Разбудив мальчиков, она поручила им почтовых и охотничьих птиц, поцеловала обоих на прощание и одна отправилась в Веймут.
Чарльз со стоном поднял голову. Они чуть было не утонули после взрыва на «Сан-Сальвадоре». Только благодаря силе духа ему удалось отплыть от пылающего корабля, при этом он тянул за собой не умеющего плавать Дикона. Люди с баркаса вытащили их из бурных и холодных морских волн и подняли на борт.
Охваченный внезапным страхом, Чарльз дотронулся до плеча лежавшего рядом Дикона.
– Дикон, как ты?
Ответа не было. Его друг сильно наглотался воды, и Чарльз беспокоился за его жизнь.
Его друг… Как он мог сомневаться в нем?! Чарльз приложил ухо к груди Дикона. Видит бог, он не может потерять его сейчас! Наконец Дикон слабо застонал, и Чарльз в изнеможении откинулся на соломенный тюфяк.
– Чарльз, – услышал он тихий шепот.
– Я здесь. Ты можешь дышать?
– Да. – Дикон говорил с видимым трудом. – Мне нужно многое объяснить тебе. Я несколько недель сотрудничал с испанцами, потому что…
– Да, я знаю, – перебил его Чарльз. – Не надо сейчас говорить. Теперь я понимаю, как попадали в Лалуорт сведения об испанцах и утекали кое-какие наши сведения. Это была с твоей стороны разумная сделка.
– Я должен был завоевать их доверие, – тяжело вздохнул Дикон, – иначе моя затея не удалась бы.
– Я все понимаю и ценю твой поступок. Ты готов был пожертвовать нашими добрыми отношениями ради интересов страны. – Чарльз положил руку на плечо старика. – Это, должно быть, очень тяжело, когда не имеешь возможности рассказать обо всем.
– Да. – Дикон закашлялся, и дыхание его стало полегче. – Я с тоской думал о том, что причиню тебе боль. Но к тому времени у тебя появилась Фрэнсис. Я знал, что она поможет тебе. Она хорошая женщина и очень умно придумала срывать замыслы врага с помощью ложных донесений. И ты знаешь, она ведь догадывалась, что я только притворяюсь пьяным…
– Каким образом?
– Я должен был в таверне оставаться трезвым, а для того, чтобы от меня разило, как из бочки, я проливал спиртное на свою одежду. – Он грустно улыбнулся. – Баронесса однажды захотела выстирать мою рубашку, и я вынужден был снова залить ее. Так вот, твоя жена заметила, что рубашка мокрая. Я понял это по ее лицу.
Чарльз улыбнулся.
– Она многое замечает. Я полюбил ее за это с самого начала. А теперь постарайся поспать. Завтра нам должно хватить сил на то, чтобы прийти на помощь Фрэнсис.
Стоя на пороге маленького домика в Веймуте, Фрэнсис с удивлением смотрела на человека, который открыл ей дверь. Он больше походил на тюремщика, чем на врача. Тем не менее это был именно тот дом, о котором говорилось в письме.
– Насколько я понимаю, сэр, у вас тут раненый. Могу я взглянуть на него?
Мужчина распахнул дверь пошире, отступил в сторону, и Фрэнсис шагнула внутрь. После яркого света снаружи в комнате с зашторенными окнами невозможно было ничего рассмотреть. Но когда глаза Фрэнсис привыкли к полумраку, она увидела, что в углу на кровати действительно кто-то лежит.
– Чарльз!
Призвав на помощь все свое мужество, Фрэнсис бросилась туда, наклонилась над кроватью – и тотчас отшатнулась в ужасе.
На нее смотрела женщина с чудовищно обезображенным лицом. Одна сторона его была покрыта страшными волдырями, половина волос сгорела.
Фрэнсис с криком вскочила, но в ту же секунду чьи-то железные руки обхватили ее сзади.
– Ведите себя тихо, вам же будет лучше, – раздался знакомый голос.
Фрэнсис не понадобилось даже оборачиваться, чтобы узнать сэра Хэмфри Перкинса.
Но в таком случае женщина, которая смотрела на нее с кровати горящими глазами, могла быть только Инес дель Кальвадос! Она явилась сюда, чтобы отнять у нее мужа…
– Немедленно отпустите меня! – закричала Фрэнсис, но сэр Хэмфри только рассмеялся.
– О нет! Вы выйдете отсюда живой лишь при одном условии: если добровольно откажетесь от титула баронессы Милборн. Женой барона станет женщина, которую вы видите перед собой.
Инес громко застонала от непереносимой боли.
– Но эта женщина не может быть ничьей женой! – воскликнула Фрэнсис. – Разве вы не понимаете, что она умирает?
Неожиданно в ушах у нее раздался грохот разбиваемого оконного стекла, и в комнату ворвался яркий дневной свет.
– Чарльз, – слабо прошептала Фрэнсис.
Она протянула к нему руки, благодарная за его любовь, и в то же мгновение почувствовала, что в горло ее уперлось острое лезвие.
Чарльз ворвался в дом с обнаженным охотничьим ножом в руке, готовый сражаться. Инес узнала его и выкрикнула его имя, но все внимание Чарльза было обращено на Фрэнсис, которая не могла пошевелиться в руках Перкинса.
– Если вы сделаете хотя бы шаг в мою сторону, она умрет! – выкрикнул сэр Хэмфри. – Предлагаю согласиться на мои условия: все равно я скоро стану главным советником при дворе новой королевы, дочери короля Филиппа. Ну а вы будете жить в замке Лалуорт вместе с баронессой Инес Кавендиш.
– Армада разбита, – невозмутимо произнес Чарльз.
Он лгал, но ему было необходимо напугать Перкинса, чтобы тот совершил какую-нибудь ошибку. Однако сэр Хэмфри был слишком хорошо информирован.
– Армада уверенно движется к Лондону, – язвительно усмехнулся он.
– Но мы спутали всю связь между двумя вашими герцогами, – сказал Чарльз. – Их войска никогда не сойдутся. Мы перехватывали сообщения с вашей стороны и вместо них посылали другие. Кстати, это делал и мой учитель Дикон – Ричард Пеннингтон. Он никогда не работал на вас и на Стоукса. Все донесения испанской стороны он передавал английскому командованию.
– Что?!
Широкое лицо Хэмфри Перкинса выражало изумление, его рука с ножом дрогнула.
Именно этого и добивался Чарльз. Он прыгнул на своего врага, но тот успел вонзить нож в грудь Фрэнсис, и она рухнула на пол.
В следующую секунду Чарльз схватил руку Перкинса мертвой хваткой и всей своей тяжестью навалился на нее, заводя назад. Плечо хрустнуло, раздался отвратительный звук выламывающегося сустава. Перкинс взвыл и затих.
Чарльз опустился на колени рядом с Фрэнсис и прижал к ее ране платок.
– Я люблю тебя, Фрэнк! – в отчаянии прошептал он, склоняясь над ней. – Не умирай сейчас, когда я сумел сказать тебе, что я чувствую!
Знакомые голоса окружали Фрэнсис, когда к ней вернулось сознание. Она лежала с закрытыми глазами на мягкой пуховой постели, и только острый запах целебных трав напоминал ей о том, что произошло. Рана в груди ныла, но не сильно.
Открыть глаза почему-то оказалось очень трудно, однако ее усилия были вознаграждены. Над ней склонился Чарльз, и никогда еще Фрэнсис не видела в его глазах такой нежности и теплоты.
