– Ну, довольно! – перебил его лорд Оверсли. – Ты ведь не размазня какая-нибудь, так не нужно сидеть здесь и нести мне всякий неудобоваримый вздор! Ты ничего не мог поделать, а если думаешь, что Барди хотел твоего присутствия в доме, то ошибаешься. Не говоря уже о том, что он гордился тобой, – Господи, видел бы ты его, когда о тебе упомянули в одной из военных сводок Он не хотел, чтобы ты обнаружил, насколько глубоко он увяз в долгах. И всегда считал, что сможет справиться и; привести все в порядок! Должен Признаться, что ему несколько раз потрясающе повезло, – задумчиво добавил его светлость. – Жаль, что… Но так всегда происходит с настоящим игроком. Ладно, ладно, об этом молчок! Но если ты собираешься возложить вину За этот гром с ясного неба на кого-то еще, помимо твоего отца, возложи ее скорее на Стивена, чем на себя! Во сколько же этот молодой распутник обошелся Барди! Я должен был рассказать тебе об этом, Адам, но больше мы и словом об этом не обмолвимся, бедного парня уже нет на свете.
Повисло непродолжительное молчание, которое первым нарушил Адам:
– Не знаю, что и сказать, но есть нечто такое, в чем я должен винить себя, сэр. И это настолько же верно, насколько правы и вы.
Лорд Оверсли ответил с сердечностью, видимо скрывающей смущение:
– Я – нет Я не собираюсь болтать всякую чушь, будто не понимаю, что ты имеешь в виду. Правда без прикрас состоит в том, что мне ни в коем случае не следовало близко подпускать тебя к моей девчонке, – и я это знал! – Он криво усмехнулся. – Видишь ли, Адам, никого я так не хотел бы видеть своим зятем, как тебя, будь у меня все в порядке с финансами, но я знал, что это не так, и должен был спровадить тебя, как только заметил, куда ветер дует. Дело в том, что я считал это всего лишь флиртом, а тебе – видит Бог – в то время нужно было как-то отвлечься! Я никак не предполагал, что это продлится после твоего возвращения в армию. И уверен, этого не произошло бы – по крайней мере с Джулией! – если бы не этот убийственный случай, потому что нельзя отрицать, что Джулия привлекательная девчонка и у нее нет недостатка в ухажерах. Они так и вьются вокруг нее с тех пор, как она вышла в свет, и ей присвоили столько же глупых прозвищ, сколько и жене бедного Уильяма Лэмба. Фея, Сильфида; Зефир!.. Тьфу! – сказал его светлость, безуспешно пытаясь скрыть свою гордость, – Достаточно, чтобы вскружить голову девчонке. Нет, я не говорю, что она не огорчилась, когда ты уехал обратно в Испанию, – огорчилась. Более того, ее мать сказала бы, что у нее началась хандра, но все это вздор. Девушка, которой посылают по дюжине букетов в день, не страдает хандрой! Я говорю это не для того, чтобы ранить тебя, Адам: она бы забыла этот короткий эпизод, если бы какие-то болваны не назвали ее недосягаемой. Конечно, это выбило у нее почву из-под ног. Она вообразила, что связана обетом с доблестным воином и сотворила из тебя такого героя, что волосы дыбом вставали! А потом бедный Барди погиб, и от нее никак нельзя было утаить, что ты в затруднительном положении. И вот теперь она заявляет, что никогда тебя не бросит, и это просто убивает меня, вернее, убивало бы, если бы я не знал тебя слишком хорошо, чтобы считать… проклятие, Адам, чертовски трудно говорить тебе это, но…
– Вам незачем это говорить, сэр! – прервал его Адам, поднимаясь и подходя к окну быстрой, неровной неходкой. – Конечно, это невозможно. Я понимал это с тех самых пор, как впервые повидался с отцовским поверенным в делах, – простите, мне следовало немедленно прийти к вам! Я надеялся, что, возможно, дела не настолько плохи, как описывал Уиммеринг. Но на самом деле они оказались даже хуже. Я не в том положении, чтобы предлагать кому-то руку и сердце. Мне и не снилось даже, что смогу такое произнести, но я желаю – да, от всего сердца! – чтобы она забыла меня! – Голос Адама задрожал; он сделал мужественную попытку скрыть свои чувства. – Тогда мне не пришлось бы идти на попятную, что я и должен сделать, – и потому пришел сюда, чтобы сказать вам об этом.
Лорд Оверсли, поднимаясь и тоже подходя к молодому человеку, чтобы положить, руку на его плечо, сказал:
– Я знаю, мой мальчик, знаю! И будь я богатым человеком…
Его прервали. Дверь внезапно раскрылась, послышался мужской голос, воскликнувший: «Нет, Джулия, черт возьми, тебе нельзя!..» – и они с Адамом, обернувшись, увидели, что мисс Оверсли стоит на пороге, ухватившись одной рукой за дверную ручку, а в другой держа свой хлыст для верховой езды и перчатки.
Какое-то время она оставалась там, рот был приоткрыт от нетерпения, глаза, слишком большие для ее маленького, нежного личика, полны света. Она являла собой поистине прекрасное зрелище, была стройным созданием, настолько хрупким, что легко было понять, отчего поклонники зовут ее Сильфидой. Даже пушистые локоны, выбивавшиеся из-под шляпки, подобно киверу, были воздушными, а строгого покроя платье для верховой езды, казалось, только подчеркивало ее волшебное очарование.
Адам стоял, не в силах оторвать от девушки пристального взгляда, и его глаза выражали все, что было у него на сердце. Она выронила хлыст с перчатками и бросилась вперед, воскликнув негромким, радостным голосом:
– Я это знала! Я не могла не знать, когда ты так близко от меня, Адам!
Входя в комнату следом за ней, ее брат Чарльз приглушенным голосом пояснил отцу:
– Увидела шляпу в прихожей и догадалась, в чем тут дело! Упорхнула прежде, чем я понял, что у нее на уме.
Она бросилась бы в объятия Адама, но он помешал ей, ухватив ее руки, сжав до боли, но удерживая ее на расстоянии. Он был очень бледен и не смог вымолвить ни слова, кроме ее имени. Он склонил голову, чтобы поцеловать ей руку, а его собственные руки дрожали от волнения.
Лорд Оверсли предостерегающе молвил:
– Пожалуйста, умерь свой пыл, Джулия! Мы все рады снова видеть Адама, но для столь бурных чувств, кажется, нет повода. Вроде бы, Адам, ты не виделся с Чарли, когда в последний раз был в Англии, но, полагаю, вы не забыли друг друга?
Его наследник, благородно поддержав эту попытку создать отвлекающий фактор, немедленно отозвался:
– Господи, конечно нет! То есть я помню вас, Линтон, Хотя, возможно, вы меня и не помните. Как поживаете?
Адам отпустил руки Джулии. Он был по-прежнему бледен, но ответил более или менее спокойно:
– Конечно я вас помню! Однако признаюсь, что мог бы при встрече не узнать вас.
– Еще бы, ведь когда вы в первый раз пошли в армию, я был еще подростком. Господи, как же я вам завидовал!
– Адам! – произнесла Джулия. – А что папа тебе говорил?
– Ах, Джулия, ради Бога! – раздраженно перебил ее лорд Оверсли. – Я не сказал ничего такого, чего Адам не говорил сам, так что…
