перемотала связку трав.
– Если однажды будете в Кане, рад буду видеть вас у себя. Спросите у горожан дом Паскаля Греню под крепостной стеной. Люди в городе знают меня и мое заведение.
– Сразу видно дельца. Мы с вами обмолвились парой слов, а вы уже предлагаете мне свои услуги, – улыбнулась Элиза, протягивая ему связанные растения.
– Как и вы мне, – парировал ее собеседник и ухмыльнулся. – Но ведь Церковь не называет предприимчивость грехом, не так ли? А если бы называла, то вы бы опередили меня в нем. Я ведь уже держу в руках рекомендованные вами целебные травы, хоть меня и не от чего исцелять. Вы ловко меня уговорили.
Элиза, к своему удивлению, хихикнула. Этот кокетливый упрек внезапно пришелся ей по вкусу. А последний раз столь своеобразные завуалированные комплименты радовали ее, когда…
«Прекрати. Прекрати, прекрати!»
– Сколько это будет стоить?
Мужчина протянул ей монету и небрежно отмахнулся, когда она начала разыскивать сдачу. Элиза удивленно приподняла брови, с уже ставшим рутинным усилием отгоняя нежеланные мысли.
– От меня не убудет, – пожал он плечами. – А вы запомните, что этот странный месье Паскаль был щедр и помяните добром мое имя? Могу ли я, между прочим, услышать ваше? Если мне понравится ваш травный сбор, буду знать, кого искать в Руане.
– Элиза, – помедлив мгновение, ответила она. – Элиза… де Румар.– Она загадочно улыбнулась. – Если вы захотите меня найти, то искать нужно будет не в городе. Я предпочитаю жить как можно ближе к растениям, с которыми работаю.
– Интересно, – сощурился Паскаль. – Буду иметь в виду. Рад знакомству и до встречи! – Получив в ответ дружественную улыбку, он вдруг добавил: – Я не уверен, что мне не показалось, но вы прямо во время разговора погружаетесь в какие-то мрачные мысли, а потом возвращаетесь из них.
Элиза вздрогнула.
– В наше время мало кто беззаботен, – моментально похолодевшим тоном проговорила она.
– Несомненно. Это, конечно, не мое дело, но позвольте все же сказать: не стоит столько времени уделять размышлениям, когда они приносят лишь боль. Пусть усилием воли, но гоните грустные думы прочь. Вы, как и многие добрые люди, погруженные в свои тягостные мысли, заслуживаете испытывать радость, но разум далеко не всегда тому способствует. – Он подмигнул, улыбнувшись краешком губ, кивнул на прощанье и направился прочь.
Элиза досадливо качнула головой, но не смогла не отметить, что в его непрошенном совете было здравое зерно.
Руан, Франция
Год 1358 от Рождества Христова
Свечи, освещавшие жилую комнату в домике Элизы, уже почти догорели, оставив на своем месте лишь скудные огарки. За окном забрезжил рассвет, унеся с собой все призраки прошлых лет, которые незримо воскресли и ворвались в жизнь троих присутствующих неудержимым потоком, принеся с собой опустошение и боль.
Воистину, это был самый долгий разговор по душам в жизни Вивьена Колера.
Он мысленно корил себя за то, что так и не смог быть со своим близким другом и своей возлюбленной до конца откровенным. Скованный обещанием, данным когда-то Анселю, он так и не рассказал им о своем путешествии в Каркассон, умолчав об истории Люси Байль, и о том, что знал о ереси, которую исповедовал его учитель. Он чувствовал ту обиду, которую испытывал по отношению к Анселю Ренар. Чувствовал ту ненависть, которая пропитывала каждое слово Элизы, когда она говорила об этом человеке. Вивьен понимал каждого из присутствующих, терзаясь при этом собственными смешанными чувствами, касавшимися истории Гийома де’Кантелё и любви Элизы к нему.
– Из-за него вас допрашивали? – в ужасе прошептала девушка, сжавшись в тугой комок в объятиях Вивьена.
– Да, – коротко ответил он.
– Что… – она с трудом сглотнула тяжелый ком, подступивший к горлу, – что с вами сделали?
Ренар хмуро посмотрел на Вивьена.
Мы не должны об этом рассказывать, – говорил его взгляд.
Вивьен отозвался понимающим кивком.
– Ничего такого, о чем стоило бы переживать сейчас. Как видишь, все обошлось. Мы живы и мы здесь.
Элиза покачала головой.
– Он и вам умудрился причинить боль. – Голос ее звучал сокрушенно и все еще был наполнен неутолимой бессильной злобой.
Ренар, сидящий на стуле напротив, опустил тяжелый взгляд в пол, почти тут же переведя его на огарок свечи.
– Всего один еретик, – покачал головой он.
– Мне жаль, – тихо произнес Вивьен, понимая, что развивать свою мысль Ренар не собирается. Он чуть сильнее сжал плечо дрожащей всем телом Элизы, понимая, что она вот-вот расплачется. – Жаль, что так вышло с… Гийомом, – неуверенно закончил он.
Элиза задрожала сильнее, нервно потерев руками лицо. Через силу она посмотрела на Вивьена и покачала головой.
– Прости меня, – прошептала она. – Я знаю, тебе, должно быть, было неприятно все это слушать… – Она не смогла закончить свою мысль, понимая, как нелепо будут звучать любые оправдания. Что она могла сказать? Сказать, что та любовь осталась в прошлом? Попросить не держать на это зла?
– Я лишь хотела быть честной, – выдавила Элиза с трудом.
Вивьен кивнул. Он и вправду задумался о том, что она говорила. Неприязненный укол ревности несколько раз за эту долгую ночь ощутимо отдался в груди, всколыхнув внутри густую бессильную злобу, но, как ни странно, Вивьен сумел довольно быстро совладать с нею. Ее даже не пришлось подавлять – на смену этому тяжелому чувству почти сразу приходило понимание. Когда Элиза пересказывала свои разговоры с юным графом де’Кантелё, Вивьен отчего-то проникался искренним сочувствием к душевным мукам этого юноши.
– Гийом, – он покачал головой, – был хорошим человеком. Это видно из твоего рассказа. Он не заслужил такой участи. И ты, – Вивьен поджал губы, – тоже не заслужила. Мне искренне жаль, что тебе пришлось пережить такую потерю и испытать такую боль. Я бы солгал, если б сказал, что не рад тому, как обстоятельства сложились сейчас и куда они нас привели. – Он слабо улыбнулся. – Но это вовсе не значит, что я рад его смерти. Признаюсь тебе честно, что раньше, когда я не знал этой истории, но понимал, что в твоем прошлом есть человек, которого ты любила, я испытывал… злорадное удовлетворение от того, что его сейчас нет. Но, видит Бог, это чувство было несправедливым, и я обязан попросить за него прощения. – Вивьен вздохнул. – Я помолюсь Господу об успокоении души Гийома де’Кантелё, Элиза.
Ренар одобрительно взглянул на друга.
За время этого разговора он несколько раз заметно напрягался, когда Элиза упоминала о деталях своего верования. Одно то, что она – как и Ансель – верила в перерождения, наводило его на мысли
