– Чтобы Сэбин раз и навсегда отказался от тебя, – проговорил он. – Я рисковал всем, что мне дорого, только чтобы тебя получить. Я нарушил собственную клятву никогда не жениться на женщине расчетливой. Я поклялся вообще никогда не жениться, если женщина, которую я полюблю, не будет отвечать мне взаимностью. Я не собирался страдать, как мой отец, когда он узнал, что у мамы наконец-то открылись глаза и она поняла, что сможет предложить мужчине нечто большее, чем преданность. Черт подери, Эрика, неужели ты настолько наивна, что не видишь, как я люблю тебя?
Эрика ушам своим не верила. Широко раскрыв глаза, смотрела она на Данте.
Фаулер окинул мрачным взглядом полное недоумения лицо Эрики. Потом, схватив бутылку бренди, налил себе большой стакан для храбрости.
– Знаю, что тебе это все равно, но все-таки скажу. Я влюбился в тебя в тот самый первый вечер, когда ты так стремительно вошла в мою жизнь, и случилось это в самом неподходящем месте. Но такова, видимо, ирония судьбы, – с горечью добавил он и, залпом проглотив бренди, налил себе еще. – Бывает, что человек ищет любовь большую часть своей жизни, а когда наконец находит, то это чувство может сыграть с ним злую шутку. Но я не могу от тебя отказаться, Эрика! Ты возбудила во мне столько чувств, что я не могу теперь представить себе жизни без тебя.
Эрика по-прежнему не проронила ни слова, и Данте почувствовал, что раздражение его нарастает. Он открывает ей душу, а она сидит словно истукан. Похоже, его пылкое признание ни капельки не тронуло ее. Иначе она бы хоть как-нибудь отреагировала.
– Ну что ты молчишь? Скажи мне что-нибудь! – возмущенно воскликнул Данте. – Проклинай меня, ругай меня, кричи на меня! Только, черт тебя подери, не смотри на меня так! Я больше этого не выдержу!
О, как же она любит этого человека! Одного взгляда на Данте было достаточно, чтобы у Эрики возникло безудержное желание. А что уж говорить о тех восхитительных чувствах, которые пронзали ее всякий раз, когда он начинал ее целовать и ласкать! Сердце Эрики пело от радости. Она даже боялась, что оно разорвется от счастья, прежде чем она успеет произнести слова, которые носила в себе последние несколько месяцев. Слезы радости хлынули у нее по щекам, и через секунду Эрика уже рыдала.
Данте тяжело опустился на стул. Вот как? Она плачет? Значит, его признание лишь растравило ей душу. Все понятно: Эрика не любит его. С трудом поднявшись, Фаулер побрел к двери.
Тишину прорезал прерывистый голос Эрики:
– Данте, я…
– Не нужно ничего говорить, – прервал он ее, выдавив из себя некоторое подобие улыбки. – Твое молчание было достаточно красноречивым. Я постараюсь, чтобы весь оставшийся путь ты ни в чем не нуждалась, а когда мы прибудем в Новый Орлеан, позабочусь о том, чтобы Сэбин никогда тебе больше не надоедал. Таким образом я постараюсь отплатить тебе за все мучения, которые принес.
Что же это такое? Данте уходит, а она так и не призналась ему в любви! Нельзя отпускать его вот так! Ужасно, если он будет думать, что она его презирает! Надо что-то делать. И Эрика, не придумав ничего лучшего, схватила мачете и запустила им в дверь. Лезвие воткнулось всего в шести дюймах от плеча капитана. Вздрогнув, Фаулер широко раскрытыми, изумленными глазами уставился на качающееся лезвие. Потом взгляд его переместился на Эрику.
– О Боже! Я просил чем-нибудь в меня запустить, но не настолько же смертоносным предметом! – Голос его дрогнул.
– Черт бы тебя побрал, Данте! Почему ты с самого начала не сказал мне, что любишь меня? – воскликнула Эрика. – Только подумай, скольких страданий мы могли бы избежать! Никогда мне не был нужен никто, кроме тебя. Ни Эллиот, ни Шарль. Я даже не помню того времени, когда я тебя не любила! Кажется, это было сто лет назад…
Теперь настала очередь Данте изумленно воззриться на Эрику.
– Боже милосердный! – продолжала она. – И ты еще смеешь обвинять меня в наивности! Как же ты не разглядел, что я люблю тебя больше жизни? Если бы я не любила тебя, то давным-давно ушла, и ты бы не смог меня остановить.
Лицо Данте засияло, словно маяк в ночи.
– Ты и в самом деле меня любишь? Даже когда я приношу тебе одно несчастье за другим?
Вскочив со стула, Эрика бросилась к Данте и обхватила руками его широкие плечи. Лукавая улыбка заиграла на ее лице. Эрика провела изящным пальчиком по чувственным губам Фаулера.
– Показать тебе, как сильно, Данте? Я уже несколько раз пыталась продемонстрировать свою любовь, не прибегая к словам, однако ты, похоже, невосприимчив к языку тела. – В глазах Эрики вспыхнул насмешливый огонек. – А может, я плохо тебе объясняла?
– Ну что ты! Объясняла ты великолепно. Вот только я боялся поверить тому, что говорило мне мое сердце.
– Поверь мне, мой красавец пират, я понятия не имела, что такое любовь, пока не повстречала тебя. И я всегда буду тебя любить, и гораздо сильнее, чем ты меня.
– Ну уж нет! – вскричал Данте, обхватив руками стройные бедра Эрики. – Мужчина умеет любить гораздо сильнее женщины. Кроме того, я намного дольше тебя хранил свою любовь в себе.
Такое искажение логики вызвало у Эрики громкий смех.
– Всем известно, что женщина более щедра в любви, чем мужчина. Физически она, конечно, намного слабее представителей сильного пола, но любить умеет сильнее.
– Чепуха! – возразил Данте. Он подумал и с гордостью заявил: – Моя любовь шире, чем этот океан, по которому мы сейчас плывем.
– А моя глубже, чем семь морей, – заверила его Эрика.
– Вот как? – Вскинув темные брови, Фаулер притянул Эрику к себе еще ближе. – Почему бы тебе не продемонстрировать мне свою любовь? И я сделаю то же самое. Вот и посмотрим, кто из нас победит на поле боя.
– На поле боя, говоришь? – усмехнулась Эрика. Выбор слов у него оказался несколько неожиданным. – Я вовсе не собираюсь с тобой сражаться. – Ее теплые губы коснулись губ Данте, и ему захотелось новых поцелуев. – Этот спор может затянуться.
– Надолго? – спросил Данте, наслаждаясь пьянящим, как вино, поцелуем.
– До конца наших дней…
Губы Эрики приоткрылись, призывая капитана заняться чем-нибудь более возбуждающим, чем разговоры.
Прикосновения Данте были ласковыми, словно весенние солнечные лучи. Руки его принялись поглаживать розовые бутоны груди Эрики, и гладили до тех пор, пока они не затвердели, а влажные губы, пройдясь по ее плечу, спустились ниже, к груди. Ищущий язык коснулся по очереди каждого розового пика, и Эрика затрепетала от наслаждения. Волны безудержного блаженства нахлынули на нее, не оставив равнодушным ни один участок тела. Изысканные ласки и поцелуи Данте вызывали в Эрике необычные ощущения: внутри словно бы высвободилась давно сдерживаемая пружина. Прикосновение сильного мужского тела было мучительно приятным. Запах мускуса, постоянно сопровождавший Фаулера и казавшийся его неотъемлемой частью, витал вокруг Эрики, вызывая у нее еще более страстное желание.
