Но время и место не совсем располагали к таким воспоминаниям. Констатировав смерть, врач попросил Китти сделать все необходимое вместе с другими женщинами дома, чтобы подготовить тело покойной к погребению. Сэр Кристофер пригласил Тремэна в свою любимую комнату, где он проводил много времени, нечто вроде музея охоты, выходящего окнами прямо в парк и служившего ему кабинетом, курительной комнатой и библиотекой одновременно.
– Я думаю, вам следует отпустить вашу карету. Седвик получил приказание приготовить для вас комнату и внести туда ваш багаж.
– Вы напрасно это сделали – я не хочу здесь оставаться...
– И тем не менее вам придется! Стоит ли мне напомнить вам о данном вами обещании?
– Я никогда не забываю о данных мной обещаниях и хочу сразу же забрать своего сына.
Слабая улыбка растянула бледные губы баронета.
– Ну что же, месье Тремэн. Будем откровенны. Мне вполне понятно ваше нежелание пользоваться гостеприимством этого дома. К сожалению, боюсь, что у вас нет выбора. Было бы жестоко увезти Артура, прежде чем его мать будет похоронена, но к тому же замок стоит далеко от населенных пунктов и ближе чем на расстоянии одного лье нет ни одного постоялого двора.
– Это не имеет значения, поскольку в моем распоряжении имеется карета. Здесь я чувствую себя несколько стесненно... но я благодарен вам за оказанный мне прием. Естественно, прежде чем уехать, я хотел бы увидеться с сыном. Не скрою, я был очень удивлен, не найдя его у изголовья умирающей матери. Так же как и остальных членов семьи...
– Никто из нас не знает, где находится Эдуард. По-видимому, в Лондоне, от которого, так же как и от приятелей по попойкам, он далеко не уезжает. Что касается Лорны, то вот уже два дня она обшаривает окрестности вместе с Джереми Брентом, воспитателем Артура. Стоит вам сразу же сказать: мальчик исчез...
Тремэн, подошедший к огню, чтобы согреть заледеневшие руки, вздрогнул.
– Исчез? Так вот почему Мари просила, чтобы он вернулся?..
– Да, он взял лошадь и среди ночи куда-то умчался. Не давая никаких объяснений. Его легко понять, если знать его характер...
– Вы находите? Я думаю, он любит свою мать. И вот, зная, что она умирает, он все-таки уехал?
– Да... Видите ли, мне кажется, я его хорошо знаю. Это трудный ребенок, очень скрытный, пугливый и необыкновенно гордый...
– Я не вижу в этом ничего дурного. Я знал когда-то мальчика примерно с таким же характером...
– Если это были вы, то вам это поможет найти с ним контакт. Тем более что и внешне он очень на вас похож. Это, однако, не значит, что он готов вас принять. Когда он узнал, что я вызвал вас и что Мари хочет поручить его вам, вы бы знали, какой ураган страстей мы пережили: это было настоящее восстание. Вы знаете, трудно найти общий язык с двенадцатилетним подростком.
– Я знаю. Моему сыну Адаму, которому столько же лет – разница лишь в несколько месяцев, – не пришлось так страдать, когда умерла его мать: он был совсем маленький. Что же касается Артура, мне кажется, это нормально, что он так восстает против того, что считает несправедливым, преступлением против природы. Ведь это ужасно – ребенком потерять свою мать. Особенно если она молода и... красива. Я понимаю это!
– Я рад, что нашел в вас такое понимание. К сожалению, речь идет не об этом. Туберкулез, который унес жизнь Мари, у нее уже давно, и мальчик постепенно свыкся с ужасной мыслью, что она должна умереть. Он также знает, что врачи мне тоже отпустили очень мало времени...
– Сколько? – спросил не очень деликатно Тремэн.
– Два... три месяца...
– Если я правильно понял, я единственная причина его гнева и его побега? Но почему? Он считал вас своим отцом и когда узнал о том, что это не так?..
– Он носит имя Тремэн, – заметил сэр Кристофер тихо. – Он прекрасно знает, что я для него никто. Мари часто, – особенно когда поняла, что она обречена, – пыталась говорить с ним о вас, но каждый раз он обрывал ее. Прошу прощения, но, мне кажется, он ненавидит вас, даже не будучи знаком с вами. Этому есть много причин, но главное, он ставит вам в вину, что вы не женились на его матери и не создали нормальную семью, о которой он, возможно, мечтал.
– А другие? Должен же быть кто-нибудь еще, кто ему дорог.
– Вы француз... Мне кажется, он привязан лишь к одной стране, которую действительно знает. Накануне своего побега он умолял меня разрешить ему устроиться на один из кораблей Его Величества, когда Мари покинет нас.
Гнев, охвативший его, заставил даже забыть о своем горе. Англичанин! Сын, которого Мари завещала ему, в котором течет его кровь, считает себя англичанином! Вот уж только этого не хватало!
– И вы ему отказали? А ведь это было единственное решение!
– Но Мари так не считала. Она никогда не любила Англию, храня в своем сердце воспоминания о родной Канаде. Так же как и вы, если я правильно вас понял. Мысль о том, что ее сын будет служить в британских военно-морских силах, была ей невыносима: она считала это предательством по отношению к своим предкам и, конечно, к вам!
– У нее всегда была чувствительная душа, но она должна была бы знать, что эта битва была проиграна с самого начала. Нельзя безнаказанно идти против призвания мальчика, и если он любит море...
Это слово поразило его в тот самый момент, когда он его произнес, потому что он сразу вспомнил мальчишку с берегов реки Святого Лаврентия, который мечтал о дальних морских путешествиях, сидя на рулонах такелажа в порту Квебека. Значит, в его ребенке проснулись те же устремления, та же неодолимая страсть... А вот Адам... не проявлял никаких чувств к морю. В сердце его шевельнулось сожаление, все это было грустно до слез. Но он постарался сдержать себя и не поддаваться чувствам.– Придется забыть об истории и о мечтах Мари. Было бы преступно противоречить Артуру в тот момент, когда он выбрал свою судьбу. Ищите его и найдите... и надо исполнить его желание. Я предпочту увидеть его моряком, с честью носящим английскую форму, чем увеличить число французов-неудачников....
– А ваша клятва? Даже если вы и не хотите им заниматься, вы дали это обещание! Перед лицом умирающей! Вы не боитесь навечно нарушить ее покой?
Несмотря на серьезность этих слов, Гийом едва удержался от улыбки. Вера в привидения у людей, живущих за Ла-Маншем, всегда смешила его и вызывала даже чувство сострадания. Но он сдержался и ответил очень учтиво.
– Я уверен в одном, – сказал он, – что там, где она сейчас находится, Мари знает, что ошиблась, пытаясь принудить своего сына. Она слишком его любила, чтобы видеть его несчастным...
Сэр Кристофер издал какой-то жалобный звук и упал в кресло. Губы и нос побелели и как-то сжались. Гийому показалось, что лорд сейчас потеряет сознание, и он бросился к двери:
