался положить деньги в банк. Собирался, но, как всегда, опоздал – прибыл к банку на пять минут позже закрытия. Джеймс полез в другой карман и нащупал лишь запонки с инкрустацией из слоновой кости – подарок матери на Рождество.
Кое-чего в кармане не хватало. Джеймс поднял глаза на брата.
– Ты не видел мой кошелек?
Уильям присвистнул.
– Она что, твой кошелек забрала?
– Пока не ясно, – пробормотал Джеймс. – Так ты не видел его в комнате?
Братья вернулись в номер, и хозяин поднялся вместе с ними. Поиски вели все трое. Стащили с постели простыни, заглянули под кровать и обшарили сломанный шкаф. Комнатка была совсем крохотная, и количество мест, где мог скрываться набитый деньгами кошелек, было ограниченно.
– Его тут нет, – констатировал наконец Джеймс.
– Да, верно. И теперь, когда я увидел ваш номер, вы мне должны не пять, а шесть фунтов. – Коротышка выразительно обвел взглядом комнату.
Уильям услужливо раскрыл свой кошелек и отсчитал заявленную хозяином баснословную сумму. У Джеймса же при виде того, как брат отсчитывал деньги, расплачиваясь за него, чесались руки – ужасно хотелось разгромить оставшуюся в комнате мебель.
– Я верну, – выдавил он.
– Ни к чему, Джемми, братишка. Я только рад помочь, – поспешил ответить Уильям и, наклонившись к брату, добавил: – Но, конечно, ты будешь мне за это всю жизнь благодарен.
– Ты получишь деньги! – прорычал Джеймс. Он ни за что не доставит Уильяму удовольствия считать себя его благодетелем.
Но возмущение отступило на второй план, когда Джеймс наконец-то осознал, какая беда с ним приключилась. Ведь в пропавшем кошельке было пятьдесят фунтов, что равнялось жалованью Джеймса за полгода или даже побольше, если учесть, что дела у него пока что шли неважно. И деньги забрала она, эта женщина! Пусть у нее лицо как у феи, а губы как у куртизанки. Пусть из-за нее у него до сих пор голова не проходит. На кону сейчас стояло больше, чем возвращение памяти или гордости.
Тот кошелек, что забрала его ночная спутница, значил для него больше, чем просто деньги. Джеймс отказывал себе во всем, откладывая каждое пенни с единственной, главной целью, – и вот теперь все его жертвы оказались напрасными. Наверное, в жизни бывали вещи похуже, чем служба солиситора в маленьком городке вроде Морега, но за год своей практики Джеймс ничего хуже не видел.
