— Пойдем, я объясню тебе, как случилось, что у Тэсс оказался мой кинжал.
Уолтер поманил Элис за собой в тень под лестницу. Темнота позади него была пугающей и заставила ее отступить. Но тогда… сознание того, что глупые страхи задерживают ее, в то время как другие люди мужественно сражаются и подвергаются настоящей опасности, — такая мысль была ей неприятна. Поэтому, вопреки приказу Дэйра, запретившему кому бы то ни было спускаться в подземелье, Элис пошла за манившим ее Уолтером. Она оправдывала себя тем, что они не будут спускаться вниз, а сойдут только на несколько ступеней, чтобы их никто не услышал. Однако не успела она, сжав зубы от непонятного страха, сделать и несколько шагов в эту пугающую темноту, как случилось то, чего она не могла представить даже в самых худших ночных кошмарах, — невидимая западня неумолимо захлопнулась за ней. Ее слабого крика, заглушенного глубиной подземелья и толщиной каменных стен, никто не услышал. Он просто затерялся среди шума, производимого множеством людей, и суматохи, царившей в замке. Это было главной причиной, почему она замолчала. Кроме того, она была не в силах побороть возросший во сто крат детский страх перед темнотой.
Пока невидимые руки, крепко державшие ее, не сменились на не менее крепкие веревки, Элис стиснула зубы, не давая неразумным крикам вырваться из груди.
— Тихо, Элис. Даже самые громкие крики здесь бесполезны. Без сомнения, всем в замке известно, что Тэсс заключена здесь в темницу, и если даже кто-то и услышит слабое эхо твоих криков, все подумают, что это она.
Стремясь побороть охвативший ее беспричинный ужас перед темнотой, давящий на нее, как живое чудовище, Элис крепко зажмурила глаза и заставила себя сосредоточиться на чем-нибудь другом. Она узнает всю правду об Уолтере, его характере и причине его странного поведения.
— Дэйр был прав, подозревая, что вы стоите за всеми этими отвратительными делами. Это всегда были вы, Уолтер, но почему?
— Вы оказываете мне слишком много чести, миледи. Собеседники не видели друг друга, но больше чем слова и выражение лица говорили оттенки интонации. Уолтер откровенно не скрывал своего торжества.
— Я не мог бы сделать один всего, но, конечно, с удовольствием должен признать, что это я проложил тот путь, который приведет моих союзников к успеху.
— А ложные обвинения против моего отца? — горечь звучала в словах Элис. — И такие же обвинения, выдвинутые против Дэйра?
Ужас, что это были беспочвенные обвинения, быстро уступил место гневу против того, кто принес настоящее горе тем, кого она любила.
— Мне жаль, что Халберт попал в затруднительное положение, но такова цена за то, чего я добивался, и она стоит этой награды.
В его словах слышалось пренебрежение и явное удовольствие оттого, что он принес несчастье Дэйру.
— Какая награда может быть достойной таких ужасных поступков?
Элис горячо накинулась на того, кто стоял в этой черной пустоте в полной безопасности, в то время как ее отцу и Дэйру угрожала смерть.
— Как какая? Ты, конечно!
Оглушительная тишина была ответом на его заявление, сделанное пугающе спокойным тоном. Он сумасшедший! Элис была благодарна темноте, неожиданно оказавшейся полезной и скрывшей от нее лживое лицо. Вдруг Элис поняла, что это правда. Одержимый, способный совершить любой ужасный поступок, чтобы добиться своего, Уолтер был по-настоящему сумасшедшим!
Впервые радуясь своему маленькому росту, Джеймс прятался позади упаковочной клети, на первый взгляд выброшенной за ненадобностью, а на самом деле с умыслом поставленной здесь, в углу колодезного сарая. Его долгое и терпеливое ожидание, наконец, было вознаграждено. Дверь скрипнула, приоткрылась, и закутанная в плащ с капюшоном фигура скользнула внутрь. Вряд ли ее вообще кто-нибудь заметил во дворе, где множество людей сновали туда и сюда по своим делам. Поэтому Джеймс и занимал свой пост, наблюдая изнутри.
Окрыленный своей удачей, Уолтер вытащил из-за пояса маленький флакон. Он с радостью нашел его там, куда сам прежде и положил. Хотя ему и не верилось, чтобы юный Халберт отважился снова войти туда, куда ему запретили входить, а тем более брать что-нибудь чужое, Уолтер все же не сбрасывал со счетов такую возможность. Его любопытный племянник мог нарушить запрет. И сделай мальчишка это, было бы только справедливо, если бы он поплатился жизнью.
Без особой причины Уолтер наморщил нос еще до того, как открыл пробку. Видимо, что-то вызвало у него какие-то смутные воспоминания. Скверный запах исчез. Нахмурясь, он посмотрел на жидкость против света. Нет никакой разницы, разве что… Нет, он все тот же. Просто запах выветрился со временем. Надо надеяться, яд не потерял своих смертоносных свойств. Конечно, нет. Ведь лорд Питер сам сказал, что его надо вылить до того, как осада будет снята и сэр Лестер войдет в замок.
Держа руку как раз над серединой колодца, он наклонил флакон и смотрел, как медленно выливается яд. Он неподвижно наблюдал, как жидкость капает вниз, и вскоре услышал слабый всплеск — яд попал в воду! Он улыбнулся. Так мало нужно, чтобы покончить со многими! Дэйр умрет, и он сможет потребовать для себя Элис. То, что с ним умрут еще многие люди, не имело никакого значения, хотя Уолтер почувствовал легкое сожаление, если среди умерших будет Сибиллин.
Он стал закрывать бутылочку пробкой, но тут ему пришла в голову хорошая мысль. Лучше всего и ее отправить туда же. Бросив пузырек и пробку в колодец и криво усмехнувшись, он повернулся к выходу… и застыл.
— Настой петрушки!
Перед ним стоял Джеймс, смеясь и держась за щеколду.
— Вы вылили в колодец настой петрушки!
Истерически хохочущий Джеймс, ликуя, что он подстроил такую каверзу, широко распахнул дверь и выскочил на многолюдный двор. Он не собирался себя выдавать, но не смог устоять перед соблазном позлорадствовать. Но когда хмурый юный Халберт догнал его, Джеймс оробел. Сознавая всю серьезность положения, они решили при первой же возможности сделать все, как положено. Как только кто-нибудь из стражи вернется с наружной стены, они немедленно доложат, что Хорек в замке.
Прижавшись к задней стене сарая, в тень, после того как мальчик убежал, Уолтер впал в бешенство! Совершенно очевидно, что его проклятый племянник втянул этого мальчишку в дело, которое они сочли, должно быть, замечательной шуткой. Уверенный в том, что мальчишки постараются поделиться своим рассказом с как можно большим числом людей, Уолтер сразу же почуял, что необходимо уходить немедленно. Опустив голову под надвинутым капюшоном, чтобы скрыть лицо, он прошел через толпу праздных крестьян и суетящихся слуг и вошел в такой же переполненный замок.
