Дэй Леклер
С днем рождения, Сэми!
— Как это — я слишком стара, чтобы иметь шестерых детей? — вопрошала Сэми Фонтэйн. — Мне нет и тридцати! У меня еще масса времени!
Рози, домработница и лучший друг Сэми в одном лице, позволила себе наглость фыркнуть.
— Да брось ты, душечка! Я знаю тебя много лет, с тех самых пор, как ты спасла меня от необходимости работать гувернанткой у твоих ужасных соседей. Тебе столько же, сколько и мне, — почти тридцатник! Нет, постой-ка, уже тридцать один.
— Это будет только на следующей неделе, — хмуро буркнула Сэми.
Рози откинулась на диванных подушках и поставила чашку с блюдцем на свой внушительный живот.
— Посуди сама. — Она стала загибать пальцы. — У тебя нет мужа. Нет даже постоянного приятеля. Если предположить, что ты встретишь мужчину своей мечты и выйдешь за него замуж в этом году, тебе будет уже тридцать два, когда ты родишь первенца.
— И что?
— Посчитай. Ты собираешься рожать по ребенку в год?
— Ну… может быть…
Рози снова фыркнула:
— Не думаю. Ты прекрасно знаешь, что это вредно как для твоего здоровья, так и для здоровья детей. Взгляни на моих любезных родственниц. У Кармелы и Дарии шестеро, и обе сделались совершенно безмозглыми. Еще увидишь, — она похлопала ладонью по своему животу, — как только родится этот, мозгов у меня тоже не станет!
— Но дети такие чудесные, — с тоской проговорила Сэми.
— Я их тоже обожаю, но чтобы присматривать за всеми шестерыми, нужны четыре женщины. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— О том, что никудышные из нас воспитатели.
— Не уходи от темы.
— Это я умею, — улыбнулась Сэми.
— Я заметила. — Рози отпила из чашки, и выражение лица у нее снова сделалось серьезным. — Давай-ка рассуждать логически.
— Нет уж, давай-ка не будем! Терпеть не могу людей, которые рассуждают логически. Они такие… такие… логичные!
— Ты хочешь сказать «разумные».
— Даже хуже. — Сэми поежилась.
— Милая, если хочешь иметь ребенка, выбора у тебя нет: разумной быть придется.
Сэми шумно выдохнула, давая выход раздражению.
— Ну ладно, ладно! Я стараюсь.
— Если собираешься рожать каждые два года, тебе потребуется двенадцать лет. Это очень много, Сэми, посчитай сама.
— Никогда не была сильна в расчетах.
— Нет, ты никогда не была сильна в умении смотреть правде в глаза. Подумай, шестого малыша придется рожать, когда тебе будет уже за сорок. А сколько тебе будет лет, когда младшие закончат школу? Хорошо, если ты к этому времени еще из ума не выживешь! Если твои органы… э-э… не слишком атрофируются.
— Что-о? Атрофируются?!
Рози взмахнула рукой, так что чашка задребезжала на блюдце.
— Конечно. Когда ты последний раз давала себе хорошую встряску? Заставляла свои мышцы работать на полную катушку?
— Я достаточно часто давала себе хорошую встряску, — угрожающе начала Сэми, приподнимаясь с софы. — А теперь подумываю о том, чтобы хорошенько встряхнуть тебя!
— Ты прекрасно знаешь, к чему я веду. Ты боишься брака. Признайся.
— Ладно, признаюсь. Я в ужас прихожу от одной мысли о замужестве.
— И мы обе знаем, почему. — Рози ободряюще улыбнулась. — Но воспитывать детей без отца — не самая легкая задача, спроси Дарию. Так что, если не найдешь способа перебороть предубеждение, тебе придется пересмотреть свои планы на детей.
Сэми забарабанила пальцами по подлокотнику.
— Терпеть не могу, когда мне говорят «нет».
— Разумеется, никто этого не любит.
— Да, но ты, например, всегда относилась к этому проще, чем я. Что ж… если замужество маловероятно, а ребенка я очень хочу… — Сэми замолчала на секунду и вдруг захихикала: — У меня идея! Удивительно, как я не подумала об этом раньше!
— Сэми…
— Да ты послушай! Идеальное решение! Во всяком случае — очень близкое к идеалу.
Рози закрыла глаза и застонала.
— Даже знать не хочу. Скажи только, что мне не придется расхлебывать последствия твоей блестящей идеи.
— Не придется. — Сэми лучезарно улыбалась. — Я уверена, Кармела и Дария тут же возьмутся за дело, как только ребенок появится на свет.
— Чей? — спросила Рози. — Твой или мой?
— Разумеется, твой. Мой еще только в проекте.
— Ты меня пугаешь, Сэми.
— Знаешь, я себя тоже пугаю. — Она усмехнулась. — Разве не здорово? Я сейчас же сяду писать объявление!
— Объявление? — Рози взяла у Сэми чашку и принюхалась.
— Что ты делаешь?
— Проверяю на наличие галлюциногенов. — Рози покачала головой и вздохнула. — Все чисто. Это может означать только одно.
— Что именно?
— Ты сошла с ума.
— Ты с ума сошла?
Бэйб Фонтэйн уселась в полосатое кресло и сбросила туфли.
— Милый, — сказала она, потянувшись за сигаретами, — так говорить невежливо.
— Ты права. — Ной Хок пересек уютную гостиную Бэйб, пытаясь спастись от табачного дыма; его пес Одиночка шел за ним по пятам. Ной остановился у огромного окна и взглянул на восхитительную панораму Сан-Франциско, раскинувшуюся внизу, и освещенную солнцем бухту, посверкивающую на горизонте. — Прошу прощения. Конечно, это не оправдание, но у меня был тяжелый день.
— Удалось помочь клиенту? — спросила Бэйб, глядя ему в затылок.
— Мне всегда удается помочь клиенту, это то, что я делаю лучше всего. — Ной повернулся спиной к окну. — К сожалению, все закончилось не слишком хорошо. Оказалось, что бухгалтер моей клиентки ограбил ее на крупную сумму.
— Ужасно. Надеюсь, ты натравил на него своего волка?
— Волки — дикие животные, — мягко сказал Ной, — их нельзя держать как домашних любимцев. Раз Одиночка принадлежит мне, он не волк.
— Ах, нет, милый, уж меня-то тебе не обмануть. — Она вскочила на ноги и заходила по комнате. Бэйб была не способна долго сидеть на месте, ее энергии хватило бы на полдюжины женщин. — Уж я-то узнаю волка сразу, как увижу его. — Она ткнула сигаретой в сторону Одиночки. — А у этого парня просто на лбу написано: «Я злой и страшный серый волк!»
— Не стоит беспокоиться, если только ты не Красная Шапочка.
Заливистый хохот Бэйб наполнил комнату. Ною всегда нравился ее смех. Дьявол, да ему все в ней нравилось, несмотря на эти ужасные сигареты. Она была просто восхитительна — натуральная блондинка с живыми голубыми глазами, всегда такая открытая и прямолинейная. К сожалению, ей всегда было что-то от него нужно. И в десяти случаях из десяти Бэйб получала, что хотела.
— У меня сегодня еще полно дел, — поторопил он. — Скажи, зачем ты на самом деле меня позвала?
