– Ты и так осталась ни с чем, Ферлен, – заметил Ролло, – ты потеряла все.
– У меня есть Кардль.
– Да, он человек надежный и неопасный. Он ведь так и не узнал, что ты спала с Фроммом, да еще и с Оттой?
– Он ничего и не узнает, пока я сама не скажу ему. – В голосе Ферлен зазвучало презрение. – Это ты, Ролло, ты выбрал мне в мужья это ничтожество. Он не мог даже сделать мне ребенка, мне всякий раз приходилось брать его жезл в рот и сосать до тех пор, пока он не становился нормальной величины, а потом я сама запихивала его внутрь себя, не то Кардль так и глазел бы на меня, размышляя о великих людях прошлого, о покойниках, о римлянах, короле Альфреде и сумасбродном рыцаре Карле. Фромм и Отта по крайней мере обычные мужчины с мужскими желаниями. Как бы я хотела, чтобы ты умер, дядюшка Ролло, но мне этого не дождаться, ты собираешься жить вечно; я уж вижу.
Ферлен внезапно осела на колени. Опустив голову, она обхватила себя руками и начала медленно раскачиваться взад и вперед.
– Почему ты пыталась убить Меррика? – Теперь Ролло говорил тихо, его голос, казалось, сулил безопасность. – Он-то уж ничем перед тобой не провинился.
Ферлен долго не отвечала, и Ролло собирался повторить свой вопрос, но тут женщина подняла голову и уставилась на Меррика так, словно видела его впервые:
– Ты сам назначил его наследником. Раз уж я не сумела родить сына, я не могла допустить, чтобы правил вот этот, а потом – его сын и дети его детей.
– Он никогда не станет герцогом, Ферлен, – произнес Ролло, и голос владыки Нормандии прозвучал холодно и решительно. Никто не мог бы вступить в борьбу с ним. – Он не будет герцогом. Таби жив. Твой отец уже сказал тебе об этом, но ты не услышала. Да, Таби жив и счастлив, как и следует малышу, он в надежном убежище, в Норвегии, в Вестфольде, в усадьбе, которая принадлежит Меррику.
Ферлен вскочила на ноги:
– Нет! Ты солгал! Меррик теперь в милости у тебя, это ему ты…
– Таби жив. Меррик нашел Таби и Ларен на рынке рабов в Киеве. Я бы с радостью признал Меррика своим сыном, он честен и благороден, но мой сын Гийом Длинный Меч будет править после меня, а Таби станет его верным спутником, надежным и смелым, он научится разумно и отважно служить ему мечом и советом.
Ферлен ничего не ответила. Она просто поглядела на Ролло, затем на Ларен и Меррика. На отца она так и не взглянула.
Наконец Ролло приказал:
– Веланд, отправь ее назад в спальню. Приставь к дверям двух стражников. Мы обсудим, как нам поступить с Ферлен.
* * *
Под утро в спальню к Меррику и Ларен заглянула Хельга. В полумраке она уже не казалась юной:
– Пошли скорей! – потребовала она и потрясла Меррика за плечо. – Пошли!
Ролло и Халлад подоспели раньше них, оба они молчали, мрачно уставившись в пол. Ферлен лежала на постели, голова ее покоилась на мягкой подушке, тело прикрыто нарядно расшитым платьем – заботливые руки расправили на нем все складки. Смерть вернула молодость увядшему лицу, ласковые пальцы прикрыли ее глаза, волосы Ферлен расчесали щеткой, так что они вновь заблестели и завились в локоны и длинными прядями лежали на груди. Руки Ферлен вытянулись вдоль тела, ладони были обращены вверх.
– Кардль бежал, – произнес Ролло, обращаясь к Меррику и Ларен. – Она уже давно умерла.
– Как это случилось? – спросила Ларен.
– Не знаю, – ответил Ролло. – Крови мы не обнаружили. На лице ее не видно ни боли, ни следов борьбы. Рано утром Хельга зашла навестить ее и застала уже мертвой. Стражи говорят, она не пыталась выйти из комнаты. Кардль ушел вчера вечером. Я не приказывал, чтобы они караулили и его.
– Похорони ее, – внезапно решил Халлад. – Надо опустить ее в землю сейчас же, нынче утром, и довольно об этом.
Ролло кивнул.
– А как же Кардль? – спросила Хельга. – Это ведь он убил Ферлен, конечно же, он. Как ты поступишь с ним, дядя Ролло?
– Скоро ты узнаешь и это, – ответил Ролло, – можешь не сомневаться. Скоро.
Таби сидел на скамье подле Клива и, следуя его указаниям, старался завязать сложный узел. Внезапно у ворот усадьбы поднялась суета, и Таби резко вздернул голову, точно молодой щенок, привыкший отзываться на любой звук.
– Это Ларен?
– Пойдем поглядим, – ответил Клив, беря малыша за руку, но Таби тут же вырвался и унесся вместе с Кенной. Мальчишки пронеслись мимо рабов, чинивших изгородь, стягивавших частокол тугим канатом – который сперва вымачивали, а потом сушили, и так три раза, чтобы придать ему прочность, – проскочили через широкие ворота в изгороди и полетели через поле, ставшее плоским и угрюмым, лишившись колосьев ячменя и ржи. Тропа привела их вниз, к заливу.
Таби увидел Меррика и, заорав во всю мощь своих легких, опрометью бросился к нему. Меррик, смеясь, подхватил Таби и высоко подбросил его в воздух, затем поймал малыша и крепко прижал к груди. Ларен стояла позади Меррика и видела, как муж, прикрыв глаза, прячет лицо в волосенках Таби. Как всегда, когда Ларен становилась свидетельницей подобной сцены, она испытывала какую-то мучительную радость. Наконец Таби приподнял голову, поцеловал Меррика в щеку с громким влажным чмоканьем (Меррик снова расхохотался) и тогда лишь заметил сестру.
– Ларен! – завопил он, обвил ее шею тонкими детскими ручонками и обслюнявил ее щеки своими поцелуями.
– Таби; ты лижешься, словно глупый щенок, – проворчала Ларен, стараясь скрыть слезы, которые жгли ей глаза. – Перестань вертеться. Можно подумать, ты учился у этого черного чудища, Керцога. Ты, наверное, и вырастешь таким же большим, как и он.
Таби в ответ рассмеялся. Все шло как нельзя лучше.
– Я должна кое-что рассказать тебе, – произнесла Ларен, опуская Таби на землю. – Наш отец жив. Халлад приехал сюда вместе с нами.
Малыш затих, глаза его сделались тревожными;
– Нет, Ларен, нет. Я не помню отца. Мой отец теперь Меррик.
– Нет, мой хороший. Меррик – твой брат, разве ты забыл? А вот твой отец, и мой тоже.
Халлад держался позади, не сводя глаз с маленького мальчика, который недоверчиво взирал на него, – Тебе уже почти шесть лет, Таби, – промолвил Халлад и сам удивился, что помнит возраст сына. Он покинул Таби младенцем, а ныне перед ним стоял маленький мальчик, крепыш на коротеньких ножках, в точности похожий на него самого в дни детства. Таби отшатнулся, попятился и прижался к коленям Меррика.
Халлад следил, как рука Меррика ложится на плечо его сына, легонько встряхивает Таби. Потом Меррик опустился на колени и поглядел на Таби. В синих, точно сентябрьское небо, глазах викинга сияла любовь к чужому ребенку.
– Твой отец жив, – повторил Меррик, – он вернулся сюда вместе с нами. С ним приключилась удивительная история, она превосходит все сказки, сплетенные Ларен. Когда ты поедешь вместе с отцом в Нормандию, он расскажет тебе обо всем, что он повидал и пережил. А сейчас иди, Таби, поздоровайся с отцом.
