– Без пленных не двинусь с места. Из-под моей охраны еще никто не убегал.
– А из-под моей еще никого не забирали, – холодно произнес Расс Дьюэйн. – И даже не думай пытаться.
Он огляделся. Из бараков выходили люди с ружьями наперевес и окружали всадников.
– Ты еще пожалеешь об этом, – пригрозил Куорлз.
– Можешь жаловаться губернатору. Я никогда не стремился к этой проклятой должности, но раз уж я ее получил, то буду поступать так, как считаю нужным.
Рейф слышал каждое злобное слово Куорлза, каждый спокойный ответ Дьюэйна. Во внезапном молчании непрошеного визитера угадывалась закипающая ярость.
С каждой минутой Тайлер все лучше относился к Рассу Дьюэйну. Он понял, что шериф прав. Ни он, ни Рэндалл не продержались бы до конца ночи в импровизированной тюрьме Кейси-Спрингс.
– Ты заплатишь за это, – выпалил Куорлз, отступая.
– Возможно, – спокойно произнес Дьюэйн и шагнул с крыльца.
Больше Рейфу ничего не было слышно. Через несколько минут Дьюэйн вернулся, перекатывая сигару во рту из угла в угол.
– Итак, на чем мы остановились?
* * *
Рейф вышагивал по спальне, которую им отвели вместе с Джеком Рэндаллом. Под окном сидел охранник, а второй сторожил снаружи у двери. Дьюэйн, видимо, точно знал, что говорил, когда предсказывал, что Рейф и Рэндалл окажутся в одной камере.
По удобству комната ни в какое сравнение не шла с тюремной камерой в Огайо, но все же это была клетка.
Рейф готов был продать душу дьяволу, лишь бы узнать, что задумал Дьюэйн, но блюститель закона оказался неразговорчив, а по выражению его лица нельзя было ни о чем догадаться. Рейф понятия не имел, чего от него ожидать, особенно когда во второй раз отказался назвать Дыоэйну имена своих товарищей.
Тайлер разрешили провести несколько минут наедине с Шей, и он просто обнял ее, почувствовав силу и преданность своей возлюбленной. Он не осмелился поцеловать ее, ведь за этим поцелуем неизбежно последовало бы то, что он не мог сейчас себе позволить.
Во взгляде Шей читался вопрос.
– Твой отец полностью сдержал свое слово, – мягко произнес Рейф.
Ему хотелось, чтобы она простила отца для ее же блага, пусть даже он сам никогда не сможет этого сделать.
– Почему тогда они тебя не отпустили?
– Я ведь все-таки нападал на экипажи, – сказал он, – а потом я не так уж уверен, что Дьюэйн поверил всему, что сказал твой отец.
– Что с ним будет?
– Вероятно, он предстанет перед судом.
Она прислонилась к нему, и он понял, что ей нужна его поддержка всегда, когда они вместе. Наконец он произнес слова, которые были у него в сердце.
– Я люблю тебя, Шей, У меня нет никакого права… говорить тебе об этом сейчас, но…
Шей посмотрела на него своими выразительными серо-голубыми глазами, которые, казалось, всегда заглядывают в самую глубину и видят то, что другим не видно.
– Ты мог бы и не говорить, – сказала она. – Я уже давно догадалась. Но… я очень рада, что ты это сказал.
Он привлек ее еще ближе, удивляясь, как подобное чудо могло случиться с ним, и сомневаясь, не слишком ли поздно оно свершилось.
Затем раздался стук в дверь, и на пороге показался Дьюэйн, который пришел за ним…
Рэндалл так же, как и Рейф, хранил молчание с той минуты, как оказался в этой роскошной тюрьме. Он взял стул, поставил его там, откуда были видны горы, и устремил на них взгляд. Эти двое мужчин уже все сказали друг друга. Их вынужденное соседство ничуть не уменьшило напряженности между ними.
Рейф занял кровать, положив под голову руку. Он так устал, что уже не мог ни о чем думать, а впрочем, это было к лучшему. Глаза его закрылись, вместо мыслей пришел сон.
* * *
Рассу Дьюэйну понадобилось три дня, чтобы проверить обе истории. Он знал, что не имеет права потратить больше времени, а то Куорлз примется колотить в двери ко всем сколько-нибудь влиятельным лицам.
Дьюэйн отправил телеграмму в военный департамент с просьбой выслать подробный отчего заседании трибунала. Он переговорил с оставшимися работниками Рэндалла и выяснил, что их хозяин не мог убить старателей, затем он долго допрашивал Шей, чтобы убедиться в невиновности Рейфа. В конце концов она призналась, что провела несколько недель с Тайлером, но что он никоим образом не похищал ее.
Чтобы не бросить тень вины на Бена или Клинта, она сказала, что ее первый рассказ отчасти правдив: она действительно потерялась, а Рейф случайно нашел ее. Она рассказала Дьюэйну о медведице и объяснила, что именно по этой причине осталась с Рейфом – выхаживать его после того, как он по ее просьбе спас медвежонка.
А еще она рассказала Дьюэйну, как нашла шкатулку с письмами и деньгами и газетным отчетом о трибунале.
После всего Расс пришел к выводу, что за всеми убийствами стоял Сэм Макклэри и что Рейф Тайлер застрелил его из самообороны. А вот с другими вопросами оказалось сложнее. Шерифа беспокоило, что он так ошибся в Джеке Рэндалле и поспешил с выводами насчет Тайлера, увидев клеймо. Если бы Тайлера линчевали…
Остаток дня Расс провел, записывая объяснение на десяти страницах, которые отослал местному губернатору. Он просил прислать помощника судебного исполнителя, так какие доверяет властям в Кейси-Спригнс. Затем он написал несколько ходатайств и отправил Майкла с этими документами в Денвер.
* * *
Даже сам дьявол не смог бы выдумать пытку, которой подверг его Расс Дьюэйн. Пять дней провести с человекам, которого Рейф ненавидел в течение десяти лет.
Идеальная справедливость?
Утонченная ирония?
Но для кого?
И еще, их вынудили остаться друг с другом лицом к лицу. Молчание длилось долго.
Рейфу позволили провести наедине с Шей только пять минут, не больше. Потом ему снова задавали вопросы. Главным образом о том, кто был в его команде. Видимо, этот вопрос стал для Дьюэйна навязчивой идеей.
На второй день Рейф понял, что Шей вернулась на ранчо «Круг Р». Клинт, наверное, тоже, решил он, потому что больше не видел своего друга из окна.
Он был пленником. Никто и не пытался скрывать этот факт. Его и Рэндалла держали под постоянным наблюдением, пищу им приносили поочередно сыновья Расса, а кто-нибудь из работников ежедневно опустошал помойное ведро.
Кровать была одна. Но одеял и простыней выдали на двоих, так что один мог устроиться на полу. Рэндалл настаивал, чтобы Рейф занял кровать, после того как проспал несколько часов; Рейф не меньше упорствовал в своем желании спать на полу. Он не нуждался ни в каких одолжениях Рэндалла.
Первыми словами они обменялись только на третий день. Начал Рейф:
