– Надеюсь, такое исключение из правила допустимо? – осведомился Алекс.
– Это не преступление. Оно допустимо.
Притворная бесстрастность Алекса побудила ее к новым решительным действиям. Теперь все мышцы и жилы Алекса были напряжены, но он по-прежнему молчал и стоял неподвижно. Он смотрел в огонь, его подстриженные волосы черными шелковистыми волнами обрамляли грубоватое, но привлекательное лицо, на загорелой коже плясал золотистый отблеск огня. Его кожа словно впитывала и излучала тепло, мужской, дымный запах опьянял Кэтрин. Все эти холмы и равнины были хорошо знакомы ей и все-таки каждый раз казались новыми, она дрожала, прикасаясь к упругим мышцам и гладким черным волосам. Всякий раз, когда она видела Алекса обнаженным или наблюдала, как он направляется к ней, величественный в своей великолепной наготе, она вспыхивала, как невинная невеста. Вот и теперь ее щеки разрумянились, когда она обвела взглядом тело, по которому только что скользили ее ладони. Ее взгляд пропутешествовал вниз по животу, и достоинствоАлекса мгновенно вздыбилось.
– Прошу прощения, – пробормотал он. – День выдался долгим и трудным...
Кэтрин посмотрела на отливающее перламутром подтверждение слов Алекса и покраснела еще гуще.
– Я думал, вам уже известно, какое воздействие вы оказываете на меня, мадам. Но это никоим образом не помешает нам продолжать игру – напротив, даже поможет.
– Не слишком ли вы самоуверенны, милорд?
– Напротив. Сейчас у меня нет ни единого преимущества. Кэтрин перевела взгляд на ряд крошечных жемчужных пуговиц на своем халате и приподняла бровь.
– Хотите, я сниму его?
– Это было бы... вполне уместно.
Улыбаясь, Кэтрин подняла руки и принялась неторопливо высвобождать пуговицы из атласных петелек. Когда халат был расстегнут до пояса, она повела плечами и уронила его на пол. Под халатом обнаружилось целое облако тонкого муслина – рубашка с пышными рукавами, высоким воротом и завышенной талией. Это одеяние можно было бы назвать скромным и даже строгим, если бы не одно обстоятельство: пламя камина просвечивало его насквозь.
На щеке Александера задергалась мышца.
– А если я пообещаю не прикасаться к тому, к чему мне не полагается прикасаться?
От этого хрипловатого голоса Кэтрин вздрогнула и улыбнулась, но отклонила предложение.
– Сэр Распутник, я не сомневаюсь в том, что вы – человек слова. Но на этот раз я справлюсь сама.
Она развязала самую верхнюю ленту на воротнике рубашки, затем перешла к следующей. Алекс следил за каждым ее движением; он по-прежнему напоминал хищника, но настороженного, опасающегося ловушки. Его напряжение возросло вдвое, орудие восстало и слегка подрагивало.
Кэтрин развязала последнюю ленту, взялась за края лифа и развела их в стороны таким движением, что у Алекса снова задергалась щека. А Кэтрин провела кончиками пальцев по глубокой ложбинке между грудей – вверх и вниз, то и дело задевая и приподнимая тонкий муслин.
Алекс не сводил с нее глаз, весь его вид предвещал неминуемую опасность.
– Не двигайся, – напомнила она.
Он отвел взгляд и с присвистом выпустил изо рта воздух. Кэтрин обнажила гордо выпятившиеся соски и поежилась от прохладного воздуха.
Ночная рубашка упала поверх халата, Кэтрин подняла руки и потянулась, стоя у камина. Наклонив голову набок, она принялась выбирать из волос стальные шпильки и узорные гребни. Волна блестящих локонов обрушилась на ее белые плечи, серебристые и золотые нити заиграли при свете камина – казалось, пламя охватило ее тело. Кэтрин распутала волосы пальцами, чувствуя, что Алекс следит за каждым ее движением и от нетерпения поджимает пальцы ног.
Дотянувшись до графина с бренди, она плеснула немного янтарной жидкости в бокал.
– Я тоже не прочь выпить, – признался Алекс, и его зубы сверкнули в хищной усмешке.
– Я не собираюсь пить, – спокойно возразила Кэтрин, пристально глядя на него. Она окунула в бокал палец и размешала густую жидкость. Потом она вынула палец, задержала его над грудью, и на сосок упала блестящая крупная капля. Некоторое время Кэтрин просто смотрела, как она дрожит и переливается, а потом втерла маслянистую жидкость во все крошечные складки и выпуклости. Затем она вновь окунула палец в бокал и нарисовала бренди полосы на груди, на нежной шее. Она не жалела бренди, и вскоре тонкие сверкающие струйки побежали по ее животу, скрываясь внизу, между бедер.
– Неожиданное применение для бренди, – заметил Алекс. – Но ведь он липкий.
– У меня все продумано. Надо старательно смыть бренди, тогда и липнуть будет нечему. – Она снова окунула пальцы в бокал, шагнула вперед и обвела темный кружок вокруг соска Алекса, а затем слизнула бренди языком. – Видишь? Все чисто. А теперь попробуем еще раз...
Она опустила в бокал все пять пальцев, и так быстро, что Алекс не уследил за ее движением и не понял, как она намерена поступить. Но сказать по правде, даже если бы он все понял, он не смог бы отступить. Ее скользкие пальцы обхватили его достоинство, и Алекс вздрогнул, испытав непередаваемое ощущение.
Забыв про его сосок, Кэтрин наклонилась ниже, провела языком по животу мужа, а потом занялась тем местом, которое только что так старательно смазывала бренди.
– Этому я тебя не учил, – хрипло произнес Алекс.
– Верно, до этого я додумалась сама, – подтвердила Кэтрин, обозревая внушительные плоды своих трудов. – Признайся, мое нововведение достойно всяческих похвал.
– Только похвал?
Кэтрин вскрикнула от неожиданности и взмахнула волосами: Алекс одним движением подхватил ее на руки и понес к кровати. Уложив Кэтрин на атласное покрывало, он выхватил у нее бокал и расплескал бренди по ее телу, от шеи до пальцев ног.
– Ты нарушил правило и проиграл! – заявила она.
Коротко усмехнувшись, он занялся блестящей янтарной лужицей бренди между ее грудей. Он жадно преследовал губами и языком растекающиеся ручейки, усердно слизывал их до последней капли. Сладостную влагу он впитывал из каждой складочки вокруг сосков, вбирая их в рот и удерживая там, пока Кэтрин не начинала вздрагивать и извиваться от каждого прикосновения языка.
Проведя ладонью по ее округлому животу, он направлялся вниз, туда, где скрылись ручейки бренди. Он задел кончиками пальцев влажный кустик золотистых кудрей, стряхивая капли бренди на подрагивающие складки плоти. Поначалу он действовал осторожно, но когда по телу Кэтрин прошла первая волна, стал проникать глубже, настойчивее втирая бренди.
При каждом проникновении Кэтрин сжималась, приподнимала и снова опускала бедра, ее вскрики сменились мольбами, ногти вонзались в кожу рук Алекса. Помедлив еще немного, он лег между ее ног и заставил ее ощутить жар бренди глубоко внутри. Он не спешил избавить ее от сладкой пытки, и она запустила пальцы в его волосы, заглянула в его черные блестящие глаза, настороженные и ждущие...
