Я верю, что мой ребенок будет мальчиком… С такими же как у Рэндалла темными волосами и зелеными глазами. Со мной будет частичка моего дорогого мужа, и я должна сохранить для него эту землю, эту ферму.
Это нелегко. Число мародеров растет, и мы закопали все ценное, даже мое обручальное кольцо, которое некогда принадлежало матери Рэндалла. Я написала своим родным о том, что меду ребенка, но ответа нет. Я молюсь о том, чтобы когда закончится эта ужасная война, они приехали и признали мой брак и мое дитя.
Я так сильно любила Рэндалла. Я всегда буду его любить, и я никогда не буду жалеть о том времени, что мы провели вместе. Я дрожу, вспоминая то время, когда я в нем сомневалась, сомневалась в своей способности пойти против воли моей семьи. Теперь я знаю, что любовь — это самый важный из даров, выпадающих на нашу долю, и грех от него отказываться. Несколько дней, проведенных с Рэндаллом, стоят сотни лет с кем-нибудь другим. Он дал мне счастье, которое я навсегда сохраню в своем сердце, и настанет день, когда я буду снова с ним…
На этом записи обрывались, и Лорен вытерла слезы. Теперь ей казалось, что она видит Мелиссу, казалось, что она может протянуть руку и дотронуться до нее.
«Любовь — это самый важный из даров, выпадающих на нашу долю».
Лорен размышляла о том, сколько раз за последние недели она упускала возможность довериться Адриану. Что-то всегда удерживало ее. Что это было?
Воспоминания о Ларри? Оттого ли, что она всегда боялась предать память о брате?
Мелисса сделала все, чтобы быть вместе с Рэндаллом. А она, Лорен, нет.
Она всегда ограничивалась полумерами. Она была не в состоянии рассказать ему все о себе, а он этого заслуживал.
Но Адриан знал правду, и, несмотря на это, любил ее. Он ждал, что она сама расскажет ему. Теперь она это понимала, но было поздно.
Я любил тебя. Эти слова были брошены в таком отчаянии, с такой болью.
Она знала, как он горд. И задела его гордость. Ей следовало объяснить ему, почему она так поступила. Она больше не может откладывать этот разговор. Ради него. Ради себя.
Но она должна была вернуться в Нассау и поговорить с Джереми. И ей нужно восстановить отношения со своим правительством. Но сначала она найдет Адриана и все ему объяснит. Она больше не может лгать и уклоняться от вопросов. Он должен знать о ней все, должен понимать ее, если он ее любит. Она молилась только о том, чтобы не было слишком поздно.
* * *
В конце концов Райс Реддинг нашел своего противника в таверне недалеко от доков.
Адриан был пьян. Он сидел в углу, и на его лице читались усталость и разочарование.
Райс без приглашения сел рядом с ним и встретил враждебный взгляд Адриана.
— Какого черта, что вам от меня нужно?
Райс запустил руку в свой самый приличный сюртук, казавшийся совершенно неуместным в подобном заведении, и вынул оттуда документы. Он положил их на стол и пододвинул к Адриану.
— Несколько дней назад вы предлагали мне миллион фунтов за Риджли. Я согласен.
Адриан пристально посмотрел на него.
— У меня больше нет миллиона. Я только что купил корабль.
— Тогда я возьму то, что у вас есть… и корабль. Самое время для перемен.
— От вас, Реддинг, мне ничего не нужно.
— Это не от меня. Я должен вернуть долг. Такова была ставка в игре, и я отношусь к этому делу очень серьезно.
Адриан с подозрением посмотрел на него.
— Что за ставка?
Райс потер подбородок, который все еще болел. Он напрашивался на новый удар. Это он понимал.
— Между вашей леди и мной.
Адриан страшно выругался, и у Райса появилось неприятное предчувствие, что его избитое лицо скоро украсит синяк под вторым глазом.
— Она не моя леди, — наконец произнес Адриан. — Заберите ваши чертовы бумаги и…
— Не будьте таким ослом.
— Я уже был им, — прорычал Адриан, и у него на щеке заходили желваки.
— Мисс Брэдди поставила на кон единственную ценность, которую она имела, коттедж в каком-то Делавэре. Он был ставкой в карточной игре.
— В Делавэре?
Райс пожал плечами.
— Черт знает, где это.
— Почему вы это сделали? — обвинил его Адриан. — Почему вы хотите?..
— Я не хочу, — искренне сказал Райс. — Но я должен сказать, что идея заинтриговала меня. Леди желала поставить на кон все, что имела, ради кого-то другого, причем не желала, чтобы этот кто-то об этом узнал.
— Я никогда не думал, что вы альтруист, — горько сказал Адриан.
Райс откинулся назад и засмеялся.
— И никто этого не думал. Поверьте, это не имеет ничего общего со щедростью. Я все равно устал от Риджли — я никогда не мог понять, что вы в нем находите. И это был занятный способ убить время. — И добавил:
— Конечно, я бы предпочел провести его иначе, но леди это не интересует. К несчастью, она безнадежно влюблена в одного тугошеего осла.
В глазах Адриана появился проблеск интереса.
— Она выиграла?
Райс поднял брови.
— Мой милый, конечно же нет. Боюсь, что вы создали у нее ложное представление об ее умении играть в карты. У нее в глазах отражаются все ее чувства.
Адриан перевел взгляд на лежавшие перед ним бумаги.
— Тогда… почему вы изменили свое решение?
— Я не продал вам имение раньше потому, что вы мне не нравитесь, — честно сказал Райс. — Мне все в вас не нравится. Я думал, что вам следует еще некоторое время потомиться, чтобы вы дошли до нужной кондиции.
— Тогда почему?
Райс уставился на него немигающим взглядом.
— Потому что из всех женщин, которых я когда-либо встречал, ваша мисс Брэдли единственная настоящая леди. И я решил, что вы не можете быть таким ослом, каким я вас считал, если она вас так любит. — Он покачал головой. — И черт вас побери, если вы не пойдете и не докажете это.
Адриан бросил на него сердитый взгляд. Мозг его лихорадочно работал. У Райса не было никаких, абсолютно никаких оснований ему лгать. Несмотря на сомнительную репутацию Реддинга, никто и никогда не считал его лжецом или мошенником.
Адриан никогда не простит Реддингу того, что тот сделал с его братом, втянув его в игру.
— Я не верю, что вы делаете это по доброте сердца, — с вызовом сказал Адриан.
— Значит, такая уж ваша злая судьба, — сказал, вставая, Райс. — Я сам начну ухаживать за этой леди. Когда она поймет, каким высокомерным дураком вы являетесь на самом деле, то, возможно, она станет восприимчивее к моему… более нежному обращению, — со злобной усмешкой сказал он.
Он не успел подняться. Кулак Адриана попал в его здоровый глаз, и он рухнул на пол, думая о том, что быть добрым самаритянином чертовски болезненно.
Он начинал сердиться.
