Один раз она обратилась с вопросом к Лорне, и смысл этого вопроса был понятен, несмотря на языковой барьер, потому что старушка указала скрюченным пальцем сначала на Лорну, потом на ребенка:
— Ты есть его муттер?
Лорна кивнула, положила одну руку на живот, а вторую на сердце, придав лицу одухотворенное выражение.
Дэнни надоело сидеть в гамаке, и ему снова разрешили поползать по полу. Он стукнулся головкой об ножку стола, и обеспокоенная Лорна кинулась утешать его.
— Ох, милый мой, не плачь… все в порядке… — Но он продолжал плакать и тянулся к миссис Шмитт. Хальда взяла его и посадила к себе на колени, где малыш успокоился. Она вытерла ему личико и дала отхлебнуть из ложки маленький глоток своего сладкого кофе со сливками. Дэнни прислонил головку н ее накрахмаленному белому переднику, засунул в рот большой палец и уставился на стенку.
— Он устал, ему пора спать, — объяснила Хальда.
Лорна подумала, сколько же часов должен спать восьмимесячный ребенок. И что нужно делать, если он вдруг действительно разобьет себе головку. И как действительно можно научиться обращаться с ребенком, если ее собственная мать никогда не заговаривала с ней на эту тему.
Глазки у Дэнни закрылись, палец выскользнул изо рта. Миссис Шмитт отнесла его в гостиную и уложила спать в кроватку.
Вернувшись, она долила кофе в чашки и спросила:
— А теперь, когда вы нашли его, что вы собираетесь делать?
Лорна осторожно поставила на стол свою чашку и посмотрела старой кухарке прямо в глаза.
— Он мой сын, — тихо ответила она.
— Значит, хотите забрать его.
— Да… хочу.
Лицо Хальды Шмитт побледнело, похоже, она даже немного испугалась. Она посмотрела на свою мать, которая тихонько раскачивалась в кресле-качалке.
— Но они перестанут платить мне, если вы его заберете. Мама совсем старенькая, а кроме меня у нее больше никого нет.
— Да, я… мне очень жаль, миссис Шмитт.
— А ребенку очень хорошо с нами.
— Конечно, я это вижу! — Лорна прижала руну и сердцу. — Но он мой сын. Его забрали у меня против моей воли.
Эта новость явно была полной неожиданностью для миссис Шмитт, что и отразилось на ее лице.
— Против вашей воли?
— Да. Моя мать приехала, когда он родился, и они сказали мне, что понесут его купать, только после этого я уже не видела сына. И когда я попросила принести ребенка, ни его, ни моей матери уже не было в монастыре. Это несправедливо, миссис Шмитт, просто несправедливо.
Миссис Шмитт накрыла ладонью лежавшую на столе кисть Лорны.
— Да, дитя мое, это несправедливо. И меня обманули. Они сказали, что вы хотите избавиться от ребенка.
— Нет же, я хотела оставить его. Просто мне надо было… — Лорна сглотнула подступивший к горлу комок и бросила взгляд в сторону гостиной. — Мне надо было найти жилье, где я могла бы вырастить его. И мне надо было… поговорить с его отцом.
— Извините меня, мисс, но я не могу удержаться, чтобы не спросить… может быть, его отец молодой Йенс?
Лицо Лорны опечалилось.
— Да. И я очень люблю его, но они и слышать не хотят о нашей женитьбе. — Она с горечью добавила: — Потому что он не из тех, у кого есть летние дома на озере.
Миссис Шмитт уставилась на пенку на поверхности кофе.
— Ох уж эта жизнь. Она такая сложная. Так много в ней горестей… так много.
Они обе задумались над этими словами, а ребенок в это время спал, и мать миссис Шмитт тоже дремала в своем кресле, изредка дергая головой.
— Но я не могу сегодня забрать его с собой, — сказала Лорна.
— Но ведь все равно когда-нибудь заберете.
В глазах старой женщины появилась тоска. Теперь уже Лорна взяла миссис Шмитт за руку.
— Когда я найду жилье и устроюсь, вы сможете навещать его, когда захотите.
Но они обе понимали, что это невозможно, учитывая возраст миссис Шмитт, долгий путь пешком и поездки на трамваях, а кроме того, она не могла надолго оставлять свою старую мать.
— Когда я заберу его… — Лорна замялась, ей было неудобно, что в результате этого две женщины останутся без дополнительных средств к существованию, — вы сможете прожить без тех денег, которые вам платят мои родители?
Миссис Шмитт втянула щеки, отвела назад плечи и сказала, склонившись над чашкой с кофе:
— Мне удалось отложить немного.
Когда Лорна поднялась, собираясь уходить, мать кухарки проснулась, обтерла уголки рта и оглянулась по сторонам с таким видом, словно не понимала, где находится. Увидев Лорну, она сонно улыбнулась и кивнула, прощаясь.
— До свидания, — сказала Лорна. Проходя через гостиную, она поцеловала пушистую головку сына.
— До свидания, мой дорогой, я вернусь, — прошептала Лорна и подумала о том, что ей следует еще раз навестить его отца…
Следующий день принес с собой новую прохладу и ветры. Собираясь в поездку на Озеро Белого Медведя, Лорна тщательно выбирала одежду, совсем не такую, в которой была у Пенса в прошлый раз. Тогда на ней был девический наряд, подчеркивающий тоску о прошлых днях, но сейчас ей было не до девичества, не до тоски по былому. Она много выстрадала, повзрослела, многое поняла и предстанет перед Йенсом женщиной, борющейся за свое счастье и переживающей самый трагический момент в своей жизни. Лорна надела однотонный шерстяной костюм, теплое пальто из шкуры тюленя и в тон пальто муфту и шерстяной берет.
Сельский пейзаж за окном поезда выглядел таким, словно Лорна смотрела на него сквозь кружево. Деревья, поля, замерзшие ручьи — все казалось смутным и расплывчатым.
В вагоне поезда было холодно. Лорна поджала ноги, плотно закутав их полами пальто, и смотрела в заиндевевшее от ее дыхания окно. Она думала о том, что же она скажет Йенсу при встрече, но никогда еще не представляла себе более трудного разговора. Лорна уже больше не была той мечтательной, влюбленной девушкой, бегавшей на тайные свидания к кухонному работнику. Она была матерью, очень хорошей и в то же время очень плохой.
В памяти всплыло прекрасное личико Дэнни с белокурыми волосами, с глазами цвета морской волны. Он был так похож на своего отца! От этих полных любви воспоминаний на глаза навернулись слезы, а мысль о том, что она снова может потерять его, наполнила сердце страхом.
На станции Лорна наняла сани, чтобы добраться до северного берега озера. Укрытая меховой попоной, Лорна чувствовала, как на лицо падает снег и слушала шорох полозьев по снегу, перезвон колокольчиков под дугой и фыркающее дыхание лошади. Думала она только о Йенсе, о Дэнни и о себе.
Лорна издалека заметила мастерскую Йенса выкрашенную в зеленый цвет. На торце над большими раздвижными дверями висела вывеска с белыми буквами: «Харкен Бразуоркс». Слева была дверь поменьше с табличкой «Открыто».
