Дороти Уильямс
Ускользающий луч
Молодая англичанка устало опустилась в кресло у иллюминатора, устроилась поудобнее и закрыла глаза, в который раз за этот долгий день мысленно возвращаясь к мучавшей ее проблеме, как вдруг услышала приветствие суетливого итальянца, терзавшего ее беспредметной беседой в зале ожидания аэропорта. Женщина обреченно вздохнула, вынужденная смириться с обществом столь разговорчивого попутчика. Было ясно, что все время полета ей предстоит отвечать на банальные вопросы и как-то реагировать на безудержные восторги этого надушенного и напомаженного господина.
— Никогда еще я не был так доволен предстоящим перелетом, — прокричал чуть не на весь салон жизнерадостный итальянец на ломаном английском. — Получить столь привлекательную соседку — большая удача!
Какое поразительное несовпадение, удрученно подумала Одри, никогда раньше мне так не хотелось перенести путешествие на любое другое время. Но это было невозможно по многим причинам, главная из которых и заставила Одри спешно собрать вещи и мчаться в аэропорт.
— Я непременно должен угостить вас шампанским, — не унимался попутчик, умудрившись сопроводить столь короткую речь множеством выразительных жестов.
— Благодарю вас, — ответила Одри ледяным тоном. — Я плохо переношу самолет и предпочитаю воздерживаться от спиртного.
— Тогда обещайте, что по прибытии в Рим мы обязательно отметим наше знакомство, — не сдавался итальянец.
— Спасибо, но это невозможно. Моя поездка вызвана серьезными делами, которые не терпят отлагательств. Кроме того, не припомню, чтобы мы с вами знакомились.
— Это не проблема. Меня зовут Антонио Резотто, я коммивояжер, — с готовностью откликнулся навязчивый господин, выжидательно поглядев на соседку.
— Одри Гордон, — неохотно и не слишком учтиво произнесла женщина и добавила: — Извините, я очень устала и мечтаю немного поспать.
Итальянец что-то недовольно проворчал себе под нос и демонстративно уткнулся в газету.
Одри исподтишка взглянула на разочарованное лицо соседа и с улыбкой подумала, долго ли продлится молчаливая пауза.
Ровно через пять минут итальянец отложил газету и как ни в чем не бывало принялся донимать попутчицу разговорами.
Когда самолет приземлился в Риме, Одри облегченно вздохнула, отметив, что столь утомительного путешествия ей еще не доводилось испытывать.
Увидев счастливые лица матери и отчима в зале для встречающих, Одри бросилась им навстречу, в первый момент не заметив стоявшего чуть поодаль Витторио Маричелли. Когда же ее взгляд встретился со взглядом его серых непроницаемых глаз, женщина остановилась как вкопанная, пытаясь унять свое сердце, готовое выскочить из груди. Она испугалась собственной реакции, поскольку встреча с Витторио не была для нее неожиданностью, ведь именно он вызвал ее в Рим телеграммой.
Мать и отчим тискали Одри в объятиях, а Маричелли терпеливо ждал, когда ему представится возможность поздороваться с гостьей. Сухо поприветствовав женщину, он извинился и, сославшись на неотложные дела, растворился в пестрой шумной толпе.
Одри разочарованно смотрела вслед удалявшемуся мужчине, вполуха слушая радостные восклицания родственников.
Всю дорогу до дома мать и отчим рассказывали ей о своей жизни, но она почти не слышала их, поглощенная мыслями о Витторио. Почему он так быстро ушел, не сказав ни слова об интересующем их обоих деле? Ведь именно из-за этого дела он и вызвал Одри в Рим. А ей так хотелось, чтобы причина приглашения была совсем иная… Одри одернула себя, стараясь сосредоточиться на словах матери.
— Мы так рады твоему приезду, дочка! Рико приготовил обширную программу, он давно мечтает показать тебе Рим. Ты непременно полюбишь этот восхитительный город. А еще тебе предстоит познакомиться с нашими друзьями и с многочисленной родней Рико, — мать ласково погладила Одри по руке.
Все время, пока длилась эта речь, отчим не переставая кивал, неотрывно глядя на Одри счастливыми глазами.
— Вряд ли я смогу заняться всем этим, мама, — рассеянно откликнулась она. — Ты же знаешь, я приехала по делу.
Родители растерянно переглянулись.
— Конечно, работа прежде всего, — с энтузиазмом подхватил отчим. — Но надо же и немного отдохнуть. Об этом мы с твоей мамой и говорим.
— Мне необходимо как можно скорее договориться с Витторио об аренде участка и вернуться домой, ведь я все бросила и примчалась сюда, получив его телеграмму. А любоваться достопримечательностями я буду, когда возьму отпуск. — Одри даже не заметила, как задели эти слова мать и отчима. Они старались не смотреть друг на друга и спешно перевели разговор на нейтральную тему.
Последующие три дня Одри тщетно пыталась уладить свои дела, чтобы побыстрее вернуться в Лондон. Маричелли пропадал на раскопках, так и не удосужившись найти время для разговора с Одри. Чтобы чем-то занять себя, она решила съездить на экскурсию, заодно доставить удовольствие отчиму.
Но неразрешенные проблемы и непрекращающийся дождь мешали Одри любоваться местными красотами. Кроме того, количество памятников в Риме действительно ошеломляло!
Она вернулась домой, чувствуя, что накопившееся раздражение вот-вот вырвется наружу, и с облегчением вспомнила, что родители собирались пойти в гости.
— Лопни мои глаза, если я еще хоть раз в жизни посмотрю на все эти обелиски, стелы и арки. Мне наплевать, в честь кого они поставлены! — Отбросив со лба влажные волосы, Одри устало опустила на стул сумку и замерла, увидев лежащего на диване Витторио. Она смотрела на спящего во все глаза, чувствуя знакомый холодок в животе.
Этот высокий, стройный, элегантный красавец раздражал Одри, приводил в бешенство и в то же время притягивал, как никакой другой мужчина на свете. Именно Витторио был первопричиной ее плохого настроения.
Одри враждовала с ним уже четыре дня, которые казались ей неделями. И дело заключалось именно в самом Витторио, а не в очередном ящике с грязными камнями, костями и прочей дрянью, которую он выкопал.
У Одри не укладывалось в голове, почему Маричелли понадобилось расположиться в квартире ее отчима вместо того, чтобы воспользоваться своей собственной. Тут не было для него места! А ему хоть бы что: он не обращал внимания не только на прозрачные намеки, но и на прямые упреки. Он пропускал мимо ушей все, что она ему говорила, и не реагировал на замечания держать свой хлам в одном месте. Все это не имело бы никакого значения, будь они друзья. Но друзьями они не были, а сварливость Одри — реакция на чувства, с которыми молодая женщина не хотела или не умела бороться, — являлась гарантией того, что они ими и не станут.
