Непокорная фрау Мельцер - Якобс Анне

В лучах весеннего солнца Гюнцбург выглядел довольно красиво, особенно его внушительная резиденция, возвышающаяся на холме над городом. Неприступное сооружение XVIII века, построенное как крепость вокруг внутреннего двора, над которым возвышались две небольшие луковичные башенки. Конечно, железнодорожная станция находилась за пределами города, и как это часто бывает, не было ни повозки, ни такси, чтобы отвезти их в центр.

– Давай пройдемся, – решила Мари. – К счастью, у нас нет с собой ни чемоданов, ни шляпных коробок.

Впервые они оба улыбнулись, вспоминая странную пару в поезде, и Пауль осмелился предложить ей руку. Мари колебалась, секунду смотрела на него снизу вверх, затем согласилась.

Он не должен был этого делать, потому что прикосновение вызвало в нем неуместное смущение. То, что он выдал из себя во время короткой прогулки, позже показалось ему полной чепухой. Впрочем, Мари тоже была склонна к глупостям, которые следовало приписать наступлению весны и романтике старого города.

– Может, сначала перекусим в кафе? – предложил он задорно.

Но Мари была против. Она хорошо позавтракала дома, а они, в конце концов, выполняли деликатную миссию, которую ни в коем случае нельзя было откладывать. Хотя Пауль и был голоден, поскольку едва прикоснулся к еде на вилле, пришлось с ней согласиться.

Они расспрашивали прохожих о Йозефе Винклере, который жил на улице Пфлуггассе, дом два, их дважды посылали в неверном направлении, и они блуждали по старому городу, пока наконец не нашли того, кто действительно оказался в курсе:

– Винклер Зепп, у него сапожная мастерская прямо у старой башни.

И указали на кованый железный башмак, висевший на некотором расстоянии от входа на изогнутом крюке.

Сапожная мастерская Йозефа Винклера состояла из двух узких старых домиков, соединенных между собой проходом. Слева была небольшая витрина, за ней виднелись пыльные женские туфли, пара сапог для верховой езды и несколько резиновых подошв. Справа от витрины был вход, три ступеньки вели вниз в мастерскую.

Пауль не стал стучать, в любом случае звук был бы заглушен постоянными ударами молотка внутри мастерской. Бородатый сапожник едва поднял голову, когда они вошли, и продолжил забивать деревянные гвозди в подошву обуви.

– Эрика!

Голос прозвучал сдавленно, поскольку между губами у него было зажато не менее десяти гвоздей, но его услышали. Из смежной комнаты вышла высокая костлявая женщина и любопытным оценивающим взглядом оглядела пару в городской одежде.

– Чем могу вам помочь, господа?

– Мы хотели бы поговорить с господином Себастьяном Винклером, – сказал Пауль, которому с первого взгляда не понравилась эта костлявая женщина.

Ее лицо выражало крайнее недоверие и неприязнь. Она обменялась взглядом с сапожником, вероятно, ее мужем, и недовольно нахмурила брови. Ага – ясно, кто в этой сапожной мастерской носит штаны.

– Что вы от него хотите?

Вопрос прозвучал весьма прохладно. Но по крайней мере, было понятно, что искомый находится где-то поблизости.

– Мы хотели бы сообщить ему кое-что и немного поговорить. Нет повода для беспокойства, дорогая фрау Винклер.

Пауль изобразил обаятельную улыбку, которая все-таки сработала, потому что выражение лица женщины смягчилось.

– Он порядочный человек и не сделал ничего плохого. – Она предостерегающе посмотрела на Пауля.

– Мы убеждены в этом, фрау Винклер. Он находится здесь, в Гюнцбурге?

Она снова обменялась взглядом с мужем, который продолжил усердно стучать молотком. В сапожной мастерской был только старый стол, покрытый всевозможными обрезками кожи, лежали инструменты и ящики, полные гвоздей. Рядом с сапожником стоял деревянный брусок, тут же валялись подошва и незаконченный ботинок из черной кожи. На стенах повсюду висели щипцы, шила и ножницы всех размеров, а также другие инструменты, назначение которых было известно, вероятно, только сапожнику. В углу стояла чугунная печь с трубой, уходящей в потолок; когда-то белая, стена за ней была черной от копоти.

Поскольку жене сапожника не ответила на вопрос, они некоторое время стояли в нерешительности, пока Мари наконец не взяла инициативу в свои руки.

– У вас есть в продаже сандалии, фрау Винклер? – с интересом спросила она, взяв в руку одну из женских туфель с полки, чтобы посмотреть на подошву.

– Сандалии?

– Да, – улыбнулась Мари. – С ремешками и небольшим каблучком. Их носят без чулок. Конечно, только летом.

– Мы такое не делаем.

– О, для вашего мужа это, конечно, пустяковое дело. Может, я нарисую вам, что имею в виду?

И тут же она исчезла вместе с костлявой госпожой Винклер в соседней комнате, где, очевидно, находилось своего рода бюро. По крайней мере, при свете электрической лампочки на потолке Пауль мог разглядеть стол и кучу бумаг на нем. Мари без умолку болтала, рисуя туфли с ремешками и каблуками и объясняя, что летом это будет в большой моде. Она сказала, что руководит ателье мод в Аугсбурге и могла бы – если ей попадется удачный образец – оформить ряд заказов. Она подобрала нужный ключ, его умница Мари. Пауль увидел алчное выражение лица жены сапожника, она, вероятно, уже прикидывала, какие цены назначит аугсбургским горожанам.

– Ваш брат живет здесь, в Гюнцбурге? – тихо спросил Пауль сапожника.

– Его сейчас нет.

Теперь, когда сапожник вышел из-под прямого контроля своей второй половины, он стал более разговорчивым.

– А где он? Он нашел работу учителем?

Сапожник покачал головой и покосился в сторону задней комнаты, где Мари как раз представляла госпоже Винклер третий набросок. Женщина была впечатлена таким мастерством рисования.

– Учителя? Нет. Он занимается здесь бумажной работой и разносит готовую обувь. По субботам он подметает улицу. А потом присматривает за нашими мальчиками и учит их чтению и арифметике. Они уже ходят в школу, но там, видимо, не научились. Наверное, слишком тупые. – Он удрученно замолк и вернулся к своей работе.

Там, за дверьми, Мари рассказывала о паре черных туфель на шнуровке, которые ей когда-то сшили в Аугсбурге. Пауль посмотрел на жену сапожника, которая внимательно слушала, держа рисунки на свету. Его охватило подозрение.

– Так он живет здесь?

– Конечно. Наверху. Под крышей.

– Приходило ли ему за последние недели какое-нибудь письмо?

– Я не знаю. Эрика сама получает почту у почтальона.

– Так вот как.

Сапожник зажал губами новую порцию деревянных гвоздей и продолжил работу. Так что вполне возможно, что эта «добрая» женщина вовсе не передала ему письмо Лизы. Да и с какой стати? Деверь работал за комнату и питание, вел учет, выписывал счета, делал грязную работу и присматривал за детьми. Лучше и дешевле помощника она бы не нашла.

– И где он сейчас?

Сапожник кивнул головой в сторону входа.

– Должен вот-вот быть здесь.

Ага! Пауль, довольный, улыбнулся и сделал знак Мари, что человек, которого они ищут, уже близко. Мари на мгновение опустила веки – она поняла.

Им пришлось ждать Себастьяна Винклера еще 20 минут, и Мари уже успела нарисовать четыре новых эскиза, когда он, наконец, вошел в мастерскую.

Он показался Паулю довольно истощенным, к тому же хромал из-за ампутированной ступни, а его одежда не поддавалась описанию. Казалось, на нем все еще был тот самый рваный костюм, в котором он отправился в Померанию много лет назад.

Мужчина, несомненно, был шокирован, узнав их, но старался сохранить самообладание.

– Господин Винклер, – радушно произнесла Мари, протягивая ему руку. – Надеюсь, вы меня помните. Мари Мельцер. А это мой муж.

Пауль тоже пожал ему руку, а затем предложил выйти на улицу, чтобы не мешать в мастерской. Жена сапожника, которая видимо чего-то опасалась, с мрачным выражением лица наблюдала, как они идут.

– Ты не мог держать язык за зубами, – прошипела она на мужа. Но тот безмолвно стучал молотком по башмаку.

Весеннее солнце только проступало между домами, оно было еще слишком низко, но стайка серых воробьев с громким криком взлетела и расселась по крышам и стенам.