— Вели кучеру остановиться здесь. И жди меня в карете. Слиго помог ей спуститься. Онория огляделась: обитатели дома номер 5 не могли видеть из окон их экипаж.
— Полезай в карету, — повторила она, властно взглянув на Слиго.
— А может, я провожу вас до дверей?
— Слиго, это Грин-стрит, а не доки. Полезай внутрь. Слиго мрачно кивнул. Онория подождала, пока он усядется, потом прошла несколько шагов и пересекла улицу. Вот и дом номер 5. Она уже хотела постучать, но ее внимание привлек медный дверной молоток, изображавший сильфиду — обнаженную сильфиду. Онория нахмурилась, но все-таки дотронулась до непристойной фигурки.
Она нетерпеливо вцепилась в свой ридикюль, стараясь не думать о том, какими восклицаниями разразится муж, прочитав ее письмо. Правда, другие члены клуба наверняка его поймут. В ответ на ее властный стук за дверью послышались шаги. Неторопливые, как будто крадущиеся. Дворецкие так не ходят. Онория была готова к любым неожиданностям, но, когда дверь открылась, у нее, как говорят, отвисла челюсть.
С графом Чиллингуортом произошло то же самое.
Несколько секунд они стояли как вкопанные, уставясь друг на друга. В голове Онории вихрем кружились самые разные предположения.
— Ради Бога, — сердито сказал Чиллингуорт, — не стойте здесь, вас могут увидеть.
Но Онория словно вросла в землю. Проворчав что-то, Чиллингуорт схватил ее за руку и втащил в дом. Ростом он был пониже Девила, но производил впечатление человека достаточно рослого и сильного. Онория отметила этот факт, очутившись в узкой прихожей. Она понятия не имела, что произойдет дальше, а потому на всякий случай надменно посмотрела на графа.
— Где ваш дворецкий?
Глаза Чиллингуорта оставались непроницаемыми.
— Дворецкого я отпустил. Остальных слуг тоже нет. — Он покачал головой. — Неужели это не шутка? Просто поверить не могу.
Почувствовав его испытующий взгляд, Онория с вызовом вздернула подбородок.
— Разумеется, я не шучу.
На лице графа промелькнуло недоверие и разочарование.
— Если вы так настаиваете, — сказал он, пожав плечами, и неожиданно попытался поцеловать свою гостью.
Сдавленно вскрикнув, она увернулась и ударила его.
* * *
Около двух часов дня Девил с отсутствующим видом поднимался по ступенькам к парадному входу «Уайтс-клуба». На пороге он нос к носу столкнулся с Уэйном.
— Наконец-то! Где, черт побери, ты был? Я нигде не мог тебя найти, — сказал Уэйн, уступая ему дорогу.
Девил усмехнулся.
— Ничего удивительного, учитывая, в каком месте я был. Дело закрыто.
Уэйн уже собрался забросать его вопросами, но Девил отмахнулся.
— Ты уже обедал?
Уэйн кивнул, хмуро сдвинув брови. Они отдали свои трости гардеробщику.
— Поговорим за едой.
Столовая была заполнена джентльменами, мирно попивавшими свое бренди. Девила и Уэйна обслужили на удивление быстро. Герцог принялся за камбалу, вопросительно взглянув на Уэйна.
Тот с гримасой указал на многочисленных посетителей.
— Об этом позже.
Девил кивнул и полностью переключился на еду, радуясь, что есть предлог помолчать. Не хотелось объяснять, почему он весь день бродил по городу, доводя до изнеможения двух грумов, которых послал Слиго. Вряд ли ему захочется сделать это и потом. С годами недостатки не исчезают. Да и как сказать Уэйну, что он избегает жены потому, что она его любит?
Да, Онория заявила, что любит его, — прямо, недвусмысленно и с полной убежденностью. (Девил одним махом наполовину осушил свой бокал с вином.) От такого признания у него голова шла кругом. Онория любит его. Она готова не моргнув глазом встретить опасность лицом к лицу. Она не испугалась его гнева, способного сломить дух сильного мужчины. А все потому, что она любит его.
Но к этой радости примешивалась капля горечи.
Отхлебнув вина, Девил опять принялся за рыбу. Проблема, не дававшая ему покоя целое утро, снова встала во всей своей остроте. Стоит только выдать свои чувства — и он немедленно должен будет согласиться, что доводы Онории справедливы и она имеет право рисковать. А это недопустимо.
В тяжелые времена жены Кинстеров сидели за крепостными стенами, а их мужья сражались на поле боя. У Онории иная точка зрения: она хочет сражаться с ним плечом к плечу.
Девил понимал ее, но уступить не мог. Трудно будет объяснить ей все это, но он убедил себя, что к такому разговору его обязывает долг чести.
Скверно чувствовать себя уязвимым, а признаться в этом открыто, вслух — во сто крат хуже. Назад свои слова не возьмешь. В сущности, Онория получит полный карт-бланш. Девил никогда еще не вел себя так с женщинами. А учитывая, как она боится за его жизнь, этого не стоит делать и сейчас.
Девил не знал, догадывается ли жена о его состоянии. Но рассчитывать, что она всегда будет пребывать в блаженном неведении, нельзя. Его Онория Пруденс слишком умна. Значит, есть только один способ уберечь ее от опасности — устранить опасность, разделаться с убийцей Толли, и как можно скорее.
Отодвинув тарелку, Девил взглянул на Уэйна.
— Что же ты узнал?
— Пошли в курительную.
Они нашли там укромный уголок, и Уэйн начал без предисловий:
— В основном я был прав. Мой человек проверил все…
— Простите, ваша светлость.
Они подняли головы: около Девила стоял клубный лакей с подносом, на котором лежало письмо.
— Его только что доставили, ваша светлость. Посыльный очень настаивал, чтобы я передал письмо немедленно.
— Спасибо. — Девил вскрыл письмо, рассеянно махнул рукой, отпуская лакея, и принялся читать. Его лицо помрачнело, и он снова пробежал глазами листок.
— Ну? — спросил Уэйн.
— Кое-что случилось, — туманно ответил Девил, стараясь не встречаться глазами с кузеном. — Непредвиденные осложнения. — Сложив письмо, он встал. — Извини, я пошлю за тобой, как только освобожусь.
Уэйн с удивлением посмотрел ему вслед, а потом угрюмо пробормотал:
— Черт возьми, Онория Пруденс, что еще ты натворила?
* * *
— Нет! Подождите! Вы не можете так просто уйти.
— Почему? — Онория обернулась.
Чиллингуорт шел за ней по пятам, прижимая к переносице холодный компресс.
— Потому что не стоит бессмысленно рисковать. Вашему мужу и так все это не понравится. Зачем же ухудшать ситуацию? — Положив компресс на стол, он оглядел свою гостью с ног до головы. — У вас шляпка сбилась набок. Поджав губы, Онория ринулась к зеркалу, поправила шляпку и посмотрела на отражение Чиллингуорта. Граф был по-прежнему очень бледен. Можно ли оставить его одного? Ведь слуги еще не вернулись. С другой стороны, Онория прекрасно понимала, почему он настаивает, чтобы она немедленно ушла.
