Окинув взглядом блистательное общество, она подумала: «Какая скука! Вечно одни и те же лица! Наши пресыщенные души можно расшевелить, лишь изощряясь в пикантных играх и шутках. И вдруг появляется новое лицо вроде Френсис, и она мгновенно становится звездой. Обсуждается каждое ее слово, каждый взгляд; она взлетает на волне популярности, становится законодательницей мод. На мгновение она ощутит могущество, власти. Но вот появляется кто-то еще, и она с горечью обнаруживает, что о ней уже не вспоминают. Возможно, придворная жизнь лишь на первый взгляд кажется необычайно привлекательной?» Барбара с раздражением отбросила эти мысли. Если она потеряет веру в этот сверкающий центр вселенной, что останется ей в жизни?
Она бросила взгляд на игральные столы, за одним из которых Френсис увлеченно строила очередной карточный домик. На лице Барбары отразилось снисходительное удивление. Какое же она еще в сущности дитя! С какой старательностью и самозабвением она пристраивает новую карту на вершину своего хрупкого замка! Сидящий рядом с ней Бекингем, улыбаясь, сказал:
— Отлично получилось! — И протянул девушке следующую карту.
Король стоял за креслом и, склонив голову, следил, как тоненькая ручка Френсис устанавливает очередную поперечную карту на верхний ряд сооружения. Тень досады промелькнула на красивом лице Барбары. Карл стоит, точно привязанный к креслу Френсис, игнорируя все тщательно продуманные увеселения, и с восторгом наблюдает за детскими шалостями. Его примеру последовало множество кавалеров. Можно подумать, что спокойствие королевства зависит от устойчивости следующей карты в домике этой малышки.
— Ну и отлично… — Барбара пожала плечами. Пока Френсис держит Карла на крючке, можно не беспокоиться о более опасных соперницах. Лишь одна мысль не давала ей покоя и сводила ее с ума: как мог увлечь Карла этот детский лепет после стольких лет общения с утонченным умом Барбары?
Улыбнувшись графу де Грамону, Барбара послала ему молчаливое приглашение к игре. По крайней мере на Филиберта всегда можно было рассчитывать, как на партнера. Он тоже был азартным игроком, даже значительные долги Барбары не могли сравниться с его потерями за игральным столом. Они расположились за столиком и начали играть в кости. Но мысли Барбары витали в других сферах. Может быть, настало время проучить короля, напомнив, какая разница между нею и Френсис?
Утром Барбара озадачила своих конюхов довольно странным поручением и провела весь день в своей комнате, занимаясь тайными приготовлениями. Когда вечером Карл вошел в ее спальню, то обнаружил, что в одном из углов высится стог сена. Карл недоуменно вглядывался в полумрак, освещенный лишь несколькими свечами, и улыбка начала растягивать уголки его рта. Он подошел поближе.
Барбара свернулась на сене, притворяясь спящей. Она выглядела необычайно соблазнительной в костюме пастушки — чулки в красно-белую полоску, домотканая юбка и затянутый черный лиф.
— Чудеса, да и только! Кто это тут примостился? — Карл опустился на колени.
Барбара лениво потянулась и медленно приоткрыла глаза, словно только что проснулась. Она плавно закинула руку за голову, воздушная кисея блузки соблазнительно обрисовала ее полные груди. Блузка была надета на голое тело, и розовые соски проглядывали сквозь тонкую материю.
— Я пастушка, — вкрадчиво сказала она, — скромна и девственна. А ты собираешься украсть мою невинность?..
Карл был уже в полной боевой готовности. Он потянулся к ней. Барбара лежала на спине, раскинувшись в соблазнительной непринужденной позе. Сбросив с себя одежду, Карл страстно прижался к ней, но Барбара вдруг напряглась и, оттолкнув его, откатилась в сторону. Смеясь, он поймал ее и прижал к сену. Она упиралась руками в его грудь и отчаянно сопротивлялась, не давая ему приблизиться к себе. Борьба все больше возбуждала Карла, дыхание его стало учащенным и тяжелым. Видя вожделение, загоревшееся в его глазах, Барбара почувствовала, что в ней тоже нарастает желание, и ей стало трудно играть свою роль. Но она овладела собой и по-прежнему вынуждала его бороться за каждый дюйм своего тела… Терпение ее скоро было вознаграждено: страсть постепенно довела Карла до исступления.
Наконец он овладел Барбарой, и его торжествующий смех прозвучал в полумраке комнаты. Возбужденная любовной игрой и мужской силой Карла, Барбара наконец дала волю пробудившемуся желанию и с безумной страстью прижалась к нему.
Спектакль удался на славу, и, когда они закончили, Барбара в полном изнеможении, точно сама жизнь покинула ее, вытянулась на мягком сене. Ей казалось, что она не способна даже пошевелиться. Травинка щекотала ее нос, она чуть повернула голову и взглянула на Карла. Он лежал с закрытыми глазами, и лицо его выражало полное удовлетворение.
С тенью горечи Барбара склонилась над ним и прошептала:
— Я подумала, что пора научить тебя, как надо обращаться с пугливыми девственницами. Только таким путем ты сможешь добиться Френсис Стюарт.
Он мгновенно помрачнел и, резко открыв глаза, начал торопливо одеваться. Его сильно задевало упорное сопротивление Френсис.
Барбара, слегка испугавшись, коснулась его руки и мягко сказала:
— Извини меня, дорогой.
Лицо Карла просветлело. Барбара была не только его любовницей, но и самым близким другом. Он привык делиться с ней и радостями, и тревогами. Печально и задумчиво он начал говорить о том, что больше всего волновало его сейчас, — об отношениях с Френсис Стюарт.
— Я сам не понимаю, что делаю, — с горечью в голосе сказал он. — Я люблю тебя, но заставляю тебя страдать и страдаю сам. — Лицо его было печальным. — Я стал просто одержимым. Френсис так божественно прекрасна… Но она постоянно ускользает от меня.
У Барбары потемнело в глазах. Как он смеет! Его тело еще не остыло от ее ласк, а он уже не помнит, что перед ним любящая женщина. О своих амурных делах он вполне мог бы поговорить с братцем Яковом или с лучшим другом Бекингемом. Карл, не подозревая о ее переживаниях, продолжал жаловаться на несговорчивость девушки.
Барбаре хотелось прервать его излияния, но, заметив выражение его лица, она передумала. Сейчас между ними протянулась нить истинной близости. Душа и сердце этого мужчины волновали ее не меньше, чем его тело. Ей хотелось проникнуть в самые сокровенные уголки его души, поэтому она должна принимать все как есть, даже если его откровения не слишком приятны для нее. Если же она отгородится от этой проблемы, число запретных тем постепенно начнет расти. Он перестанет говорить с ней откровенно и в конце концов отдалится от нее.
