– Прости меня, – повторил он. – Я просто не… просто… Дьявол, я виноват.
Она молча отвернулась, тем не менее, Девеллин знал, что ее страх не прошел, и открыл глаза.
– Послушай, Руби, давай покончим с этим. Просто сними одежду и ложись, хорошо? Позволь мне быстро облегчиться, и я пойду своей дорогой. Я не хотел тебя пугать.
– Я не испугалась. – Голос был твердым, просторечный выговор почти исчез. – Я тебя не боюсь, Девеллин.
Проклиная ослепившую его темноту, он пытался разглядеть ее лицо. Да, испуганной она уже не выглядела. Если страх и был, она хорошо его скрывала.
– Не хочу пугать тебя, – сказал он, больше не прикасаясь к ней. – Я не из тех, кто получает от этого удовольствие, Руби.
– Ладно, – прошептала она, потом положила руки ему на грудь. – Эта шикарная вещичка помнется, дорогуша. – Голос опять стал веселым. – Давай от нее избавимся, а? Может, придумаем, куда ее лучше употребить.
– Может, – согласился Девеллин.
Без труда, развязав сложный узел галстука, она половиной обмотала свою шею, потом рывком притянула маркиза к себе, поцеловала уголок рта, провела языком по его нижней губе и сжала ее зубами. Не слишком нежно. Девеллина вдруг пронзило такое неистовое желание, что он едва устоял на ногах.
– Боже мой, женщина, – прошептал маркиз, когда она стала расстегивать ему брюки.
Он не знал, как вести себя, чтобы снова не испугать Руби, поэтому стоически терпел муку ее прикосновения. Кажется, она того и хотела. Наконец она сорвала с шеи галстук, бросила его на подушку и, удовлетворенно вздохнув, опустилась на колени, чтобы стянуть с него сапоги, а затем принялась за носки.
Странно. Девеллин не мог вспомнить, чтобы его когда-либо раздевала женщина. Несколько расстегнутых пуговиц или развязанный галстук не в счет. И ему нравилось смотреть, как она это делает.
Ему нравилась Руби. Нравились ее роскошная фигура, ее странный хрипловатый голос. Она же не в его вкусе, это, несомненно, но он готов на все, чего бы она ни захотела. Позволить ей испробовать на нем ее способ. Позволить ей заставить его просить. Даже содержать ее в каком-нибудь темном и чистом месте, купив ей красивые платья.
Господи, он стал бы посмешищем для своих друзей. Но ему плевать. Когда Руби поднялась на ноги, он вдруг положил руку ей на плечо.
– Подожди, – сказал он и другой рукой нетерпеливо расстегнул последнюю пуговицу брюк.
– Тебе не терпится, Девеллин? – Губы коснулись его шеи под ухом. – Ты хочешь, да?
Он смог лишь кивнуть и чуть не задохнулся, когда прохладные руки скользнули вниз по его животу и подняли рубашку. Девеллин отпустил стойку, чтобы одной рукой стянуть рубашку через голову.
– Право, – прошептала Руби, увидев его грудь. – Сложением ты как постный бок мясной туши.
– Чего ты хочешь, Руби? – процедил он сквозь зубы. – Что бы это ни было, женщина, ради Бога, продолжай это, пока я не взорвался.
Наклонившись, Руби обвела языком один из его сосков.
– Не так быстро, замечательный большой жеребец, – прошептала она.
Пока язык ласкал ему грудь, ее руки стаскивали с него штаны. Когда они упали к его ногам, он смутно осознал, что уже совершенно голый, хотя она полностью одета.
– Сними его, – простонал он и потянулся к лифу. – Сейчас же. Пожалуйста.
Руби подтолкнула его к кровати.
– Ложись, Девеллин, – приказала она, сбрасывая туфли. – Ложись на кровать, милый, и, клянусь, я дам тебе все, чего ты заслуживаешь.
Маркиз подчинился. Он лежал неподвижно, просто следя за нею и чувствуя нетерпеливое желание.
– Теперь платье, Руби, – умолял он. – Сними его, дай мне увидеть все. Твою грудь. Твой живот. Все. Боже, пощади меня, поторопись.
Улыбнувшись, она подняла юбки, села на него верхом и широко раздвинула ноги.
– Ты хочешь, чтобы я умолял, Руби? Да? Ну, пожалуйста. Ради Бога, возьми меня.
Он больше не интересовался платьем, сейчас это не казалось важным. Его обволакивал запах женщины. Она, как ни странно, пахла чистотой и свежестью. Девеллин чуть не застонал; Руби поцеловала его, жадно, пылко, и он протянул руку, намереваясь отыскать в ее панталонах разрез или вообще сорвать, их. Но Руби, кажется, имела другое намерение. Обхватив тонкими пальцами его запястье, она завела ему руку за голову.
– Медленно, – прошептала она. – Давай очень медленно, хорошо? Я хочу немного тебя раздразнить. Ты покроешь меня, когда совсем будешь в мыле.
Девеллин понял ее намерение, только почувствовав, как чулок туго связывает его запястье. По телу пробежала странная дрожь. Он знал мужчин, которых чрезвычайно возбуждали подобные забавы, даже худшие. Он, видимо, принадлежит к их числу. Хотя маркиз выпил огромное количество алкоголя, его плоть была твердой, как дверной молоток, и подрагивала от каждого удара сердца.
– Быстрее, – прошептал он, когда Руби закончила поцелуй. Она больно сжала зубами ему горло. – Не медли, – задохнулся он.
– Что за спешка, милый? – спросила она, завязывая второе запястье его собственным галстуком.
– Дай мне войти, Руби, – умолял он, – Сейчас же.
– Мистер Девеллин, я почти готова дать то, что тебе нужно.
– Руби, ты не понимаешь! – Он крепко зажмурился, чтобы не потерять самообладание. – Я больше… уже не могу… не могу ждать…
Сильный рывок – и его запястья были привязаны к деревянной стойке кровати.
– Придется, дорогуша, – хладнокровно произнесла она. Почувствовав, что она приподнимается, Девеллин открыл глаза.
– Руби, что…
Она так крепко заткнула ему рот вторым чулком, что он не мог вздохнуть. Маркиз был удивлен. Даже сконфужен. Но только на секунду. Потом до него вдруг дошло.
Дьявол бы ее побрал!
Эта дрянь уже шарила по карманам, словно белка. Кошелек. Часы. Табакерка. Ключи. Деньги. Она забрала все, что у него было, даже столь дорогой его сердцу медальон.
Он беспомощно промычал.
– Нет, останешься с заткнутым ртом, расчудесный.
Бесцеремонно сунув добычу в саквояж, лежавший на ночном столике, Руби перевязала его куском веревки. Маркиз развернул туловище, сбросил одну ногу с кровати и почти ухватил ее за талию, но шлюха с сумкой в руке отскочила.
– Девеллин, ты настоящий идиот. – Она быстро привязала саквояж к телу. – Как бы мне хотелось, чтоб ты сейчас мог на себя посмотреть.
Она вытащила ключ из дверного замка, бросила его в окно, потом сорвала с крючка серую накидку и завернулась в нее. Каждое движение было рассчитанным, умелым. Ей-богу, она проделывала такое и раньше. За это он собирался удавить ее. Дважды. И попытался ей это сказать.
– Неужто? – улыбнулась Руби, толкнув оконную раму. – Пока, дорогуша. Ах, чуть не позабыла! – Она сделала шаг к кровати. – Вроде как ты хотел глянуть на мои клецки, да? И я как бы пообещала, верно?
