Глава 1
POV Антон
Здесь темно, как в шахте — это всё, что нужно знать о нашем подъезде. Обычно темнота меня не пугает, я давно уже не маленький мальчик, верящий, что в шкафу или под кроватью живут монстры, которые только и ждут момента, когда я высуну ногу из-под одеяла, чтобы схватить меня и утащить в свой злодейский мир.
Но сегодня вечер тридцатого декабря. Через тридцать шесть часов страна взорвётся салютом и криками с поздравлениями. Ещё один год прожили. Так держать!
А у меня нет настроения. Ещё один год прожил, а ничего не изменил. Я даже на шаг не приблизился к исполнению своего заветного желания.
Кто-то назовёт меня трусом, и я не буду их за это бить. Наоборот, я позволю треснуть себе по лбу, чтобы привести в чувства, и пнуть под задницу, дабы заставить ускориться.
Я преодолеваю первый лестничный пролёт, стараясь не издавать звуков. В подъезде гробовая тишина, и мне кажется, что нарушать её — кощунство. Никогда не был расхитителем гробниц, и становиться им в предновогодний день не намерен.
Всё же понимаю, что без кусочка света не попаду домой в целости и сохранности. Обязательно оступлюсь, и новый год проведу в чудовищной очереди районного травмпункта. Перспектива так себе, но лучше у меня всё равно нет.
Я отказался от поездки с родителями. И тому было две причины. Во-первых, я уже большой мальчик, и раз уж взялся жить отдельно, то и не должен мешать родителям, наконец, зажить своей жизнью.
Тянусь за телефоном, чтобы включить фонарик. Поднимаю голову. Резкий вдох. Делаю шаг назад, едва не свалившись с последней ступеньки. Травмпункт ко мне явно неровно дышит и взывает всеми фибрами искалеченной души.
А моя душа встрепыхнулась, словно раненая птичка в руках спасителя. И вторая причина моего пребывания в тёмном подъезде, а не на горнолыжном курорте стоит прямо передо мной.
Я не вижу её полностью, лишь профиль маленького личика, освещенный голубым светом ручного фонарика. Задерживаю дыхание, чтобы избавиться от всех запахов, которые застряли в носоглотке. Затем шагаю вперёд, делая глубокую затяжку. Это срабатывает.
Рецепторы улавливают нежный аромат лаванды. Он на всю жизнь отпечатался в закромах сознания, как принадлежащий этому миниатюрному существу, больше напоминающую лесную нимфу, чем обычную девушку.
Лена.
Мы впервые встретились пять лет назад, когда я с родителями заселился в квартиру. Спустя три года они сменили место локации на просторный дом в пригороде, а я остался самостоятельной личностью.
Я столкнулся с ней вот так же в подъезде. Она подняла на меня свои большие лазурные глаза, и мне показалось, что я вновь оказался на островах, где когда-то отдыхал с родителями. Такие красивые и невероятно грустные.
— Приветик, не знал, что здесь такие красотки проживают! — Я улыбнулся ей, подмигнул, сразу решив броситься в омут по самые уши. Но в ответ получил лишь едва заметное движение плеч и подозрительный взгляд.
Чуть позже я узнал, что в тот день были похороны её бабушки, и стало жутко стыдно за мой нелепейший подкат. Хотя отмотать время назад не удалось: первое впечатление обо мне у неё сложилось прискорбное.
Так и началось наше знакомство. И отношения за пять лет не сдвинулись ни на йоту.
— Привет, — говорю я тише обычного, чтобы не напугать девушку, но она всё равно шарахается в сторону.
Закусываю губу, не удивляясь. Это её обычная реакция на меня.
Настороженность. Недоверие.
Я не могу осуждать. Я подошёл к ней сзади в тёмном подъезде — конечно, любая испугается. Хочется треснуть себя по лбу. Что за идиот? Рядом с Леной я превращаюсь в долбоклюя.
— Привет, — сипло отвечает она, немного сжавшись.
Вот так и проходит наше обычное общение.
Включаю фонарик на телефоне.
— Новогодняя почта? — Сегодня я особенно настырный. Тянусь к своему ящику, заметив выглядывающую белую бумагу. — Пришло ли письмо от Деда Мороза?
— Нет ещё, — сегодня и она произносит больше слов.
Мне хочется завязать разговор. Я хочу поговорить с ней. Мне мало просто редких взглядов и ещё более редких приветствий.
Лена поспешно достаёт журнал из ящика и прячет его за спину. Смотрю на её тоненькие пальчики с аккуратно подстриженными ноготками и не покрытыми лаком. Так необычно в наши дни. В моей группе у всех девчонок обязательный шеллак. И ногти такие длинные, словно они готовятся на роль Росомахи в голливудском блокбастере. Мне временами кажется, что они в шаге от того, чтобы выколоть себе глаз. Или мне, когда подходят слишком близко.
Мне не нужно видеть обложку журнала, чтобы узнать его название. Я вижу его каждый месяц в её ящичке. Меня интересовало всё, что связано с этой печальной девушкой. В один из таких дней моё любопытство победило, и я достал журнал, чтобы посмотреть.
«Чудо-клубок».
Журнал о вязании. На обложке была девушка-подросток в вязанной ярко-жёлтой кофте. Она улыбалась во весь рот и держала в руках спицы и клубок.
Лена любит вязать. А иначе зачем из года в год оформлять подписку? Да и любовь к печатному журналу выглядит очень мило, ведь девушки, которых я знаю, всю информацию находят в интернете.
На ней красивая розовая вязаная шапочка. Многие ходят в таких, но мне кажется, что она связала себе сама. В тон шапке шарф и варежки, которые сейчас лежат на соседских ящиках. Думаю, что это тоже её работа. Интересно, если попросить, Лена смастерит что-то для меня?
— Новые схемы для вязания свитера с оленями? — шучу я, но тут же понимаю, что не время для моих приколов.
Кирпич на мою дурную голову, сам ты олень!
Даже при таком скудном освещении видно, как бледные щёки вмиг покраснели. Лена смутилась.
Олух, вот я кто!
Мне нужно просто закрыть рот, и, возможно, она пробудет рядом чуть дольше, прежде чем скроется за дверью своей квартиры, оставив меня на крыльце своего маленького, но жутко уютного мирка. Не спрашивайте, откуда я знаю. Я просто так чувствую.
Я хочу забрать свои слова обратно, но поздно кричать гоп, когда уже вписался мордой в забор, через который должен был перепрыгнуть.
— Да, наверное, — медленно отвечает Лена, затем тянется к своим варежкам. Она засасывает свою губу, а я жадно впитываю её движения. — Ну, пока.
И прежде чем я успеваю ей ответить, Лена разворачивается и немного пружинисто взбегает по лестнице вверх.
— Пока, — беззвучно прощаюсь я, глядя на то место, где она пару секунд назад стояла.
Должно случиться чудо, чтобы мы смогли хотя бы подружиться. На большее я уже не рассчитываю. Хотя я вру сам себе. Сердце отбивает только одно желание. Это далеко не дружба.
Я возвращаюсь к своему ящику. Достаю белое письмо со странными марками, словно из Советского Союза, и картинкой на половину конверта, с изображением мальчика и девочки в пионерской форме, наряжающих ёлку.
Я поднимаюсь на третий этаж, вхожу в свою квартиру, заинтересованно вертя конверт. Включаю свет хлопком. Быстро стягиваю пуховик и шапку, наспех вешаю на вешалку, возвращаюсь к письму.
Вскрываю его не слишком аккуратно, спешу. Внутри нахожу письмо на бумаге с налётом желтизны. Я читаю первые строки…
«Ленок, моя дорогая внученька…»
Так, стоп.
Ленок? Внученька?
Это явно не ко мне.
Переворачиваю конверт, чтобы убедиться, что адрес мой. Да, всё верно. Может, произошла какая — то ошибка? Квартирой ошиблись, всякое бывает.
Снова смотрю первые строки.
Ленок — это Лена?
Я знаю только одну…
А что если письмо адресовано моей соседке?
Я тут же вскидываюсь. Вот мой шанс постучаться в её дверь, чтобы торжественно вручить письмо.
От бабушки…
Но ведь её бабушка умерла пять лет назад, а на конверте свежие даты. Из надёжных источников, всезнающих бабулек у подъезда, я знаю, что все её родственники, включая родителей, бабушек и дедушек, умерли, сделав её круглой сиротой.
Шире раскрываю конверт, чтобы найти какую-нибудь зацепку. Но там больше ничего нет.
