вперед – так, что под каблуками зашуршал гравий, – и преградил ей дорогу.
– Моя репутация наполовину основана на слухах, и тебе это известно.
Люси запрокинула голову:
– Да ты сам себе не доверяешь! И мне приказал, чтобы тебе не доверяла.
– Боже, да я так говорил, потому что в то время считал это правдой. Я оценивал себя как мужчину, а не свои чувства к тебе. И если бы мы побеседовали спокойно, я бы сказал тебе, что все изменилось…
– Слова, одни слова! – выкрикнула Люси. – А слова ничего не значат; ты произносишь их под воздействием момента. Вспомни нашу первую ночь: увидел, что я обнажена, и в тот же миг набросился. Хотя у тебя многое было поставлено на карту.
Его лицо исказилось гримасой боли.
– Так знай, что я набросился на тебя в ту ночь, потому что хотел тебя половину моей чертовой жизни!
Люси вздернула подбородок:
– Дай мне дорогу, пожалуйста.
Вместо того Тристан подступил ближе. Она хотела закричать, но от его взгляда онемела.
– Тогда твое счастье, если ты не беременна. А если беременна – помяни мое слово: я потащу тебя к алтарю, если уж на то пошло, в прямом смысле потащу, и ты скажешь мне «да», а политика пусть катится к черту.
Лучше бы он схватил ее за горло и задушил.
Люси чуть не потеряла сознание.
– Ну вот, маски сброшены, – прошептала она. – Учти, Баллентайн, любому ребенку будет лучше, если его воспитают без тебя, потому что ты становишься таким же грубым животным, как твой отец.
Тристан заморгал. Он хотел что-то сказать, однако, кажется, впервые не находил слов.
Зато он больше не удерживал Люси. Не сдвинулся с места, когда она нетвердой походкой прошла мимо и завернула юбки, чтобы забраться в седло. Краем глаза Люси видела – он так и стоит неподвижно, повернувшись спиной. Она пустила пони галопом и в этот миг ощутила, как в груди оборвались связывавшие их непрочные узы.
В прошлый раз она покидала Уиклифф-холл точно так же – с пустотой в душе. Пони вернулся домой в Ньюбери без лишних понуканий, как положено воспитанной лошади. Затем Люси ехала в поезде. Мимо проносились пейзажи, которых она не различала, хотя глаза были сухи.
Вернувшись домой, она приласкала и накормила Боудикку, а затем методично разобрала почту, которую миссис Хит сложила на столе. Аннабель оставила визитку с приложенной запиской. Подруга осведомлялась, все ли у нее в порядке, – конечно, она видела, как Люси поспешно удалилась из ресторана отеля «Рэндольф». А вот послание от леди Афины с сообщением, что вчера офис Тристана посетили люди из «Манчестер гардиан»… Люси перевернула письмо чистой стороной вверх. Даже видеть его имя было больно.
Она убрала его со стола. Завтра утром нужно упаковать вещи для поездки в Италию. В Тоскане никто не знает ни суфражистку Люси, ни лорда Баллентайна.
Лорд Артур ввалился в свою комнату в колледже «Мертон» незадолго до полуночи, пошатываясь и выдыхая пары спиртного. Бормоча про себя ругательства, попытался зажечь свет.
Напасть на него из засады было так же затруднительно, как на одинокую газель.
Едва дверь захлопнулась, Тристан начал действовать.
В результате удушающего захвата голова Артура оказалась повернута в сторону под углом, что доставляло молодому человеку немалый дискомфорт.
Ключи, звякнув, упали на пол.
Ощутив себя прижатым спиной к груди нападавшего, Артур застыл как соляной столб. Сильные пальцы заткнули ему рот, не выпуская ни единого звука.
Тристан зашептал на ухо:
– Не двигаться. Чуть шевельнешься – сломаю шею. Жаль, если это получится случайно.
Он лгал – сломать шею не так-то просто. Однако его светлость этого не знал и чувствовал в настоящий момент средней степени боль и угрозу смерти.
– Я могу сделать так, чтобы тебе было немного удобнее. Но если вздумаешь вырываться или закричишь, пеняй на себя. Ясно?
Пауза. Затем Артур издал звук, означавший согласие.
– Чудесно. – Тристан развернул молодого человека лицом к себе и прислонил к стене, продолжая сжимать голову по бокам.
Глаза Артура остекленели от растерянности, однако приторно-сладкий запах страха уже сочился из него ручьями. Гнев, кипящий в груди Тристана, не оставлял надежды на снисхождение.
– У меня сегодня был очень, очень неприятный день. По счастью, у тебя довольно слабое зрение.
Артур вжался в стену.
– Что ты имеешь в виду?
– Или ты был слишком рассеян, чтобы как следует разглядеть мою татуировку?
Артур побелел как мел:
– Сесиль?
– Сесиль.
– Боже, – прохрипел молодой человек. – Я никогда… Проклятые женщины! Это был просто намек. Я не ожидал, что она…
– Она заявляет, что это полностью твой план.
Артур разинул рот, однако оттуда не вышло ни слова.
Странно.
После агрессивной сцены ревности и пьяной выходки на Холиуэлл-стрит Тристан ожидал более серьезного сопротивления. Однако же он был на несколько дюймов выше Артура и имел значительное превосходство в мышечной массе. А молодой человек выглядел совсем юным; над верхней губой пробивался светлый пушок. Или он пытается отрастить усы? Мысль вклинилась совершенно некстати. Воспринимать Артура как молокососа – это как-то не способствовало желанию задушить его.
Тристан мотнул головой:
– Представь себя на моем месте. Что бы ты сейчас делал?
Артур молча смотрел на галстук Тристана, по лбу катился пот.
– Более интересный вопрос, – продолжил Тристан. – Планируешь ли ты снова вредить мне?
Прошло несколько секунд, прежде чем Артур запрокинул бледное лицо и ответил:
– Нет.
Из его рта пахну`ло виски. Тристан заметил, что прижимает Артура к карте – выгоревшей и потертой карте Греции. Оказалось, вся комната была увешана всевозможными картами, как цветными, так и нераскрашенными. Тристан понятия не имел, какой предмет изучал Артур – археологию, картографию, классические языки? А может, просто любит карты? Тристан никогда не спрашивал.
– Ну, вот и отлично. – Он отступил на шаг.
Артур разом обмяк и стал тереть шею.
Тристан ощутил смутный дискомфорт, который не позволял ему уйти просто так.
– Ты не представляешь, что это такое, – с невыразимой горечью произнес Артур.
Тристан замер с ладонью на дверной ручке.
– Ты не представляешь, что это такое – видеть прекрасных мужчин, таких как ты, и знать, что они никогда не станут твоими, даже на миг.
Тристан взглянул на молодого человека с недоверием. Его светлость в ответ вздернул подбородок.
Тристан оперся плечом о дверной косяк и всмотрелся в Артура более внимательно. Вызывающее поведение сумело вытеснить страх, однако от опытного глаза не утаилось скрытое за ним страдание.
– Ты прав, – медленно проговорил он. – Я не представлял, что это такое.
В глазах Артура вспыхнуло удивление, которое,
