Чувствуя себя неловко в центре комнаты, так густо набитой людьми, что многие мужчины поневоле должны были стоять, так как мест на всех не хватало, она скромно сложила дрожащие от волнения руки и начала:
— Добрые господа.
При первых звуках ее нежного голоса в зале наступила такая тишина, что она еще больше увеличила напряжение, которое испытывала Элис, и повергла ее в еще большее отчаяние. Сделав глубокий вдох, чтобы восстановить дыхание, она обратилась с призывом, который обязана была донести до людей:
— Я — леди Элис, графиня Уайт. Сегодня сразу после полудня меня захватили в плен и вывели из замка Уайт, который находится сейчас в осаде.
Элис допускала, что кто-то из этих людей, пусть немногие, знали о происходящем сражении, но предпочли не делать ничего в поддержку своего господина. Вот эту несправедливость она и должна исправить.
— Когда меня спас преданный охранник, я решила отправиться к вам и передать вам призыв вашего господина взяться за оружие. Это ваш долг чести — оказать ему поддержку. Ваш долг также — сделать то, что послужит на благо вашим людям на вашей земле. Эти два долга тесно переплелись между собой и, в конце концов, имеют одну и ту же цель. Граф Дэйр много потрудился и много потратил средств на то, чтобы процветание снова вернулось ко всем жителям графства Уайт. Мне говорили, что со времен первого графа Дэйра дела были очень расстроены.
Элис медленно обвела взглядом окружающую ее стену неулыбчивых лиц. Они не отвечали на ее призыв. Как будто пропасть разверзлась у ее ног, готовая поглотить ее. С горящими зелеными глазами и огненными волосами, вспыхивающими ярко при каждом движении ее головы, она еще раз обратилась к ним с горячим требованием:
— Вы должны прийти на помощь своему сеньору. Вы должны, или Уайт навеки прославится как страна предателей.
Никто из сидевших в зале не посмел встретиться взглядом с ее сверкающими глазами. Вдруг из центра зала раздался незнакомый голос, выступивший против ее отчаянной мольбы:
— Пусть уж нас будут называть так, чем прослыть землей меченого Дьявола и пособниками этого исчадья ада.
Элис вскочила на ноги:
— Дэйр никакой не дьявол! И я, его жена, клянусь перед лицом Всемогущего Бога, что нет на его теле никаких сатанинских меток, а только шрамы, полученные в честных битвах, когда он сражался на стороне графа Пембрука и моего отца, его господина.
Элис увидела, как они беспокойно зашевелились, уже не очень уверенные в своих аргументах, оправдывающих предательство. И тут она мгновенно нанесла еще один удар, стремясь сломать их начинающее слабеть сопротивление:
— Разве дьявол рисковал бы своей жизнью ради других? Разве может демон истекать кровью? Ваш граф получил удар ножом, предназначавшийся мне, и чуть не умер от потери этой густой красной жидкости.
— Госпожа говорит истинную правду, — незнакомая женщина, пришедшая раньше незамеченной в эту толпу, смело выступила вперед и встала рядом с леди Элис. — Граф Дэйр был ранен кинжалом, и его кровь лилась так же обильно и была так же красна, как и ваша. Я знаю это, потому что мне на руки она била ключом, когда я всадила клинок ему в плечо.
Общий вздох был ответом на ужасное признание Тэсс. Но она не остановилась на признании только этого своего проступка, хотя, несомненно, он был худшим. Выступив в качестве свидетеля, подтвердившего правду, сказанную графиней, она пошла дальше и дала полное доказательство невиновности графа, которое только она одна могла дать:
— Это я утверждала, что видела метки сатаны у моего господина. И лгала я не только в этом, но и в своих рассказах о том, что с помощью нечистой силы он заманивал меня в свою постель. Тот факт, что я делала все это из страха за свою никчемную жизнь, что мне угрожал жалкий червяк, на совести которого лежит ответственность за несколько смертей, вызвавших страшные подозрения, — все это ничего не значит, если ценой всего этого должна стать не только жизнь графа, но мир и будущее всего графства Уайт.
Светло-карие глаза, полные искренности, медленно переходили с одного спокойного лица на другое.
— Не позволяйте, чтобы ценой моей лжи было это сокровище, не позволяйте, чтобы обман одной глупой женщины лишал вас вашей чести и был причиной вашего предательства по отношению к вашему господину.
Этим словам Тэсс, не пощадившей своего самолюбия, и сказанным на благо других, Элис поверила безоговорочно. И пока зал бурлил, обсуждая услышанное, Элис схватила Тэсс за руку. Когда та повернулась к ней, они обменялись взглядом полного взаимопонимания. Каков бы ни был результат, они имели твердое утешение, зная, что они обе использовали все доступные им формы оружия — мольбу, стыд, принуждение неподатливых мужчин, — чтобы добиться преданной службы своему господину.
Сидя в гостиной, Дэйр не отрывал взгляда от гаснущего огня камина, стараясь не поддаваться расслабляющему воздействию горьких размышлений. Ожидая, когда накроют поздний ужин для усталых, все еще возвращающихся с крепостных стен бойцов, Дэйр обсуждал с Ульгером все безрадостные события этого дня, и тут Ульгер рассказал ему о посещении Уолтером колодезного сарая. Дэйр винил себя за оплошность. Он должен был распорядиться о расследовании сведений, полученных от мальчиков, и принять необходимые меры предосторожности, пока не стало слишком поздно. Точно так же можно было предотвратить и похищение Элис. Черные густые ресницы крепко сжались от захлестнувшей его ярости и отчаяния при мысли, что она находится в руках другого. Она принадлежит ему, и он отчаянно тосковал по ней. Они с Ульгером обсудили самые немыслимые варианты ее спасения. Но, в конце концов, ничего не придумав, поняли, что должны молить Бога о ее возвращении и о даровании успеха Роджеру в его поисках, просить о помощи свыше, чтобы увидеть их свободными, живыми и здоровыми.
После ужина Ульгер отправился искать себе пристанище на ночь. Хороший сон — вот что было им нужно, чтобы завтра с новыми силами продолжить сражение. Прошло несколько часов, прежде чем собравшиеся в замке люди нашли себе свободные постели, и все погрузилось в тревожную тишину. Мать удалилась к себе, Сибиллин тоже больше не появлялась после своего рассказа о похищении Элис. Дэйр остался в гостиной один. Его все же не покидала надежда, что Роджер вернется. Камин догорал, и пламя его постепенно угасало, так же угасали и надежды графа.
— Я бы остановила Уолтера, если бы могла. Лучше бы мне увидеть его мертвым, чем то, как они уносят Элис. — В тихих словах Сибиллин звучала неподдельная искренность.
Медленно повернув темноволосую голову и бросив взгляд через плечо, Дэйр задумчиво улыбнулся женщине, нерешительно остановившейся в дверях.
