Все его прежнее самодовольство оттого, что план так удачно выполняется, было отравлено горечью провала самого главного его пункта. Две попытки убийства Дэйра — и два поражения. Третьего не будет. Он возьмет все в свои руки. За то время, которое ему потребовалось, чтобы пробраться из колодезного сарая до замка, он решил, что сделает это своей рукой. Хотя Уолтер всегда гордился собой как человеком, который побеждает силой ума, а не силой мышц, ему доставит удовольствие убить Дэйра своими руками. Все убийства, совершенные прежде, даже те, которые планировал он, выполнялись другими людьми. А так как его сообщники всегда настаивали на том, чтобы уничтожить свидетелей и улики, даже малейшие следы и намеки на них, Уолтер с радостью повесит на него уничтожение Роджера и Тэсс.
Сосредоточившись на этой цели, он прошел через кухню в караульное помещение, когда случилось неожиданное.
— Уолтер, остановись и ответь мне. Где ты был? Тебя все ищут.
Золотистые кольца волос, слегка сбившиеся на сторону, служили лучшим доказательством того, что Сибиллин занималась действительно чем-то полезным.
— Меня спрашивали вчера, по меньшей мере, раз шесть, не знаю ли я, где ты. Я выглядела дурой, и мне это не нравится.
Уолтер повернулся к своей раздраженной сестре с опасным огоньком в глазах. Он не счел нужным прятать его, так как знал, что маловероятно, чтобы она обратила на него внимание, привыкнув видеть только восхищение или лесть.
— Скажи, что ты не знаешь или что я ушел.
Он повернулся и стал спускаться вниз по лестнице в темноту.
— Ушел?
Недоверчивая Сибиллин просто выхватила из кольца ближайший факел и последовала за ним.
— Ты не можешь никуда уйти, глупец. Мы в осаде. — Уолтер остановился на последней ступеньке и подождал, пока Сибиллин не подошла к нему.
— Это ты, моя дорогая сестрица, в осаде. А я нет.
С этими энергичными словами он повернулся, подошел к камере, где сидела Тэсс, и вставил ключ в замок.
Ошеломленная Сибиллин остановилась в нерешительности, не зная, что ей следует делать.
— Он и пленники, которых он освободил, ведут меня через потайной ход в лагерь тех, кто начал осаду замка.
Зеленые глаза, привыкшие к темноте, щурились на резкий свет факела, который ее мачеха держала в руке.
— Ты не можешь этого сделать, Уолтер, — объявила Сибиллин. — Я не позволю.
Уолтер засмеялся. Как это похоже на его сестру — думать, что все, что бы она ни приказала, будет тотчас же исполнено, особенно младшим братом. Он вернулся к своему занятию, и когда дверь распахнулась, Тэсс поспешила выйти.
— Роджер, я думаю, пустая камера — это опасно. Сверкающие глаза Уолтера встретились с нарочито непонимающим взглядом Роджера.
— Не так ли?
Последние слова были полны значения, которого Роджер не мог не понять. Уолтер не собирался позволять своей сестре бродить, изливая свое раздражение против него и тем самым выдавая его присутствие. Сибиллин пискнула, когда Роджер двинулся к ней.
— Отойди от меня, ты… ты…
Она без всякой пользы размахивала горящей головней перед приближающейся опасностью. Он выхватил у нее факел одной рукой, а другой повалил ее на пол. Она сочла это отвратительным, грубым насилием.
— Уолтер! Ты не можешь позволить такое, Уолтер! Я — твоя сестра!
Ее молящий и одновременно ворчливый тон никак не повлиял на брата. Ее грубо бросили на кипу вонючей соломы и заперли, действительно заперли за решетку.
— Я не знаю тебя больше, Уолтер!
— Сибиллин, — Уолтер твердо встретил ее взгляд, — ты никогда и не признавала меня. Ты так поглощена собой, что никогда не знала никого другого.
Утверждение имело, по крайней мере, один положительный результат — оно заставило ее замолчать.
— Итак, вы — та, из-за которой наш Уолтер лгал, обманывал и готов был даже убивать?
Элис с трудом сдерживалась, чтобы не оттолкнуть этого человека, огромного, одного возраста с Дэйром, со странными желтыми глазами, пристально разглядывавшими ее. Он ждал их маленький отряд на другом конце подземного хода, длинного и узкого коридора, идущего под каменной стеной замка Уайт, с самой низкой его стороны, и заканчивающегося потайной дверью. Элис инстинктивно почувствовала к нему недоверие и подумала, что если бы встретила его и при более благоприятных обстоятельствах, все равно не была бы спокойной в его присутствии.
— Моя цена выше.
Он вынул из ножен свой меч и лениво поигрывал им.
— Уолтер возбудил мой аппетит замком Кенивер, но Уайт — это действительно лакомый кусок. Я бы не явился за чем-нибудь меньшим.
Даже сквозь серый мрак унылого дня (к тому же все небо было в дождевых тучах) ее глаза сверкали зеленым пожаром, который зажгло наглое заявление о намерении захватить земли, принадлежащие ее отцу и мужу. И тогда он понял, что так привлекало в ней Уолтера.
— Лорд Питер, — Роджер обратился к человеку, который, по словам Уолтера, должен был ждать их, чтобы отвести в обещанное безопасное убежище. Он был раздражен тем, что их первоначальный план претерпел изменения. Уолтер хитрил и изворачивался, не желая назвать имя их проводника, а кончил тем, что отложил свой уход из замка, отправив их одних.
— Мы трое — гости, которых Уолтер просит вас принять, пока он не присоединится к нам.
— Это Уолтер сказал вам, кто будет вас встречать?
Неудовольствие, звучавшее в вопросе, по остроте напоминало клинок, зажатый в руке говорившего. Во всех планах, касающихся захвата замка Уайт, он всегда оставался в тени и на заднем плане, — одна из многих мер предосторожности, принятых на случай провала и обвинений, которые могли быть выдвинуты в будущем. Хотя эти «гости» вскоре и не смогут давать опасные показания, он негодовал на Уолтера. Не только потому, что этот глупец нарушил данную клятву (чего еще можно ожидать от человека, которому в подобных делах платили за услуги?), но и потому, что человек, который так гордился своим умом, оказался, в конце концов, таким недалеким. Уолтер должен бы знать, какого он заслуживает наказания. Более того, Уолтеру следовало быть сейчас здесь, не увеличивая тем самым опасного гнева своих союзников.
Желтые глаза вспыхнули, глядя на молодую графиню. Уолтер заплатит за свой проступок. Следует записать и этот долг на его счет. Перспектива получить с него этот «должок» была очень приятна, но еще большую радость доставляла та боль, которую испытает другой человек.
Под пронзительным взглядом Элис вздернула подбородок и держалась независимо, насколько это было возможно в ее положении. Ее храбрость вызвала на лице лорда Питера еще более зловещую улыбку.
