Сначала ее надежда казалась тщетной. Некоторое время она тихо лежала с закрытыми глазами, стараясь отогнать от себя страшные мысли. Когда это не удалось, она начала считать овец, словно учила детей, но робкие кудрявые овцы предательски превращались в кричащих, размахивающих мечами мужчин. Она повернулась на правый бок и пристально разглядывала стену, пытаясь найти на грубом камне узор, который отвлек бы ее внимание, но красная, словно кровь, прожилка заставила ее отвести глаза и повернуться на спину, а затем снова лечь на правый бок. Клотильда сидела возле двери и шила, наклонив работу, чтобы лучше видеть в сумеречном свете. Сначала это успокаивало Барбару, но скоро Клотильда настороженно подняла голову, прислушиваясь. Против своего желания Барбара тоже стала слушать, так напряженно, что услышала тихое дыхание своей служанки, робкое царапанье, доносящееся из коридора, жужжание.
Барбара закрыла глаза, чтобы лучше слышать, не отвлекаясь, пока звуки не затихли. Темнота сгустилась, все звуки исчезли, и она почувствовала спокойствие. Когда она вновь напрягла слух, на нее нахлынул шум, ужасный шум человеческих криков и стонов. Барбара в замешательстве открыла глаза, считая, что это звуки нарастающей бури, проникающие сквозь стены гостевого дома. Окончательно проснувшись, она поняла, что звуки голосов доносились из коридора.
— Подожди, — крикнула Барбара Клотильде, спрыгивая с постели. — Эти крики! Кто-то ранен. Альфред! Альфред!
Она выбежала в коридор и резко остановилась, едва избежав столкновения с вооруженным мужчиной, который с рычанием обернулся. Его обнаженный меч замер в дюйме от ее груди. Барбара пронзительно закричала. Мужской крик, тонкий и дрожащий, слился с ее, и, прежде чем они затихли, низкий голос заглушил обоих, воскликнув:
— Леди Барбара!
— Лейборн! — выдохнула Барбара и схватилась за дверь, чтобы не упасть, прошептав: — Где Альфред?
— Был здоров и наслаждался собой, когда я последний раз его видел, но, леди Барбара, это король.
— Сир! — воскликнула Барбара и опустилась в реверансе, но в следующее мгновение вскочила, протягивая руки, чтобы поддержать его. — О небеса! Вы ранены, сир.
Генрих уцепился за протянутую ему руку, выпустив руку Роджера Лейборна, за которую он держался.
— Люди Лестера хотели, чтобы меня убили… — Его руки дрожали, и в голосе смешались настороженность и недоверие. — Они надели на меня простую кольчугу, дали мне щит без герба и даже шлем без гребня. Лестер хотел, чтобы я умер, если он умрет.
— Мой дорогой лорд, — нежно сказала Барбара, совершенно забыв от жалости к его боли и смущению, как часто сама желала ему смерти. — Вы не пройдете в мою комнату, чтобы прилечь, пока для вас не подготовят более удобное помещение?
Король бросил испуганный взгляд на Лейборна, который поджал губы.
— Вы можете делать все, что пожелаете, сир. Мы случайно оказались на женской половине, но, думаю, для вас ненадолго можно сделать исключение. Я найду настоятеля монастыря.
Когда они с Лейборном привели короля в комнату и усадили на постель, Барбара догадалась, что его привезли в Клив, чтобы Лестер не мог с ним бежать. Ее догадка подтвердилась, когда у двери вдоль стены выстроились стражники.
— Как только настоятель будет готов, я приду за ним, — пробормотал Лейборн.
— Сначала пришлите сестру милосердия перевязать его раны, — сказала Барбара. Когда Лейборн кивнул и ушел, она жестом приказала Клотильде закрыть дверь и встала перед королем на колени. — Вы позволите мне и моей служанке помочь снять вам доспехи, сир?
Генрих взглянул на закрытую дверь комнаты, на Барбару, стоящую на коленях, на Клотильду, присевшую в реверансе.
— Почему Роджер Лейборн увез меня сюда от моего сына? — прошептал он.
Барбара напряженно улыбнулась. Генрих был так ошеломлен и смущен, что было очевидно, что он вспомнил давнюю ссору между Лейборном и Эдуардом, которую он усугубил, и поэтому на короткое время Лейборн стал на сторону Лестера. Он, кажется, забыл, что ссора улажена.
— Теперь Лейборн — ваш самый верный слуга, милорд, и преданный друг принца Эдуарда, — сказала Барбара. — Возможно, вы слышали, как лорд Эдуард бежал от Лестера. Роджер Лейборн был среди тех, кто помогал побегу. И он с мая преданно воюет за лорда Эдуарда. Вы можете смело ему доверять.
— Лестер — мой зять — хотел моей смерти, — сказал Генрих. — Кому тогда можно доверять?
Барбара почувствовала такое раздражение, что едва не закричала. Разве Генрих не помнит, сколько раз он оскорблял Лестера? Он ждал, что будет по-прежнему любим, несмотря на все оскорбления, усилия лишить приданого свою сестру, обвинения в предательстве.
От боли и усталости на глаза короля навернулись слезы. Генрих, который всегда был очень внимателен к своей внешности, теперь сидел небритый и жаловался на то, как тяжело старому человеку, когда его преследуют. Противореча самой себе, Барбара едва не плакала вместе с ним, несмотря на то, что знала: именно этот человек — причина всех бед страны. Именно из-за него ее муж мог в данный момент истекать кровью, упав в грязь. Но Лейборн сказал, что с Альфредом все в порядке, а голубые глаза Генриха были похожи на глаза заблудившегося ребенка. Барбара протянула ему руку.
— О, нет, милорд. Я не могу поверить, что Лестер хотел причинить вам какой-то вред. Я не говорю, что он правильно действовал, но он сам обманулся, считая, что делает все возможное для вашей безопасности и чести. Никто не желает причинить вам вреда. Я уверена, что граф дал вам простые доспехи, чтобы вас не схватили и не ранили в центре сражения. — Она погладила старого короля по руке. — Идемте, милорд, давайте снимем доспехи, чтобы вам было удобнее.
Он робко согласился, и Барбара помогла ему приподняться, а Клотильда осторожно освободила ворот кольчуги. Затем они сняли ее через голову, стараясь не повредить раненое плечо. Барбара проделала то же самое с туникой, когда легкий стук в дверь возвестил о приходе лекаря. Барбара отступила, чтобы дать затаившему дыхание монаху взглянуть на рану, и через несколько минут он начал уверять, что рана небольшая и король скоро будет здоров, но лучше его поместить в лазарет.
Хотя Генрих выглядел напуганным и цеплялся за руки Барбары, но, увидев одежду цистерианского ордена, успокоился и дал себя осмотреть. Однако когда ему предложили пойти в лазарет, он с беспокойством посмотрел на Барбару, и она попросила позволения сопровождать его. Это вызвало поток извинений у монаха, который объяснил, что ни женщин, ни гостей в лазарет не пускают. Взволнованный тем, что его пациентом оказался король, он хотел выполнить его просьбу, но боялся нарушить правила; и без того смущенный вынужденным пребыванием в женском отделении, монах говорил так быстро и бессвязно, что Генрих не мог его понять и потому пришел в еще большее замешательство. В этот момент вернулся Лейборн. Король ухватил Барбару за руку и не отпускал ее.
