Прохладный ветерок пронесся по балкону, и Нелли поежилась от холода. Пора возвращаться.
И тут вдруг в комнате Деймона погас свет, а сам он тихонько вышел на балкон. Уже через несколько секунд она догадалась, что он смотрит прямо на нее.
— Я так и думал, что ты можешь быть здесь.
По привычке она поплотнее запахнула халат и тут же сообразила, сколь нелепым был этот жест скромности.
— А я ведь так и не имел возможности спросить, по размеру ли пришлась тебе сорочка, — донесся до нее мягкий голос Деймона.
— Точно по размеру, — ответила Нелли.
Он подошел поближе, при этом его сапоги с тяжелыми подметками, на удивление, бесшумно ступали по полу балкона. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, верхние пуговицы на груди расстегнуты, открывая загорелую шею — место, как она уже знала, весьма чувствительное к поцелуям.
— А как тебе новые сапоги? — спросила она.
— Я их разнашиваю, — ответил он. — Требуется какое-то время, чтобы ноги привыкли к новой обуви.
Он подошел совсем близко.
— Я хочу посмотреть, хорошо ли сидит на тебе новая сорочка.
Нелли заколебалась. Деймон сел на балюстраду, прислонившись к колонне.
— Это все, что я прошу, дорогая.
Его мягкий голос, так непохожий на тот резкий и жесткий, который она слышала вечером, соблазнил ее. Она развязала пояс и позволила халату сползти с плеч вниз. В полной темноте она не могла видеть его лицо, но чувствовала его ласкающий взгляд, скользящий вдоль ее тела. Он хотел ее. Она это знала.
Нелли тоже хотела его, несмотря на то, что он собирался ее покинуть. Но ему о ее желании знать не надо. Она снова натянула халат на плечи и туго завязала пояс.
— Ткань очень приятная, но хлопковая мне подошла бы больше.
— Подойди ближе.
— Зачем? Мы можем и так разговаривать.
— Можем, но нас могут подслушать.
— Это правда. — Нелли подошла к балюстраде с другой стороны колонны, у которой сидел Деймон. — Так о чем нам надо поговорить?
— Я все время думаю о той ночи в Новом Орлеане.
— Я тоже хорошо ее помню, — призналась Нелли. Тело ее реагировало на близость Деймона и жаждало его прикосновения, однако теперь она уже владела собой. — Но здесь, под крышей Роузвуда, Новый Орлеан представляется другой планетой. И еще я не забываю, почему вернулась сюда, — добавила она.
— Я думал, ты вернулась, чтобы заботиться о моих тетушках и… чтобы быть со мной.
— И чтобы выплатить тебе свой долг, — громко произнесла Нелли. Повернувшись спиной к Деймону, она стала смотреть вниз, на сад. «А, кроме того, узнать, кто здесь делает дураков из всех нас: ворует сокровища Роузвуда прямо из-под носа у хозяев, подставляя меня под подозрение», — молча размышляла она. Деймон пожал плечами:
— Долг. Что ж, леди-охотница за привидениями, если хотите знать, этот долг для меня не имеет особого значения.
— А для меня имеет. Я не нуждаюсь ни в твоей жалости, ни в твоей благотворительности. Я три года честным трудом зарабатывала на жизнь и смогу продолжить это без твоей помощи.
— То есть так же, как ты без моей помощи спаслась бы от Раффина? — спросил Деймон. — В тебе что-то слишком много гордости.
Нелли фыркнула.
— А мне припоминается, как я спасла тебя от Чарльза.
— О, эти рыбьи головы! Прекрасная была идея, дорогая. Я бы применил этот твой прием даже не ради спасения.
Нелли повернула голову и из-за колонны посмотрела на Деймона.
— Что касается моей гордости, — заметила она, — то я считаю ее весьма полезной.
— Может, и так, но не в данный момент. — Он встал и привлек ее к себе.
— Давай сегодня ночью, Нелли, будем снова вместе пробовать вино. Погреб совсем рядом.
Она, конечно, хотела остаться с ним, принять его соблазнительное предложение. Но прежде предстояло покончить с унизительными подозрениями.
— Слишком многое стоит между нами, — прошептала она. — Твои подозрения. Мои долги. Иногда мне кажется, что ты веришь мне, но не во всем. А мне этого недостаточно.
— А что достаточно? — Рука Деймона спустила вниз ее халат, погладила шелковую сорочку. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в шею. Жар охватил все ее тело. На мгновение она забыла, о чем они говорили. Он прижимал ее к себе все крепче, и сквозь тонкую ткань ночной сорочки она чувствовала жар его желания.
— Я хочу доказать тебе… о, что ты делаешь!..
Рука Деймона скользнула под рубашку.
— Тебе не надо ничего мне доказывать, — шепнул он ей в ухо. — Просто позволь мне ласкать тебя, Нелли. Позволь мне доставить тебе удовольствие.
Он поцеловал ее в губы, поднял ее колени к себе на грудь и нашел спрятанные лепестки ее женского цветка. У Нелли перехватило дыхание. Она хотела отпихнуть его руки, но вместо этого обняла за шею и уткнулась лицом в его плечо, не в силах справиться с охватившим ее возбуждением. А он продолжал медленно и настойчиво исследовать ее потаенное место, пока не нашел чувствительную точку. Едва слышно он шепнул ей в ухо:
— Я хочу тебя попробовать, любимая. Позволь мне!
Нелли задрожала от предвкушения. Она чуть повела плечом, и ее рубашка соскользнула, обнажая грудь. Деймон жадно прикусил ее сосок, проделывая языком нечто волшебно-сладостное — то же, что проделывали его пальцы. Она растворилась в его поцелуях и ласках. Когда все подошло к высшей точке, она попыталась заглушить вопль счастья, прижавшись к груди Деймона ртом.
Он шептал ей в ухо нежные слова. И она все сильнее прижималась к нему, ослабевшая и насытившаяся, удивляясь, что не может противостоять ни одному его прикосновению.
— Что-то происходит со мной, когда ты рядом, — произнес Деймон, гладя ей волосы. — Думаю, что ни ты, ни я не сможем долго продолжать подобные отношения: быть так близко и так далеко друг от друга.
— А что тут можно решить? — пробормотала Нелли, уткнувшись ему в шею.
— У меня есть несколько вариантов, — ответил Деймон. — Ты не со всеми согласишься. Черт, не знаю, согласишься ли ты хотя бы с одним из них. Но сначала мы должны поймать вора.
— Правильно.
Упоминание о воре нарушило все очарование их близости, и она освободилась из его объятий. Деймон не удерживал ее и ничего не сказал, но Нелли чувствовала, что он за ней наблюдает. Она одернула сорочку, проклиная себя за слабость, а его за то, что воспользовался этой слабостью. Не пожелав ему даже спокойной ночи, она бросилась в свою комнату и закрыла дверь.
Часы Лафайета на камине отбили час ночи. Деймон устроился в темноте на веранде у входа в гостиную. Сквозь стеклянную дверь ему хорошо был виден стоявший посередине комнаты ящик, запертый на замок. Рядом с собой, в пределах досягаемости, Деймон положил два заряженных пистолета. Охотничий нож сунул за пояс. Он надеялся, что предстоящая схватка не будет жестокой, но приготовился и к такому варианту.
