Барбара испытала знакомое чувство жалости, смешанное с раздражением, которое всегда охватывало ее при упоминании о королеве. Если он заставит меня ревновать, поклялась она сама себе, уж я не стану ползать перед ним на коленях, как делает Катерина, пытаясь вызвать жалость к себе! Вслух она сказала:
— Если ты заставишь меня ревновать, я отплачу тебе той же монетой. Я уподоблюсь леди Честерфилд и заведу столько любовников, что ты собьешься со счета.
Она игриво прижалась к Карлу.
— Может быть, нам потренироваться? Чтобы удержать сотню любовников, надо быть очень умелой и изобретательной.
Карл страстно обнял ее, и они надолго забыли о существовании других мужчин и женщин. Но позже, когда дыхание Барбары стало спокойным и ровным, говоря о том, что она уснула, Карл еще долго лежал, глядя в темноту, и думал о своей юной кузине Френсис Стюарт. Он никогда не был верным любовником, его отношения с Барбарой стали редким исключением. До сих пор он еще сильно любил ее. Барбара была бесконечно мила как в постели, так и вне ее. Но однако же… Карл вздохнул и повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. Его взгляд упал на разметавшиеся по подушкам рыжие волосы Барбары, он задумчиво разглядывал ее. Она была очаровательна, как всегда, но доступна. Она хотела его так же страстно, как и он ее. А Френсис, — Карл усмехнулся, — как звезда, которая манит, холодно поблескивая, влекущая и недостижимая! Она девственна, чувства еще не проснулись в ней. Кровь Карла загоралась при мысли о наслаждении, которые сулило пробуждение этой спящей красавицы.
Прошедшим вечером он завел Френсис в свои покои, чтобы поцеловать ее, как когда-то поступил с Барбарой. Смущение девушки разожгло в нем небывалое желание. Он вспоминал ее большие голубые глаза с дрожащими слезинками, ощущение ее юного тела, сопротивляющегося его объятиям. Дыхание Карла участилось. Когда-нибудь он овладеет ею! Ее глаза, должно быть, дивно темнеют, распаленные страстью. Он представил себе, как мягкие девичьи губы пылко прильнут к его губам, представил свой возбужденный смех, когда ее тонкие белые руки обнимут его и она прижмется к нему теснее… теснее…
Карл уснул с блуждающей улыбкой на губах.
Последние несколько недель леди Честерфилд не переставала радовать и поражать двор скандальными романами. Продолжая любовную связь со своим кузеном Джеймсом Гамильтоном, она начала открыто заигрывать с герцогом Йоркским.
Барбара оказалась невольной соучастницей этого романа. Гамильтон, красивый и остроумный камердинер короля, еще до знакомства с Элизабет был страстно влюблен в Барбару. И поскольку его увлечение леди Каслмейн было общеизвестным, он использовал это, чтобы завязать дружеские отношения с Филипом и тем самым получить неограниченные возможности для свиданий с леди Честерфилд. Бедный Филип, снедаемый ревностью к герцогу Йоркскому, даже и не думал подозревать в чем-либо подобном Гамильтона. Он был крайне польщен, когда Гамильтон пришел к нему и сказал:
— Вы единственный человек, милорд, который может помочь мне. Только вам когда-то удалось завоевать сердце леди Каслмейн. Умоляю, откройте мне ваш секрет.
К изумлению всего двора, Филип сделал Гамильтона своим наперсником и делился с ним самым сокровенным, жалуясь на поведение своей жены. Гамильтон, едва выскользнув из постели Элизабет, поглаживал свои темные усики и давал несчастному супругу свои советы.
Наконец измена Элизабет стала вполне очевидна, и Филип оказался вдвойне одураченным. Филип отослал Элизабет в провинцию. Его положению при дворе был нанесен жестокий удар, для Филипа наступили тяжелые времена. Вскоре из Бретби пришло известие, что Элизабет родила ребенка, и двор посмеивался, обсуждая вопрос об отцовстве этого младенца.
Когда Филип в свое время обманул любовь Барбары, она страстно желала увидеть его таким же обманутым и униженным. Но как все же удивительна жизнь! Все меняется, и сейчас она искренне сочувствовала Филипу.
Ее сочувствие слегка поубавилось, когда она узнала, что Элизабет умерла. Ходили слухи, что Филип отравил ее. Весь двор в эти времена был опутан любовными связями, романтическими интригами; любовники меняли друг друга чуть ли не ежедневно. Рутина придворной жизни быстро приедалась, если не было возможности оживить ее легкими любовными приключениями. Все придворные увлеченно наблюдали, а многие и участвовали в подобных авантюрах. В ходу были кражи любовных писем, измены, дуэли, однако неписаные правила игры не предусматривали такого ужасного оружия, как яд. Двор потрясенно затих.
Барбара с легкой иронией сказала Карлу:
— Представь, когда-то я мечтала стать женой лорда Честерфилда. Право, мне больше нравится быть твоей любовницей. — Она игриво взглянула на него из-под ресниц. — Пожалуй, это гораздо безопаснее…
С легкой руки Филипа Барбара начала приглядываться к Френсис Стюарт. Эта крошка и вправду была очаровательной. Но, черт побери, девчонка на редкость глупа! По вечерам, когда все общество собиралось посплетничать в Каменной галерее, Френсис, весело щебеча, увлекала кавалеров играть в прятки.
— Она превращает Уайтхолл в детскую! — пожаловалась Барбара своей старинной подруге Анне Гамильтон, которая — теперь уже леди Карнеги — недавно вернулась из провинции ко двору.
Анна была сейчас слишком увлечена своим романом с герцогом Йоркским, и Френсис ее абсолютно не интересовала. Стоило леди Честерфилд покинуть сцену, как красивые задумчивые глаза герцога обратились на Анну. Она немедленно влюбилась в него; ее любовь усиливалась тем обстоятельством, что герцог был братом короля, то есть вторым человеком в Англии.
Барбара пропускала мимо ушей болтовню подруги, наблюдая, как король уводит Френсис в дальний конец галереи и они скрываются за обитой гобеленом дверью. Между Барбарой и Анной уже не было прежней близости. Внешне Анна сильно изменилась. Ее темные блестящие волосы, покрашенные в модный серебристый тон, стали тусклыми и безжизненными, и из-за этого погрубели изящные черты ее лица. К тому же, воплощая свою детскую мечту, она слишком увлекалась макияжем и щеки ее были нарумянены сверх всякой меры. Анне, как и Барбаре, сейчас было двадцать пять лет, но, сравнивая Анну с юной пятнадцатилетней Френсис, Барбаре казалось, что Анна едва ли не старуха.
Френсис, как соринка в глазу, всегда была в поле зрения Барбары. На очередном маскараде Барбара заметила, как Карл пылко нашептывает что-то на ухо девушке. На другом балу он нежно обнимал ее, и лицо его выглядело откровенно умоляющим. Барбара обратила внимание, что король стал чаще бывать в покоях королевы, где почти постоянно находилась и Френсис.
