Каролина заломила руки, надеясь, что так получится более достоверно.
— Может, мне следует подержать вас здесь? — предложил дон Рамон. — Для вашей же безопасности!
— О, Рамон, я знаю, вы могли бы и не отпускать меня, но, прошу вас, позвольте мне вернуться домой и поговорите обо мне с губернатором. Хотя я понимаю, что меня, возможно, и не простят…
Она знала, что на снисхождение не стоит рассчитывать. Знал об этом и дон Рамон. Но никто из них не говорил о том, что должно случиться на самом деле.
— Может быть, у меня уже нет будущего, — со слезами на глазах проговорила Каролина. — Но во имя милосердия позвольте мне провести последнюю ночь с доном Диего. До свидания, Рамон.
Она повернулась, собираясь уйти, но, услышав за спиной смех, обернулась, словно то были раскаты грома.
— Какая вы замечательная актриса! — с восхищением воскликнул дон Рамон.
Схватив Каролину за руку, комендант привлек ее к себе.
— Дорогая, — проговорил он ласковым голосом, — я уже разгадал ваш секрет. Сходство не ускользнуло от меня, даже если я и решил арестовать невинного. Я знаю, кто из них двоих настоящий Келлз.
В комнате вдруг стало очень тихо. Каролина подняла голову. Она казалась на удивление спокойной — ей уже не было нужды притворяться.
— Да, — кивнула она, — вы знаете, и я знаю. Но Келлз не знает. Он человек принципов. Когда Келлз был англичанином, он был всецело предан своей стране, теперь, когда он превратился в испанца, он столь же предан Испании. Я говорила ему, кто он такой, но Келлз запрещал мне даже заикаться об этом. О, Рамон, все, чего я хотела, — это вернуть его в прежний мир, в жизнь, которую он вел когда-то. Но, кажется, я принесу ему только несчастье. Для него я остаюсь еретичкой и женщиной английского пирата.
Она остается еретичкой для кого? Для безбожника-флибустьера! В другое время дон Рамон оценил бы юмор ситуации. Но сейчас, глядя в грустные глаза этой женщины, он не мог смеяться, мог только плакать.
— Он оказал мне честь, влюбившись в меня дважды — вначале как Келлз, затем как дон Диего. — Каролина попыталась улыбнуться, и ей это почти удалось. — Но однажды я разбила ему жизнь и не хочу повторять ошибку! — Голос Каролины звенел от волнения. — И поэтому завтра утром я поклянусь перед всеми в том, что маркиз Солтенхэм на самом деле Келлз. И кто, скажите, мне не поверит? Кто не поверит, если его опознает сама Серебряная Русалка из Порт-Рояля?
— Они и вас повесят, — тихо сказал Рамон. — Если, конечно, не захотят дождаться аутодафе, чтобы сжечь живьем.
Каролина скорбно усмехнулась.
— Возможно, я и заслужила костер, — пробормотала она. — За то горе, что принесла Келлзу.
Дон Рамон схватил ее за руки, словно желал сделать пленницей Эль-Морро навеки, пленницей там, где распоряжался он один. Смуглое лицо его исказилось.
— Каролина, забудь об этом! — проговорил он чуть охрипшим голосом. — Бежим, бежим вместе! В порту стоит корабль «Эльдорадо». Каролина задумчиво смотрела на коменданта Эль-Морро; казалось, она колеблется, принимая решение. — Капитан корабля и команда будут сегодня пьяны, в городе праздник. Здесь, в подземелье, томятся капитан и команда «Божьего суда». Я освобожу их, Каролина, я найду шлюпку. Не составит труда одолеть тех, кого оставят охранять корабль. И мы с тобой вместе уплывем на этом бело-золотом корабле. Мы…
— Куда мы уплывем? — с грустью спросила Каролина. — В Испанию, где меня могут опознать и сжечь? В Англию, где тебя передадут испанскому послу? Ведь посол отправит тебя в Испанию, и тогда тебе не миновать костра. Или в Голландию, где нас просто не примут? А может, во Францию, с которой Англия сейчас ведет войну? О, Рамон, в этом мире нет для нас места.
Каролина тяжко вздохнула.
— Знаешь, Рамон, если бы я встретила тебя раньше, до того как полюбила Келлза… Но время вспять не повернешь. В любом случае сейчас уже слишком поздно что-то менять. Маркиз Солтенхэм так просто не сдастся. Станет бороться за свою жизнь. Он станет задавать вопросы и наконец поймет, почему я оболгала его.
— Да, — согласился Рамон. — Так оно скорее всего и случится.
— А убеждать он умеет.
— Ты, кажется, очень хорошо его знаешь.
Каролина снова вздохнула.
— Да, Рамон. Я очень хорошо знаю Робина. Он не тот человек, которому можно доверять, и не тот, кого следует жалеть. Он выдавал себя за Келлза и топил английские корабли. Из-за Робина мы сейчас здесь, а не в родовом поместье Келлза в Эссексе. Если бы не Робин и его теща, Келлз был бы сейчас виконтом, а я — виконтессой. Но из-за их лжи Келлз не мог вернуться в Англию и вынужден был вновь заняться морским разбоем.
Рамон смотрел на Каролину во все глаза. Ему трудно было представить, что женщина, стоявшая сейчас перед ним, могла бы стать супругой английского пэра.
— Но ведь должен же быть какой-то выход… — пробормотал Рамон.
— Робин Тирелл весьма красноречив, — со вздохом сказала Каролина. — Он сумеет убедить всех, что дон Диего и есть настоящий Келлз. А что сможет ему противопоставить дон Диего? Рассказать о своем испанском прошлом, которого никогда не существовало? И тогда ловушка захлопнется, Рамок. Его повесят, и он так и не узнает, кто же он на самом деле и почему я его так любила! Келлз умрет с именем испанского короля на устах. Я не могу позволить, чтобы это случилось, Рамон. Ты должен меня понять.
Дон Рамон еще крепче сжал руки Каролины.
— Я знаю одно: ты — моя пленница. И я знаю: если ты сегодня исчезнешь, то никто и никогда не догадается, куда ты исчезла.
— Если ты думаешь насильно увезти меня, — медленно проговорила Каролина, — то знай, я буду тебя ненавидеть всю оставшуюся жизнь. — Глаза ее сверкнули. — Ты этого хочешь? — с вызовом спросила она.
Рамон болезненно поморщился.
Весь его план трещал по швам. Он готов был пожертвовать всем ради нее: карьерой, честью, будущим, но в обмен требовал уважения и любви.
— Мы все в ловушке, — с горечью проговорила Каролина. — И не можем выбраться. Единственный выход — тот, что предложила я, Рамон. Я должна опознать маркиза.
«Ты умрешь вместе с ним», — с тяжелым сердцем подумал Рамон.
Он не произнес этих слов вслух, но Каролина, казалось, прочитала его мысли.
— А когда я умру, Келлз меня забудет. И он, с твоей, Рамон, помощью, станет настоящим испанским кабальеро, каким выглядит теперь. А ты, ты тоже забудешь меня, дорогой.
Это ласковое слово — слово «дорогой» — заставило Рамона содрогнуться.
— Я не забуду тебя, — проговорил он хриплым шепотом. — Я никогда тебя не забуду.
