Софи улыбнулась вымученной улыбкой. Боже, как она мечтала услышать от отца эти слова! А теперь, когда такое наконец случилось, обнаружила, что ей это чуть ли не безразлично.
— Если вы с мамой поладили, это чудесно, папа, — прошептала она.
Джордж постоял еще немного, а затем тихо покинул комнату.
Наконец кровотечение прекратилось, и доктор Ламбет разрешил ей вставать.
Софи равнодушно залезла в дымящуюся паром ванну, избегая смотреть на свое тело. Она его ненавидела. Дочку не смогла выносить. Какой позор!
Симона начала намыливать мочалку, а Софи неподвижным взглядом уперлась в стену.
Патрик вошел, как раз когда камеристка только поставила Софи на ноги, завернув в толстое полотенце. Та двигалась, как сомнамбула, кажется, даже не заметив появления мужа.
Он кивком удалил Симону, а затем, усадив Софи на обитый бархатом табурет перед камином, начал вытирать ее длинные волосы. Апатия жены его тревожила, однако доктор Ламбет сказал, что это нормальная реакция на потерю ребенка. Но что знает этот доктор? Для полной жизни, энергичной Софи это было совершенно ненормально. Каждый раз, когда Патрик йидсл се застывшее лицо и пустые глаза, в его сердце закрадывался страх.
Сейчас он говорил о том о сем, пока его не прервал тихий голос Софи:
— Я хочу поехать туда… увидеть могилу. Патрик еще интенсивнее занялся ее волосами.
— Завтра утром мы поедем в Даунз.
— Я хочу поехать сейчас, — настаивала Софи. — И… одна.
Сердце Патрика защемило. Он уронил полотенце и опустился перед ней на колени.
— Прошу тебя, Софи, не отгораживайся от меня. Не надо. — Горло сдавил мучительный спазм.
— Я не отгораживаюсь от тебя, Патрик. — Софи говорила совершенно спокойно. Ей казалось, что она смотрит на него через густое облако. — Мне просто нужно пойти на могилу в первый раз одной.
— Почему?
— Потому, что я ее мать. Вернее, была.
— А я отец.
— Я долго носила ее в своем теле! — воскликнула Софи. — И должна попросить прощения.
— За что?
— Я… — Она заволновалась. — Это было мое тело, как ты не понимаешь.
— Нет, не понимаю, — хмуро ответил Патрик. — О чем ты говоришь?
На глаза Софи вновь навернулись слезы. Хрупкая плотина, с таким трудом воздвигнутая на их пути, сломалась:
— Это моя вина, что мы ее потеряли, моя.
— Никакой твоей вины тут нет. — Патрик нежно погладил ее щеку.
Софи отвернулась.
— Все равно я хочу поехать туда одна. Мне это нужно.
— Но ты ни в чем не виновата! — Патрик легонько встряхнул ее за плечи. — Софи, ты сама говорила, вспомни: она не была готова к жизни. И это совершенно правильно. Твое тело здесь ни при чем. Она у нас была очень хрупкая.
Патрик поднял жену на руки, перенес к креслу и начал баюкать, как ребенка.
— Она знала, что я не хотела се. — Софи всхлипнула. — Знала.
— Как ты можешь говорить такое! Ты хотела ее настолько сильно, что не позволяла мне даже прикоснуться к себе.
— Я боялась, — подала голос Софи после долгой паузы. — Боялась потерять ребенка.
— Вот видишь! А говоришь, что не хотела.
— Ты проводил время с любовницей и перестал заходить ко мне в спальню. А я знала, что у нас другого ребенка не будет. Да, я хотела ее, но все же порой мне в голову приходили ужасные мысли, что если бы я не забеременела, то ты иногда заходил бы вечерами ко мне… — Из ее горла вырвалось сдавленное рыдание. — Это были греховные мысли. Мне нужно было принимать жизнь, какая она есть, и быть благодарной тебе хотя бы за этого ребенка.
Патрик ошеломленно сжимал жену в объятиях.
— Но у меня нет и не было никакой любовницы.
— Может быть, тебе просто наскучило заниматься со мной любовью, — проговорила Софи, как будто в трансе.
— Это не так. Мы обязательно заведем еще одного ребенка. — Напряженный голос Патрика сливался с рыданиями Софи.
— Ты устал от меня, — продолжала она, всхлипывая, — я тебе надоела. И конечно же, детей у нас больше не будет, потому что в наследнике ты не заинтересован. Сам об этом говорил. Когда я забеременела, какая-то часть моего существа не желала этого ребенка, потому что его появление означало конец… — Она осеклась.
— Софи, — глухо сказал Патрик, — к чему такие слова? А если я скажу, что лежал ночами в своей спальне и мучился от невозможности войти к тебе? Что пока ты носила ребенка, я сходил с ума от желания? Так что же может заставить меня перестать желать тебя после его рождения?
Софи не сразу нашлась что ответить. Прежде у нее все так хорошо сходилось.
— Но… но в последний месяц, по крайней мере пять раз в неделю ты вообще не ночевал дома. — Она снова всхлипнула, вспомнив пролитые в одиночестве слезы. — И не думай, что я не знаю о черноволосой красавице.
Опять наступило молчание.
— Но я тебя не виню. — Софи неожиданно встрепенулась. — Мне все было известно еще до замужества. Единственное, чего я тогда не понимала, это насколько будет больно.
Руки Патрика напряглись так сильно, что она охнула и замолчала.
— Это неправда. — Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — Бог свидетель, с того первого поцелуя на балу у Камберлендов я ни разу не подумал о другой женщине. — Софи расширила глаза. — И никого, разумеется, у меня с тех пор не было. Черноволосой в том числе. Других женщин я даже не замечал, пойми ты это, ради Бога! Думал только о тебе, о твоем теле. Софи, ты ошиблась, приняв меня за повесу. Честно говоря, я никогда им не был.
Софи молчала.
— Ты хочешь сказать, что по-прежнему…
— Боже мой, конечно, да! — хрипло воскликнул Патрик и конвульсивно сжал ее в объятиях.
Софи устроила голову у него на плече. «Он меня хочет, — это единственное, что она усвоила. — Все еще хочет, он сам только что сказал. Значит, когда я полностью поправлюсь, он придет ко мне в спальню, и… мы сможем иметь другого ребенка». — Струны, туго натянутые внутри, начали постепенно расслабляться.
— Ты действительно говоришь это серьезно? — Ее голос был приглушен его рубашкой. — Ты действительно хочешь любить меня? Тебе не наскучило?
— Наскучило! Ради Бога, Софи, с чего ты это взяла?
— Но я думала, что у тебя есть любовница. Ты очень часто не ночевал дома.
— Не ночевал, это верно. Потому что занимался самоистязанием. — Он не мог заставить себя задать вопрос о ее поездках по четвергам с Брэддоном.
— Зачем же тебе надо было себя мучить? — прошептала Софи. — Я… я все время тебя ждала.
Патрик почувствовал, что ему не хватает воздуха. Что ей сказать на это? «Я избегал тебя, потому что знал, что ты меня не любишь?» — Но сейчас такой ответ казался ему почему-то смехотворным.
— Сам не знаю, зачем я это делал, — признался он с грустью. — Но других женщин у меня не было. В этом я клянусь тебе, Софи. Большую часть времени я проводил, гуляя по улицам, иногда задерживался в своей конторе в порту.
