Она хотела его, жаждала этого, была готова к его атаке. Элизабет перестала бороться со своими чувствами. Это был день ее свадьбы и ее брачная ночь. Она ощутила под собой прохладные простыни, когда Кристофер опустил ее на постель. Они с мужем собирались заниматься любовью, и только это имело сейчас значение. Прикрыв глаза, Элизабет наблюдала, как он раздевается.
Она стала влажной. Она чувствовала это и даже услышала, когда пальцы Кристофера коснулись ее. В Пенхэллоу она узнала, что эта влажность не должна смущать ее, что это естественное дополнение страсти. Когда он опустится на ее тело, то сможет без боли для нее и затруднений для себя овладеть ею. Элизабет зажмурилась и широко раскинула руки и ноги, прижав ладони к матрасу.
“Приди ко мне, — молча молила она, хотя и не открывала глаз. — Люби меня, поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня”.
Это была поза пассивной покорности. Но Кристофер так страстно желал эту женщину, что ощутил только на мгновение прилив грусти. Все будет хорошо. Как только он все объяснит Элизабет, она придет к нему с любовью, а не только из страсти и женской покорности.
Кристофер любил ее. Ему хотелось сказать ей об этом, когда он опустился на нее, ощутив под собой ее мягкие нежные формы. Ему хотелось прошептать ей эти слова, когда он войдет в нее. Кристоферу хотелось, чтобы в этот момент их глаза были открыты, а губы ласкали друг друга. Но он не должен хотеть слишком многого. Достаточно пока ее согласия.
Кристофер устроился между ее раскинутыми ногами и глубоко вонзился в ее влажное тепло. Он почувствовал, что Элизабет затаила дыхание, и с удивлением обнаружил, что сделал то же самое. Кристофер зарылся лицом в ее волосах и прижался к ней щекой. Он начал неторопливо двигаться, прислушиваясь к звукам, сопровождавшим их совокупление, понимая, что не сможет продержаться так долго, как ему бы хотелось. Элизабет крепко обхватила его коленями, одной рукой она гладила его волосы, а другой обнимала за спину.
Глаза Элизабет оставались закрытыми. Она прикусила нижнюю губу. Каждый мускул ее тела был напряжен, каждая частица ее существа была сосредоточена только на все углубляющихся и повторяющихся толчках Кристофера. Там слились уступчивость и сопротивление, предвкушение высшего наслаждения, которого не так легко достичь.
Элизабет вспомнила знакомые движения его тела, ускоряющийся ритм и неуловимые изменения, которые вели их от одной ступени страсти к другой, более высокой. Ее тело помнило, что скоро безжалостные резкие толчки замедлятся и сделаются более глубокими и неторопливыми, а возникший в эти короткие паузы водоворот медленно, но неумолимо придет в движение и закружит ее в сладостном восторге.
Кристофер изучил ее тело за эти две с половиной недели в Пенхэллоу. Он знал, что после первого легкого удовольствия от их любви наступал такой момент, когда ее тело переставало ритмично двигаться вместе с ним и замирало, готовясь к страстному и напряженному восторгу. Кристофер научился подводить ее к этой ступени наслаждения длинными и неторопливыми толчками. Он знал, что такие движения доставляли радость не только ей, но и удовлетворяли его собственные желания. Он научился предугадывать момент ее наивысшего восторга, и это ожидание доставляло ему сладостное наслаждение. Покой и радость заполняли его, когда он извергал свое семя в самую сердцевину ее содрогающегося тела.
И на этот раз они вместе испытали это переполняющее их чувство восторга, впав в непродолжительное забытье, сопровождающееся вздохами счастья и умиротворения.
* * *
Элизабет лежала на боку, положив голову на его руку и прижавшись лицом к его груди. Она вдыхала такой знакомый и в то же время совсем другой запах Кристофера. “Должно быть, мы заснули”, — подумала Элизабет. По крайней мере она совсем потеряла счет времени, когда он лег рядом с ней. Они заняли свое привычное положение для сна, вернее, ставшее привычным во время их первого короткого супружества и еще более короткой любовной связи в Пенхэллоу. Это положение было таким привычным и удобным, что Элизабет сразу могла легко погрузиться в сон.
Но она попыталась вернуться к действительности. Где-то там, на улице, Кристина гуляла в парке с Джоном и Нэнси. Она даже расслышала гул собравшейся возле отеля толпы. Скорее всего люди собрались, чтобы посмотреть, как русский царь и его сестра отправятся на обед в Карлтон-Хаус. Кто-то разнес слух, что регент отправит за ними карету с гербами Англии. Где-то там Манли занимался своими делами, Мартин и ее отец — тоже. А в ее теле в это время развивался и рос ее ребенок, их с Кристофером ребенок.
Может, он сожалеет обо всем, думала Элизабет. Возможно, если спросить его, он рассказал бы ей, какими горькими были для него все эти годы, как он сожалел об их неудачном браке. Возможно, тогда она тоже смогла бы рассказать ему, как горько сожалеет о том жестоком наказании, которому подвергла его. Может, им удастся так посмотреть друг другу в глаза, как они это делали в Пенхэллоу.
— Кристофер, — прошептала Элизабет, заглядывая ему в глаза.
Но его лицо ничего не выражало. Его голубые глаза казались непроницаемыми. Кажется, он только что проснулся и еще ни о чем не успел подумать.
— Да? — откликнулся он.
— Ты добился того, что мы поженились, — произнесла Элизабет. — Ты должен быть доволен, что теперь я снова принадлежу тебе и у тебя больше прав на наших детей, чем у меня. Я не могу не позволить Кристине прийти сюда сегодня вечером, правда?
Она ожидала увидеть в его глазах боль или раздражение. Элизабет надеялась увидеть там боль, тогда она смогла бы осмелиться рассказать ему то, о чем только что думала. Но на его лице ничего не отразилось.
— А тебе хотелось бы этого? — спросил Кристофер. — Я имею в виду — ты не хочешь отпускать ее сюда? — Элизабет отрицательно покачала головой.
— Она такая же твоя дочь, как и моя, — ответила она. — Я думаю, ты любишь ее так же сильно, как и я. — Это была странная мысль, но Элизабет знала, что это правда.
Они смотрели друг другу в глаза, но ничего не могли разглядеть.
— Итак, — продолжила она, — ты хочешь, чтобы я стала твоей женой в полном смысле слова, Кристофер? И мы будем преодолевать все трудности, возникающие в совместной жизни?
— Думаю, мы оба достаточно повзрослели за это время, Элизабет, — заговорил Кристофер, — и поняли, что идеального супружества не бывает. Да, нам придется бороться за наш брак. А может, все будет гораздо проще. Возможно, завтра я скажу тебе что-то, способное многое изменить. В браке никогда не бывает все просто.
— Что ты собираешься мне сказать? — Она пыталась прочитать это в его глазах.
