– Да, страсть – огромная сила, – произнес он. – Но эта сила плодотворна только тогда, когда любовь направлена на человека, который действительно тебе подходит. Не каждому везет в этом отношении. Мне с тобой очень повезло, Пен!
– Мне с тобой тоже. – Она доверчиво положила ему голову на плечо.
Тучи наливались свинцом, но подъехать к дому, слава Богу, они успели до дождя. Сильный ветер буквально валил с ног. Джулиан подхватил саквояжи и пошел в дом. Затем он поставил лошадей в конюшню.
Вернувшись к экипажу, Джулиан не обнаружил там Пен, но, поискав, нашел ее на террасе. На ней был голубой плащ. Ветер развевал ее волосы.
Джулиан подошел к ней и обнял сзади. Они долго смотрели, как вздымаются на море волны, переливаясь синими, зелеными и черными оттенками красок.
Пен была права! Джулиану действительно нравились бури и грозы. Природные стихии пробуждали в нем необузданную игру страстей. Именно на этом фоне романтическая натура Джулиана проявлялась сильнее всего.
Пен обернулась к нему.
– Джулиан, я чувствую, что мое лицо краснеет от ветра. Твое же никогда не краснеет. Почему? Так нечестно!
– Мне нравится, когда у тебя раскрасневшееся лицо, Пен! Пен покосилась на свой голубой плащ.
– Вообще-то я сейчас должна быть бледной как смерть. Ведь срок моего траура еще не кончился. И одета я должна быть во что-нибудь скромное, не то что этот плащ.
– Пен, когда мы с тобой наедине, тебе нет смысла изображать из себя безутешную вдову. К тому же покойный, прости, Господи, был такой тварью! Он меньше всего заслуживает, чтобы о нем жалели. Мой тебе совет: никогда ни о чем не жалей, Пен! Это просто бесполезно.
– О твоей смерти я бы стала очень жалеть, Джулиан. Я не представляю, как смогла бы прожить всю оставшуюся жизнь, если вдруг тебе было бы суждено умереть раньше меня.
Это тронуло Джулиана до глубины души.
– Джулиан, – продолжала она, – я хотела приехать сюда, чтобы мы здесь были совершенно одни. Очень хочу заниматься любовью на морском берегу, как тогда. – Она помолчала. – Мне хотелось уехать из шумного Лондона, быть только с тобой ещё и потому, что я должна подумать: что я буду теперь делать с моей свободой?
– Я готов принять любой твой выбор, Пен. Но по-настоящему был бы счастлив только при одном твоем выборе.
Пен разжала объятия и отошла от Джулиана на шаг.
– Каком же, Джулиан? Джулиан помолчал с минуту.
– Не знаю, – произнес он, – понравится ли это тебе. В конце концов, ты столько лет мечтала обрести полную свободу. Вдруг ты...
– Ты делаешь мне предложение, Джулиан?
– Пен, мое финансовое положение сильно пошатнулось после скандала, но осталось еще довольно много влиятельных семей, которые по-прежнему не гнушаются моими услугами. Так что уже сейчас могу обещать, что нуждаться ты никогда не будешь. К тому же я вложил деньги в несколько весьма успешных проектов. Например, в проект Данте и Флер. Жить так богато, как покойный граф или Леклер, мы вряд ли будем, но обещаю, что и бедствовать нам не придется.
– Джулиан, я вовсе не собираюсь жить так же, как Леклер. Значит, можно считать, что это предложение?
– Да. Я понимаю, Пен, одного печального опыта бывает порой достаточно, чтобы женщина раз и навсегда зареклась выходить замуж.
Пен рассмеялась.
– Что-то вы уж слишком разговорчивы, мистер Хэмптон! Обычно, когда делают предложение, не говорят так много слов. Да, первый мой брак был неудачным. Это серьезная причина для того, чтобы не вступать во второй.
– Понятно... – грустно покачал головой Джулиан. Налетевший порыв ветра подхватил плащ Пен, словно она взмахнула крыльями. В этот момент Пен показалась Джулиану невесомой. Она напоминала ангела, спустившегося на землю.
– Но ведь могут быть и другие причины для нового брака, не так ли? – улыбнулась она.
– Причин может быть тысяча. Но я приведу тебе лишь одну – я люблю тебя. Это-то, я надеюсь, достаточная причина? – прищурился он.
– Сама по себе – недостаточная. К ней надо прибавить еще одну.
– Какую же? – удивился он.
– Ту, что я тоже люблю тебя, Джулиан; Так ты делаешь предложение, Джулиан, или уже передумал?
– Передумал? Черта с два! Теперь я уж точно не отступлюсь от своего! – И Джулиан стал целовать ее долго и страстно.
– Ты думаешь, я теперь отступлюсь от своего? – проговорила раскрасневшаяся Пен, тяжело дыша. – Отказаться от своего счастья?! Я разве похожа на идиотку?
– Пен, – решительно произнес Джулиан, – я, кажется, говорил, что смирюсь с любым твоим решением, хотя не любое сделает меня счастливым. Так вот, беру свои слова обратно. Я смирюсь только с тем твоим решением, которое осчастливит меня!
– Теперь я и сама смирюсь только с таким своим решением, которое сделает тебя счастливым, потому что только такое мое решение сделает счастливой и меня.
Он поцеловал ее снова. В этот момент Джулиан почти не верил своему счастью.
– Пожалуй, – проговорила Пен, когда объятия разжались, – я пойду в дом. Ты можешь не ходить за мной. Не думай, что теперь я буду все время ходить за тобой неотлучно. Ведь я знаю, что ты иногда любишь одиночество, тишину. Я уважаю эти твои причуды и не ревную тебя к одиночеству.
Пен пошла в дом, а Джулиан, облокотившись на перила, стал смотреть на море.
Гроза надвигалась, но Джулиан знал, что продлится она недолго. Он уже видел за тучами проглядывающий солнечный свет.
Море стало похоже на первозданный хаос. Наверное, он такой и был до сотворения мира. Гигантские волны вздымались и рушились, словно стены, брызги пены долетали до Джулиана. Дождь наконец разразился. Сначала он пошел отдельными крупными каплями, но не прошло и минуты, как дождь уже стоял сплошной стеной.
Да, было на что посмотреть! Давно уже Джулиану не приходилось видеть столь мощного буйства стихий. В этот момент он сам казался себе частью природы. Ведь неистовая игра стихий каким-то образом перекликалась с кипением страстей, переполнявших его душу.
В ушах его все еще звучал голос Пен. И пусть сейчас он стоит на этой террасе один, Пен всегда с ним. Она в его сердце, а душа ее отныне нераздельно слита с его душой.
Джулиану и раньше приходилось испытывать чувство единения с природой, но, как правило, в моменты меланхолии. Теперь же впервые он чувствовал подобное в момент обретенного счастья.
– Джулиан!
Голос доносился откуда-то сверху, Джулиан посмотрел на дом. Окно его спальни было открыто, а в нем, словно в раме, стояла Пен – совершенно нагая, с распущенными волосами. Зрелище было таким заманчивым, что у Джулиана перехватило дух.
– Я здесь, сэр Джулиан! Придите ко мне, мой отважный рыцарь, и защитите меня от этой жестокой грозы! Спойте мне серенаду или почитайте стихи.
