«Страх — это естественный грех, — писал Фрэнк Стеджер. — В основе всего зла в мире лежит тот факт, что кто-то боится кого-то. Эта холодная, хитрая змея обвивает вас. Ужасно жить человеку, охваченному страхом. Это самое страшное состояние».
Вирджиния захлопнула книгу «Магия крыльев» и встала. Она пойдет к доктору Стинеру.
Не так страшен черт, как его малюют. Доктор Стинер был прямолинеен и резок, как всегда, но он не сказал, что жалобы Вирджинии надуманны. После того, как он выслушал все жалобы, задал несколько вопросов, провел быстрое обследование, он сел напротив девушки и долго, очень напряженно смотрел на нее. Вирджиния подумала, что доктор смотрит на нее и как будто жалеет. У нее на мгновение перехватило дыхание. Неужели ее состояние так серьезно? Не может быть, ведь боль не причиняет ей большого беспокойства, только в последнее время она усилилась.
Доктор Стинер открыл рот, но, прежде чем он успел что-то сказать, у его локтя резко зазвонил телефон. Он снял трубку. И наблюдавшая за ним Вирджиния увидела, как мгновенно переменилось его лицо, пока он слушал.
— Ало… да… да… что?.. да… да… — и после короткого перерыва: — О Боже!
Доктор Стинер бросил трубку, выбежал из комнаты, быстро поднялся наверх, даже не взглянув больше на Вирджинию. Девушка слышала, что доктор метался наверху, как безумный, выкрикивал какие-то злые слова, словно лаял, — вероятно, это было обращено в адрес домоправительницы. Затем он сбежал вниз с саквояжем в руке, схватил шляпу и пальто с вешалки, рывком открыл дверь, выбежал на улицу и исчез в направлении станции.
Вирджиния сидела одна в маленьком кабинете, чувствуя себя круглой дурочкой еще больше, чем до прихода сюда и чем когда бы то ни было вообще в жизни. Глупо и унизительно. Вот что получилось из ее героической решимости последовать совету Фрэнка Стеджера и отбросить страх. Она оказалась неудачницей не только как родственница, не только как женщина, любимая и подруга, у нее даже не хватило толку стать удачной пациенткой. Доктор Стинер в своем волнении забыл о ее существовании сразу же, как только получил сообщение по телефону. Она ничему не научилась на традициях своей семьи, она не извлекла урока даже из того, что ее совершенно игнорировал дядя Джефсон.
В какой-то момент Вирджиния испугалась, что сейчас расплачется. Ситуация и в самом деле была нелепой, смехотворной. Затем пациентка услышала за дверью шаги домоправительницы. Вирджиния поднялась и направилась к выходу из кабинета.
— Доктор забыл обо мне, — сказала она с блуждающей улыбкой.
— Это очень плохо, — сказала миссис Пэттерсон с сочувствием. — Но в этом нет ничего удивительного. Мне так жаль его. Поступила телеграмма. Его сын ужасно пострадал в автомобильной катастрофе в Нью-Йорке. У доктора было всего десять минут, чтобы успеть на поезд. Не представляю, что он будет делать, если что-то случится с Крисом, он так привязан к мальчику. Вам придется прийти в следующий раз, мисс Джексон. Будем надеяться, что с Вами не случится ничего серьезного.
— Конечно, конечно, ничего серьезного, — согласилась Вирджиния. Она почувствовала себя уже не такой униженной. Не удивительно, что доктор мгновенно забыл о ее присутствии. Тем не менее Вирджиния чувствовала опустошенность, и храбрость снова покинула ее, когда она шла вдоль по улице.
Вирджиния пошла домой, срезав угол, через Лужайку Свиданий. Она редко ходила через эту лужайку, только тогда, когда опаздывала. А сейчас времени у нее было в обрез, она должна успеть к обеду. Лужайка Свиданий находилась на окраине их города, под вязами и кленами, и полностью оправдывала свое название. Было очень трудно пройти по лужайке и не встретить ни одной нежной парочки, пусть даже это были молодые девушки парами, в обнимку, которые пришли сюда поделиться секретами. Вирджиния не могла понять, что ее больше волновало и вызывало чувство неудобства.
В тот вечер ей встретилось и то и другое. Она встретила Сонни Тейл и Райс Кейли в новых розовых шелковых платьях, с кокетливо засунутыми в красивые, распущенные волосы цветами. У Вирджинии никогда не было розового платья и цветов, которыми можно было украсить волосы. Затем Вирджиния прошла мимо незнакомой ей парочки. Парочка разозлила девушку своим поведением, которое, казалось, саму парочку ничуть не волновало. Руки молодого человека совсем беззастенчиво лежали на талии девицы. Вирджиния никогда в жизни не прогуливалась с молодым человеком в обнимку. Она чувствовала, что ее шокирует именно это: влюбленные должны были скрывать свое поведение хотя бы до того момента, пока не наступят сумерки. Но неожиданно Вирджиния поняла, что шока с ней не произойдет. В порыве отчаянной, суровой искренности она призналась себе, что просто завидует. Миновав эту парочку, девушка еще больше съежилась, зная, что они смеются над ней, жалеют ее, называют «маленькой, странной старой девой Вирджинией Джексон». Девушка ускорила шаг, чтобы скорее миновать Лужайку Свиданий. Никогда раньше она не чувствовала себя такой уродливо-бесцветной, неуклюжей и незначительной.
Примерно в том же месте улицы, где располагалась Лужайка Свиданий, стоял старый кабриолет.
Вирджиния очень хорошо знала его, во всяком случае много раз видела. Впрочем, его знал каждый в Хайворте и всегда провожал негодующим взглядом.
Кабриолет принадлежал Ральфу Данмору. Из-под кабриолета выползал сам Ральф, облепленный со всех сторон грязью. Вирджиния бросила в его сторону краткий незаметный взгляд, торопясь пройти мимо. Только второй раз она видела этого смуглого, похожего на пирата из далекой экзотической страны Ральфа Данмора, хотя наслышана о нем достаточно за эти два года, что он жил в Сансоре. Первый раз это произошло примерно год назад по дороге в Буанлоу. В тот раз Ральф точно так же выползал из-под кабриолета, и он весело улыбнулся Вирджинии. Эта дерзкая и вместе с тем добродушная улыбка сделала его похожим на рыцаря из Голубого Замка Вирджинии. Удивительно, но Вирджиния его совсем не боялась и не считала очень плохим, несмотря на все слухи, которые ходили вокруг имени Ральфа. Хотя, конечно, он разъезжал на своем ужасном, гремучем старом «Сером Бесе», как называли его кабриолет по всему Хайворту, в часы, когда все порядочные люди находились уже в постели. Часто они совершали это вместе со Старым Саймоном. «Они оба пьяные вусмерть, милочка». Все считали, что это сбежавший преступник или по меньшей мере уклоняющийся от обязательств банковский клерк. Некоторые даже говорили, что он убийца, скрывающийся на озере от наказания, или внебрачный сын старого Саймона Грина. Предполагалось, что этот человек был отцом незаконнорожденного внука Саймона или фальшивомонетчиком, а может быть, и еще кем-нибудь похуже. Хотя уж куда хуже? На него и так в Хайворте навесили все грехи. Но все-таки Вирджиния не верила, что он плохой. Не мог человек с такой улыбкой быть плохим. Неважно, каковы были его поступки.
