Барбара на мгновение представила, как Френсис застывает в напряжении под поцелуями Карла, и пожалела их обоих, думая о чувственной мужской натуре и о девочке, для которой мужские объятия пахли смертью. Затем Барбара воодушевилась. Она прекрасно знала, как чувствителен Карл. Скорее всего он охладеет к Френсис, осознав, что ей отвратительны его нежные ласки.
Но сейчас, испытывая искреннее сострадание к девушке, она встала с кровати и, наполнив бокал вином, вложила его в руку Френсис. Та выпила вино, и румянец вернулся на ее побледневшие щеки. Она встревоженно взглянула на Барбару.
— Но вы ведь никому не расскажете, Барбара? Пусть лучше король считает меня излишне целомудренной, чем трусливой. — Она гордо подняла голову: все-таки в ней текла королевская кровь. — Хотя это единственное, чего я боюсь на свете, — произнесла она с очаровательным достоинством.
— Не волнуйся за свой секрет, — успокоила ее Барбара. Действительно, даже самые злейшие враги леди Каслмейн признавали, что ей можно доверять тайны.
Френсис вскоре уснула, а Барбара еще долго лежала, обдумывая свое открытие. Все складывается просто прекрасно. Карл будет месяцами обхаживать Френсис, и это удержит его от других женщин, которых она могла бы считать серьезными соперницами. Успокоенная, она уснула с улыбкой на губах.
Наутро Нэнси ворвалась в комнату и, быстро разбудив Барбару, сообщила, что король уже поднимается по лестнице.
— Какое потрясающее зрелище! — воскликнул Карл, входя в спальню. — Две богини спят в одной постели.
Рубашка кокетливо соскользнула с плеча Барбары, и она приветливо улыбнулась ему с легкой фамильярностью. Френсис подняла голову, спутанные локоны падали на ее чуть смущенное, улыбающееся лицо.
— Доброе утро, сир.
Карл понимал, что его увлечение малышкой Стюарт зашло слишком далеко. С тех пор, как он встретил и полюбил Барбару, мысли о других женщинах почти не посещали его. Он не сгорал от внезапного тайного желания в самые неподходящие моменты дня в парламенте или в кабинете. Карл с доброй улыбкой посмотрел на Барбару. Она была настоящей женщиной, знающей, что нужно мужчине, и без размышлений отдающей всю себя. Более того, ей самой страстно хотелось того же.
На мгновение им овладел гнев. Поведение Френсис показалось ему достойным презрения. Сколько можно разыгрывать из себя скромницу! Затем взгляд его перешел на ее по-детски милое сонное личико, и он, забыв обо всем, умилился ее красоте. Чудеса, да и только! Нет, она стоит того, чтобы добиваться ее любви!
— Я собираюсь прогуляться по Сент-Джеймскому парку, — сказал Карл. — Не соблаговолят ли дамы присоединиться ко мне?
Френсис знала, что Карл любит ходить быстро, порой она едва поспевала за ним, но это был ее любимый парк. Там в прудах было полно водоплавающих птиц, среди них было много редких и диковинных, и Френсис нравилось бросать им хлебные крошки и следить, как они суматошно ловят их.
Забыв о своей наготе, девушка порывисто села, собираясь вылезти из постели, но тут же смущенно юркнула обратно под одеяло, покраснев от смущения. Карл и Барбара добродушно рассмеялись.
Карл протянул Барбаре шаль, она выскользнула из кровати, накинув ее на плечи, и они вышли из комнаты, чтобы Френсис могла спокойно одеться.
Барбара притворно зевнула.
— Если вы не возражаете, сир, я лучше пропущу сегодняшнюю прогулку по парку. — Она хотела показать Карлу, что не покушается на его свободу и дает возможность в полной мере насладиться обществом Френсис.
Он с благодарностью взглянул на нее.
— Ты единственная женщина в мире, которая может лежать в одной постели с Френсис и не бояться пострадать при сравнении с ней.
Барбара улыбнулась.
— Благодарю тебя, любовь моя. Сегодняшний вечер у меня должен быть очень занятным. Ты придешь?
— С удовольствием. Ты великолепная выдумщица, пожалуй, твои вечера, дорогая, могут сравниться разве что с вечерами Бекингема.
— И я приглашаю самых очаровательных женщин. Френсис, безусловно, тоже будет. — Ей вдруг захотелось броситься в его объятия и умолять любить только ее, как раньше. Что же она неверно сделала? Почему его стали привлекать другие женщины? Но на ее безмятежном лице не отразилось даже тени невеселых мыслей. Барбара справилась с приступом душевной слабости, радуясь собственной мудрости. Как легко можно было бы все испортить, расколоть двор на два лагеря — один на ее стороне, другой — симпатизирующий Френсис! Но зачем же придавать такое значение роману Карла? Гораздо умнее считать это мимолетным увлечением.
Френсис подошла к ним, уже одетая в белое платье с голубой отделкой, которая подчеркивала цвет ее глаз. Она обеспокоенно взглянула на Барбару. «Не рассказала ли она королю?» — спрашивал ее взгляд. Барбара успокаивающе улыбнулась ей, и девушка повеселела. Эта новая близость, возникшая между нею и Барбарой, была для Френсис предметом гордости. И, чтобы показать королю, как они стали близки, она взяла Барбару за руку и пожурила ее:
— Почему вы до сих пор не одеты? Мы же заставляем ждать его величество.
— Я решила еще немного поваляться в постели. А ты составишь компанию королю.
Черные усы Карла чуть изогнулись. Он поглядывал то на одну, то на другую. Ему явно нравилась такая дружба между женщинами, которых он любил. Это сулило мир и спокойствие.
Он предложил Френсис руку, и они вышли из комнаты. Затем Карл, извинившись перед ней, на минуту вернулся к Барбаре. Он нежно погладил ее по щеке и, запечатлев на ее губах легкий поцелуй, сказал:
— Ты бесподобна, милая, и несравненна!
Все еще чувствуя на губах вкус его поцелуя, Барбара проводила Карла взглядом. Как он спешит догнать Френсис! Глаза ее опечалились. Интересно, до чего я могу дойти, думала она, в стремлении удержать Карла Стюарта возле себя? Сейчас я просто играю роль сводни.
Вечером дом Барбары был ярко освещен множеством свечей, в их живом теплом огне поблескивали драгоценности, в изобилии украшавшие полуобнаженные груди дам. Шлейф крепких духов следовал за женщинами, переходившими от одной группы придворных к другой, чтобы себя показать и на других посмотреть.
Барбара обходила гостей, расточая улыбки и вставляя остроумные реплики в разговоры. Она вполне освоилась с ролью гостеприимной хозяйки и давно перестала волноваться по этому поводу. На ее приемах всегда было весело, она считалась непревзойденной выдумщицей всяческих забав. Но сейчас, возможно, потому, что ум ее был занят другим, Барбара вдруг почувствовала усталость.
Окинув взглядом блистательное общество, она подумала: «Какая скука! Вечно одни и те же лица! Наши пресыщенные души можно расшевелить, лишь изощряясь в пикантных играх и шутках. И вдруг появляется новое лицо вроде Френсис, и она мгновенно становится звездой. Обсуждается каждое ее слово, каждый взгляд; она взлетает на волне популярности, становится законодательницей мод. На мгновение она ощутит могущество, власти. Но вот появляется кто-то еще, и она с горечью обнаруживает, что о ней уже не вспоминают. Возможно, придворная жизнь лишь на первый взгляд кажется необычайно привлекательной?» Барбара с раздражением отбросила эти мысли. Если она потеряет веру в этот сверкающий центр вселенной, что останется ей в жизни?
