— Я не могу сказать тебе всего, Кэролайн, — упрямо произнес он, хотя понимал, что одних слов будет недостаточно. И все же в глубине души Брейден продолжал молиться о том, чтобы случилось чудо и она поняла, что он говорит правду. Ведь он дал слово. На Севен-Дайалс человек готов умереть ради данного слова. Данное слово — это подчас все, что у него остается.
За исключением тех случаев, когда данное слово его убьет.
— Понимаю, — ответила Кэролайн.
Она повернулась и распахнула дверь, желая показать, что разговор окончен.
На крыльце, ярко освещенном солнцем, торчала Вайолет. А по бокам от нее грозно хмурились два дюжих лакея.
— Простите меня, миледи, — пролепетала горничная, испуганно разглядывая хозяйку, — но я тут слышала, как вы кричали, и подумала, что следует позвать Рэйли и Сэмюэля…
— Да, — ответила Кэролайн голосом, который показался Брейдену чужим. Настолько он был мертвым и лишенным всяких эмоций. — Я уже иду.
— Кэролайн! — крикнул Брейден, кинувшись за ней. Он все еще не верил, что она уходит.
Но он не успел сделать и двух шагов, как лакеи, пропустив вперед женщин, заступили ему дорогу.
— Отпустите леди восвояси, сэр, — посоветовал один из них. — А то, не ровен час…
— Да как вы не понимаете! — разъяренно рявкнул Брейден. — Я не собираюсь удерживать ее силой! Я просто хочу ей все объяснить!
Но лакей, выразительно покосившись на огромные руки Брейдена, сжатые в кулаки, произнес:
— Вот именно поэтому мы и не сойдем с этого места. До того, как она чинно-благородно не сядет в карету.
— Но ведь тогда будет слишком поздно объясняться! — Брейден с ужасом подумал о том, что если Кэролайн уедет в Лондон и попадет в цепкие лапы своей мамаши, он больше никогда ее не увидит.
— А вот тут вы угодили в самую точку, сэр, — невозмутимо ответил лакей. — Вернее и не скажешь!
— Ради всего святого, Жаки! — сердито проговорил Херст. — Не торчи ты перед окном! Тебя могут увидеть!
Жаклин и не подумала сдвинуться с места. Она застыла, не спуская глаз с прохожих.
— Какая теперь разница? — с горечью ответила она. — Грэнвилл разорвал помолвку. Кого интересует, увидят меня здесь или нет?
— Да хотя бы меня! — Херст сверлил ее злобным взглядом, развалившись в низком кресле. — Ты же знаешь, что мадам Бартлетт так и шныряет по улице целыми днями! Не дай Бог, она заметит тебя — ее наверняка хватит удар! Если ты, милая, лишилась своей дойной коровы, это еще не значит, что я должен лишиться своей! И я не собираюсь с ней расставаться. А ты могла бы мне помочь. Это в твоих же интересах. В конце концов, тебе тоже перепадет кое-что из их денежек!
Жаклин шумно вздохнула, но отошла от окна и устроилась в кресле, подвинув его вплотную к креслу маркиза.
— И все-таки я ничего не могу понять, — произнесла она. — С какой стати ему в тебя стрелять, если он ничего про нас не знает?
— Я же объяснил тебе, Жаки, — устало протянул Херст. Кажется, он повторял это уже в сотый раз. И так затвердил сочиненную им ложь, что мог бы повторить ее даже во сне. — Этот хмырь ворвался ко мне среди бела дня и ни с того ни с сего прострелил мне ногу. Мы и поссориться даже не успели!
Херст неловко поерзал в своем кресле. Конечно, о том, чтобы рассказать Жаклин, как все вышло на самом деле, не могло быть и речи. Если он признается, что схватился за пистолет первым и вынудил Грэнвилла обороняться, она с полным основанием обзовет его самонадеянным болваном и идиотом. Потому что всем известно, что Грэнвилл — самый проворный и самый меткий стрелок во всей Англии. И Херст совершил ошибку, попытавшись прибегнуть к оружию. Тяжелейшую ошибку.
— Я говорил тебе, Жаки, — он нарочно постарался возвысить голос, придав ему капризные ноты, — я говорил тебе, что был удивлен не меньше, чем ты! И я непременно сообщу в полицию!
— А почему ты не сделал этого до сих пор? — резонно спросила она.
— Не хочу поднимать шум раньше времени, — заявил он. — Разве ты не понимаешь, что это может повредить моей репутации? Представляешь, как это будет выглядеть? Маркиз Уин-чилси за день до свадьбы подал в суд на Брейдена Грэнвилла! Многие сочтут это дурным тоном. Ты не нальешь мне еще стаканчик, дорогая?
Жаклин, всем своим видом демонстрируя недовольство, поднялась с кресла, подошла к бару и налила Херсту бокал самого лучшего шерри из запасов его будущего зятя.
— Ты чего-то недоговариваешь, — проговорила она. — Здесь явно чего-то не хватает. Концы с концами не сходятся. Зачем Брейдену Грэнвиллу нужно было врываться к тебе и открывать стрельбу? По-моему, этому может быть только одно объяснение!
— Жаки, — уныло начал Херст, промочив горло добрым глотком шерри, — он даже не упомянул твоего имени!
— И все же это единственное объяснение, которое имеет какой-то смысл. — Жаклин вернулась в кресло. — О том, что наша помолвка расторгнута, он заявил накануне вечером. А на следующий день он явился к тебе. Совершенно очевидно, что он узнал про нас.
— Невозможно! — отрезал Херст.
— Нас могли увидеть. И я готова поспорить, что знаю, когда это случилось. Я сразу сказала тебе, что это слишком рискованно и глупо — устраивать свидание в гостиной у той старухи! Но нет, тебя так припекло, что на все было наплевать!
— Это было здорово! — мечтательно произнес Херст.
— Но вряд ли стоило того, чтобы тебе лишиться своей дочки водопроводчика, а мне — моего оружейника.
— Моя дочка водопроводчика при мне, — заметил маркиз.
— Пока при тебе, — уточнила Жаклин. — Но это ненадолго. Я голову даю на отсечение, что она по уши влюблена в Грэнвилла, и нисколько не сомневаюсь, что он отвечает ей тем же. Собственно говоря, это тоже могло быть причиной его дикой выходки. В смысле, перестрелки с тобой.
При упоминании о том, что кто-то мог влюбиться в Кэролайн Линфорд, Херст лишь презрительно фыркнул. Девица была так себе, а по сравнению с его Жаки — просто дурнушкой!
Но тут в дверь тихонько поскреблись, и через секунду в комнату заглянула горничная в огромном накрахмаленном чепце. Девушка присела в реверансе и виновато произнесла:
— Прошу прощения, милорд, но здесь леди Кэролайн Линфорд. Она непременно желает вас видеть.
Даже если бы кто-то осмелился подгонять ее кнутом, Жаклин не сорвалась бы с места с таким проворством, как сделала это сейчас.
— Господи Боже! — воскликнула она на ходу. И тут же приказала служанке: — Проводи ее сюда! Ну, чего встала? — А Херсту прошипела: — Не вздумай все испортить, слышишь, Херст? В ней твоя единственная надежда!
И, не тратя больше слов, Жаклин испарилась из его спальни.
Херст тяжело вздохнул. Жаклин все сказала верно. Но проблема заключалась в том, что она не подозревала, насколько осложнилась ситуация на самом деле.
