Это было правдой. Гилберт часто кончал раньше, чем ей хотелось бы, но Адам распалял в ней такой огонь, что она всегда успевала за ним или даже опережала. Джиллиан вздохнула и пожала плечами, выходя из своих любовных грез и напоминая себе, что все это было вчера вечером. Сейчас было уже почти утро, она еще не оделась, а Адам уезжает на рассвете. Она торопилась, как могла, но застывшие пальцы плохо справлялись с застежками туники и блузы, и Джиллиан обеспокоено глянула в окно, откуда уже начинал разливаться свет. Она не стала терять время на прическу, лишь зачесав свои каштановые волны назад. Это может занять много времени, и Адам уедет.
Джиллиан на цыпочках пересекла переднюю и вышла за дверь. Туфли ее были мягкие, но, когда она ступила с ковра на деревянный пол большой центральной комнаты, послышался скрип. Леди Элинор поспешно вскочила со стула у камина и последовала за Джиллиан, держась на расстоянии. Она теперь была уже почти уверена, что Джиллиан стала бы прекрасной женой Адаму. Судя по их последнему разговору, поведение Джиллиан было безупречным. Элинор подавила смешок. Может быть, «безупречный» – не совсем точное слово для обозначения того, что происходило в комнате Адама; деталей Элинор, конечно, не знала, но общая картина достаточно ясно читалась на сытом и опьяненном лице сына.
Когда вассалы Джиллиан уехали, Адам уже не так старался скрывать свои чувства, не считая это обязательным, раз уж объявил матери о своем намерении жениться на Джиллиан. Джиллиан была более сдержанной… или более усталой. Вполне могло оказаться правдой, что Джиллиан была не слишком крепка физически. Элинор надеялась, что она просто не привыкла к таким нагрузкам. От девушек зачастую не требуется ничего иного, чем красиво шить или прогуливаться по замку, наблюдая за работой других. Жене Адама придется делать намного больше. Элинор решила попробовать занять Джиллиан в ближайшие недели работой полегче. Из лестничного полумрака она наблюдала за происходящим в зале. Еще было не слишком светло, но привыкшие к темноте глаза Элинор видели достаточно хорошо, чтобы разглядеть выражение лица Адама, обращенного к Джиллиан, и она прикусила губу от беспокойства.
Беспокойство это относилось к Адаму. На лице его читались куда более глубокие чувства, чем просто плотское влечение. Адам был предназначен этой женщине. Если Джиллиан окажется не подходящей для него, ей останется только умереть. Если она умрет, Адам, может быть, со временем и найдет другую, но Джиллиан навсегда останется с ним, как Саймон навечно остался с Элинор. Именно поэтому Элинор прикусила губу, надеясь, что Джиллиан найдет правильные слова для прощания. Она услышала голос Адама: – Спускайся ко мне, Джиллиан.
– Вы не запрещали мне, милорд, – улыбаясь, ответила Джиллиан. – Я изо всех сил постаралась, чтобы этот вопрос не возник: я помню, что вы запретили мне в прошлый раз.
Адам рассмеялся.
– Да, да. Ты не послушалась меня тогда и, конечно, не послушалась бы и сейчас. По крайней мере, сейчас ты тепло одета и не дрожишь, прислонившись к каменной стене.
– Ты сердился, что я не послушалась тебя?
– Ты же знаешь, что нет. Я бы бросился к тебе, но боялся, что если я… – он не договорил и затем спросил: – Зачем ты пришла?
– Наполнить глаза тобой. Ох, Адам, мне так плохо от того, что ты уезжаешь, – ее голос дрожал.
Стоявшая на лестнице Элинор напряглась. Адам опустил кубок с теплым вином, который держал в руке, и обвил рукой Джиллиан, прижимая ее к себе. Помолчав немного, он жестко произнес:
– Джиллиан, не плачь. Ты не знаешь, какую боль это доставляет мне. Я спрашиваю, спрашиваю, а ты никогда не отвечаешь. Почему ты против атаки на Вик?
В голове Джиллиан раздался предостерегающий звон: плачущая женщина сковывает дух, мужчин нельзя отговаривать от необходимых действий, страх смерти замораживает разум. Она отстранилась, чтобы взглянуть Адаму в Лицо, и улыбнулась со слезами на щеках.
– Меня не волнует, захвати ты хоть десять Виков. Меня волнует только, что ты оставляешь меня за шитьем и смертельной скукой. Ты не хочешь взять меня с собой, Адам? Я буду тихой и послушной. Я не буду ничего советовать или вмешиваться в твои отношения с моими людьми.
Адам на мгновение остолбенел. Элинор зажала обеими руками рот, чтобы не засмеяться. Она сама часто просила мужа взять ее с собой в самые не подходящие для этого места, но на осаду крепости – никогда. Однако вреда в таких словах не было, если только женщина снова не зальется слезами или не закатит истерику. Адам может злиться, или забавляться, или делать то и другое одновременно, но такого рода просьба не навредит ему, не наполнит его мысли беспокойством.
– Вот увидишь, – быстро продолжала Джиллиан, ободренная молчанием Адама, – я окажусь очень полезной. Я могу заниматься кухней и ухаживать за ранеными, – голос ее дрогнул при этих словах, и она поспешила исправить оплошность. – Еще я могла бы стирать и чинить твою одежду, чтобы…
Оправившись от изумления, Адам прижал Джиллиан к себе так крепко, что она застонала от боли, придавленная к стальной кольчуге. Затем он чуть отпустил ее, чтобы крепко поцеловать. Наконец, он отвел губы и уставился на нее в задумчивой нежности, лаская густые пряди ее волос, сверкающих красно-бурым оттенком молодого спелого каштана.
– Так ты возьмешь меня? – прошептала Джиллиан, не особо веря, но, начиная надеяться.
Адам стряхнул с себя наваждение и расхохотался.
– Нет, конечно, нет. Сердце мое, ты самая умная и самая глупая женщина на свете. И не начинай снова свои рассуждения, что ты можешь быть мне полезна и не доставишь проблем. Ты станешь для меня важнейшей проблемой хотя бы потому, что я буду постоянно желать быть рядом с тобой, вместо того чтобы заниматься делом. А если учесть, что там находятся твои люди, я не посмею даже взглянуть на тебя. Ты хочешь убить меня?
– Я же не умираю от того, что рядом с тобой, – с упреком прошептала Джиллиан.
– Что ж, у мужчин по-другому, – хмыкнул Адам. – Состояние… жажды, которую невозможно удовлетворить, малоприятно.
Он снова поцеловал Джиллиан, но легко и, подняв свой кубок, торопливо выпил вино, так как по яркому свету в окнах понял, что солнце уже взошло. Его не слишком огорчал обиженный вид Джиллиан. «Она ревнует», – подумал он. Вреда от этого не будет. Он улыбнулся и поставил пустой кубок.
– Я должен ехать, любовь моя.
– Ой, подожди, – пролепетала Джиллиан. – Скажи мне, когда ты вернешься и… и что мне делать, пока тебя не будет.
– Как я могу сказать, когда вернусь? Откуда я могу знать, как быстро захочет сдаться Вик? Может, месяц, может, чуть дольше, если погода продержится. А что касается…
