Роберта Ли
А потом пришла любовь
Мэтью Армстронг прислонился к отделанному мрамором камину и раздраженно спросил себя, зачем он явился на вечеринку с коктейлями к Вайолет Тонтон. Ясно же, что она пригласила его только потому, что так велел ей муж. Он окинул взглядом толпу: женщины в самых модных (иногда очень смешных) нарядах; мужчины, в строгих пиджачных костюмах, напоминали портновские манекены, некоторые походили на длинноволосых исполнителей поп-музыки. И у всех такие слащавые голоса, такой ненатуральный смех! Что у него с ними общего?
Он шевельнулся, и его что-то укололо в спину. Обернувшись, он обнаружил, что это головка хорошенького херувимчика, увековеченного в мраморе. Черт побери все! Нет даже кресла, чтобы сесть! Интересно, как Тонтоны собирались втиснуть тридцать человек в пространство, рассчитанное не более чем на дюжину? И вообще, почему бы Роберту Тонтону не заниматься бизнесом в офисе вместо того, чтобы устраивать светскую вечеринку вроде этой? А все из-за того, что этим людям не нравится называть вещи своими именами, они даже одеты так, будто стесняются денег, притом не важно, заработали они их или потеряли.
Он лениво покачивал бокалом, гоняя херес от одного края к другому. Потом пальцем оттянул воротничок: как ему это надоело! Промышленный магнат был раздражен. Он подошел к окну и хотел его открыть, но задвижку заело, и она не поддалась. Тогда он просто поглядел в сад, окутанный октябрьским туманом. У окна было прохладнее, чем возле камина. Он повернулся и стал наблюдать за публикой.
Взгляд его рассеянно блуждал по комнате, задержался на мгновение на фигуре высокой девушки, потом опять вернулся к ней и надолго остановился. Интересно, зачем она явилась, если даже не скрывает, как ей скучно?
На ней, единственной женщине в комнате, не было драгоценностей, да и одета она была без претензий на моду: светлые, почти серебряные, волосы стянуты на затылке широким бархатным бантом, а лицо почти без косметики. Молодой человек, стоявший с ней рядом, наклонился, чтобы привлечь ее внимание, но выражение ее лица не изменилось, и Мэтью подумал, что такая женщина имеет право оставаться равнодушной к любым ухаживаниям.
— Мистер Армстронг? — подошла хозяйка дома. — Хотите еще выпить?
— Нет, спасибо.
Вайолет Тонтон наморщила лоб, мучительно подыскивая, что бы еще сказать. Если уж Роберту так нужно продать дело, почему было не попытаться найти более презентабельного покупателя, а не эту глыбу, которая явно не вписывается (или не желает вписываться) в сегодняшнюю вечеринку? И все же она продолжала приличествовавшую случаю болтовню, пока он не прервал ее:
— Кто та девушка, вон там? Та, со светлыми волосами?
— Стелла Перси… дочь миссис Эдгар Перси, знаете ли.
— Никогда не слышал о миссис Эдгар Перси, — последовала откровенная реплика. — Чем она прославилась?
— Ее муж… ее последний муж, я имею в виду, работал в министерстве иностранных дел.
— Не из тех, с кем я хотел бы иметь дело, — проронил Мэтью, — но мне хотелось бы встретиться с его дочерью. Вы представите меня ей?
— Конечно. — Обрадованная тем, что можно сбыть тяжелого гостя с рук, Вайолет Тонтон повела его через комнату. — Стелла, дорогая, самый выдающийся из наших гостей хочет познакомиться с вами. Он друг Роберта, так что будьте с ним любезны.
Она уже приготовилась сбежать, подхватив под руку всеми забытого молодого человека, но Мэтью засмеялся и сказал:
— Боюсь, миссис Тонтон забыла, зачем подходила, и не представила нас. Я — Мэтью Армстронг. — Он протянул огромную ладонь и так стиснул руку девушки, что та вздрогнула. — Извините, я сделал вам больно?
— Немножко. — Ее голос был так же холоден, как и улыбка.
— Я наблюдал за вами вон оттуда, — он указал на нишу возле окна, — и вы — единственная, кто не боится демонстрировать собственную скуку. Зачем же вы пришли?
Стелла широко раскрыла глаза:
— Зачем кто-то приходит на вечеринку? Я могла бы и вас спросить о том же самом.
— Дело, — выпалил он. — Это — единственное, что способно вынудить меня на подобный шаг.
— А какого рода дело? — спросила она, просто чтобы что-нибудь сказать.
— Дело делать деньги!
— Это вы, мистер Армстронг! — Оба обернулись. К ним подходил Роберт Тонтон. — Хэлло, Стелла! Так вы знакомы с нашим йоркширским львом? А вы поистине подцепили самую хорошенькую девушку в комнате!
— Об этом ничего не знаю, — отозвался Мэтью, — но она как раз такая, какую я себе представлял.
Стелла покраснела, но рука Тонтона многозначительно стиснула ее пальцы.
— Вы всегда так искренни, Армстронг! Вот за что вы мне нравитесь, так это за откровенность. Деловой человек всегда должен быть откровенным.
— Ну, так скажите откровенно, когда мы с вами сможем поговорить? — потребовал йоркширец.
— Не здесь, старина, приходите утром в мой офис.
— Мой поезд уходит в девять тридцать, так что либо разговор состоится до этого времени, либо не состоится вовсе.
— Но, мой дорогой друг, вы не можете вернуться, не уладив дела!
— Я не из тех, кто болтается без толку. У вас есть бизнес на продажу, я приехал его купить, а все, что у меня есть на данный момент, — это приглашение на вечеринку.
— Не думаю, что это так срочно, — неуверенно возразил Тонтон.
— Не для меня — для вас.
Стелла шагнула в сторону:
— Если вы хотите поговорить о делах…
— Мы не можем разговаривать здесь, — поспешно сказал Мэтью, — так что вам нет нужды уходить. Я жду вас в восемь утра, Тонтон, в моем отеле. Если не успеете, то больше говорить не о чем.
— Я буду, мистер Армстронг. Минута в минуту. — И, бросив на Стеллу весьма многоречивый взгляд, Тонтон отошел к другой группе гостей.
— Я что-нибудь не так сделал?
— Все. Не думаю, чтобы хоть раз в жизни кто-нибудь разговаривал с Робертом в таком тоне.
— И очень жаль. Если бы кто-нибудь поговорил с ним подобным образом, он бы сейчас не продавал свой бизнес. Не смотрите так огорченно, девочка, ему это не повредит.
— Я не огорчена, просто вы меня забавляете.
— Ну что ж, вас я забавляю, а самому мне не до развлечений. — Он достал из кармана кожаный портсигар, вынул из него сигарету и убрал портсигар на место.
Не успел он с этим покончить, как Стелла спросила:
— Вы считаете, что мне сигарета не нужна? Если пожалели штучку, то так и…
Он прищурился, но молча угостил ее сигаретой и, выпустив длинный язык пламени из металлической зажигалки, хотел дать ей прикурить, но защелкнул зажигалку и подал ей на широкой ладони:
