— Вы ведь её совсем не знаете. И меня тоже.
— Верно, но Камиллу знает моя мать! Я делаю это ради сестры Терезы… и ради своего любопытства, если быть честной до конца. Терпеть не могу неразгаданных загадок.
— От вас всё равно не отвяжешься, — вздохнул Поль. — Хорошо, но только ведите себя тихо и держитесь в тени, ладно?
— Разумеется, — кивнула она.
— Кстати, где ваш помощник?
— Он выполняет другое, не менее ответственное задание, — с серьёзным лицом ответила Эжени.
— Опять угрожает проткнуть кого-то шпагой? — на лице садовника наконец-то вновь появилась улыбка. — Надеюсь, этот кто-то этого и вправду заслуживает, в отличие от меня…
Когда они покинули таверну, на улице уже совсем стемнело, и редкие прохожие, возникающие в тумане на узких улочках, казались призраками или духами — Эжени вздрагивала всякий раз, когда кто-то попадался на их с Полем пути. Монастырь святой Катерины в темноте смотрелся совсем иначе — не надёжным оплотом и приютом для страждущих, а неприступной крепостью, окутанной тьмой и туманом. Окна превратились в тёмные провалы, а башенки — в великанов, охраняющих заколдованный замок с заточённой внутри принцессой. Но Поля Ожье такая метаморфоза не устрашила, а может, он её и вовсе не заметил, потому что частенько бывал здесь и днём, и ночью. Он уверенной поступью направился куда-то в сторону, отворил незаметную в темноте калитку и, обернувшись, поманил за собой Эжени. Осторожно пройдя внутрь, она огляделась, с трудом различая в темноте очертания предметов и чувствуя, как кружится голова от аромата роз — казалось, ночью он стал ещё более сильным и пьянящим.
— Сюда, — Поль шёпотом позвал свою спутницу и указал на кусты. Пробравшись между ними и несколько раз больно уколовшись, Эжени устроилась в тени и приготовилась к длительному ожиданию, ощущая неловкость из-за близкого соседства с Полем. Ждать, впрочем, пришлось недолго — вскоре послышались лёгкие, едва слышные шаги, в сумерках появился тонкий силуэт и заскользил к ним.
— Камилла! — громким шёпотом окликнул её садовник.
— Поль! — отозвалась девушка и перешла на бег. Преодолев последние несколько шагов, она упала в объятия возлюбленного, не боясь исцарапаться о шипы роз. Эжени отвернулась, не желая смущать парочку, но Камилла почти сразу заметила её и быстро высвободилась из рук Поля.
— Кто это?
— Эжени де Сен-Мартен, — виновато вздохнула спутница Ожье. — Мы уже знакомы.
— Ах, это опять вы! — в темноте Эжени легко могла представить, как недовольно искривились губы Камиллы. — Что вы здесь делаете? Что вам нужно?
— Прежде всего — ваша рука.
— Простите, что?
— Дайте мне вашу руку.
Камилла хмыкнула, однако протянула ладонь, и Эжени сжала её кисть своей, прижимая к ней только что вытащенную из волос заколку. Девушка вздрогнула от прикосновения холодного металла, но не издала вскрика боли и не отдёрнула руку.
— Что это у вас в руке? Заколка?
— Да, из холодного железа.
— Крестик! — Поль, кажется, понял, что хотела проверить Эжени. — Камилла, милая, я понимаю, всё это очень странно… но ты можешь взяться за мой крестик? Прошу тебя!
— Проверяешь, не одержима ли я бесами? — фыркнула она, но всё-таки снова протянула руку и спокойно коснулась серебряного креста. — А за что ещё мне взяться?
У Эжени вырвался еле слышный смешок, и она порадовалась, что в темноте никто не видит краски, залившей её лицо.
— Что ж, теперь, когда мы выяснили, что вы никем не одержимы, что вы настоящая Камилла, а не нечисть, принявшая её обличье, я должна рассказать вам о допплерах.
— О ком? — Поль недоуменно затряс головой.
— О допплерах? — Камилла выпустила крестик, но всё ещё не отнимала руки от груди возлюбленного. — О существах, которые могут принимать любой вид? Но я думала, это детские сказки! Неужели вы хотите сказать… — она замолчала и в ужасе прижала ладонь ко рту, словно сдерживая рвущийся наружу крик.
— Да, именно так, — кивнула Эжени. — В этих краях появился допплер — знаю, в это трудно поверить, но это так. Он принял ваше обличье, чтобы дурачить монахинь и соблазнить вашего возлюбленного — последнее, к счастью, ему не удалось. Вы не сходили с ума, Камилла — вы действительно не помнили того, что якобы делали, потому что вы этого не делали. Это делал ваш двойник.
Последовавшую за этим бурю восклицаний, возмущений, испуга, гнева и крепких словечек (исходивших не только от Поля, но и от Камиллы) Эжени стоически пережидала, стоя молча и время от времени коротко отвечая на вопросы влюблённых. Ожье был готов найти допплера и растерзать собственными руками, Камилла не могла поверить в само существование волшебных тварей и постоянно трясла головой. Наконец, когда вихрь немного утих, а разум снова взял верх над чувствами, Эжени произнесла:
— Это существо принимало облик не только Камиллы, но и мой, и из-за него я серьёзно поссорилась с матерью, так что у меня к допплеру личный счёт. Я решила, что он примет либо обличье Камиллы и вновь попытается соблазнить Поля, либо примет моё обличье и придёт к Леону… к господину Лебренну. Что ж, раз я здесь, и настоящая Камилла тоже здесь, допплер тут уже не появится. Значит, он в гостинице, и надеюсь, господин Лебренн подготовил ему достойный приём.
— А он… а не мог он принять обличье кого-то ещё? — дрожащим голосом спросила Камилла.
— Мог, но тогда он, скорее всего, предпочтёт скрыться. Видите ли, допплеры принимают не только облик человека — они также впитывают его мысли и чувства, так что он, превратившись в меня, узнал всё, что знаю я. Он понял, что я догадалась о его существовании и буду его искать, так что он, должно быть, сейчас попытается сбежать от греха подальше.
— Придушу, — пробормотал Поль, судорожно сжимая кулаки. — Крестиком своим и придушу.
— Господи, что же теперь делать? — Камилла осенила себя крестным знамением и уставилась на Эжени.
— Я возвращаюсь в гостиницу, где надеюсь найти Леона и пленённого им допплера, — ответила она с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле.
— Я с вами! — тут же вызвался садовник. — Прибью эту тварь, если ваш помощник её ещё не проткнул!
— Я тоже с вами! — решительно заявила Камилла.
— Вас могут хватиться в монастыре, — заметила Эжени.
— Пускай, — девушка дёрнула плечом. — Завтра же напишу отцу, придумаю какой-нибудь предлог и попрошу забрать меня. А когда он приедет, буду требовать, чтобы он позволил мне выйти замуж за Поля!
— А если не позволит, то мы сбежим и тайно обвенчаемся! — горячо поддержал её Ожье. — Мы уже всё решили до того, как Камилла… как стала происходить вся эта чертовщина.
— Что ж, желаю вам успеха, — кивнула Эжени, снова закалывая волосы. — А теперь нельзя терять время — идти надо быстро, ведь гостиница не так уж близко.
***
Леон дю Валлон сам не осознавал этого, но всё время, пока отсутствовала Эжени, он испытывал огромное напряжение, которое достигло пика в тот миг, когда он понял, что находящееся перед ним существо лишь притворяется его госпожой и возлюбленной. Теперь же, когда настоящая Эжени стремительным шагом вошла в номер, с плеч бывшего капитана будто свалилась гора, но тень пережитой тревоги осталась, и он, бросив на вошедшую девушку настороженный взгляд, вскинул окровавленную шпагу.
— Всё хорошо, Леон, это и вправду я! — Эжени поспешно вытащила из волос заколку и сжала её в руке, потом, будто опасаясь, что этого недостаточно, шагнула к нему и другой рукой коснулась клинка шпаги. — Видите, холодное железо меня не жжёт, всё в порядке.
Вслед за ней в номер вошли ещё двое: Поль Ожье и красивая темнобровая девушка в монашеском одеянии, в которой Леон по описанию узнал Камиллу Башелье.
— Они тоже проверены, — Эжени мотнула головой в сторону нежданных гостей. — У Поля на груди крестик, Камилла спокойно коснулась его и моей заколки.
— Боже мой, что это? — Камилла с изумлением созерцала распростёршееся на полу существо, чьи черты стремительно менялись, расплывались, растекались, однако шрам посередине лица, нанесённый шпагой Леона, сохранялся при любом обличье.
