Джинни Раскорлей - Солнечная женщина

Бонни Плам сидела за своим рабочим столом и длинными пальцами нажимала на клавиши. Она не любила свои руки — кожа на них с самого детства была гусиной, и в юности она старалась надевать перчатки, как только наступали первые холода. Но с ее кожей ничего нельзя было поделать — ее руки навсегда запомнили детство, проведенное на ферме в Северной Калифорнии, и остались руками деревенской девочки. Потом, став взрослой, она обучалась разным хитростям, к которым прибегают женщины, чтобы подчеркнуть то хорошее, что скрыто в их внешности. Отвлечь от того, от чего следует отвлечь. Бонни ухаживала за руками. И теперь длинные пальцы венчались красивой формой ухоженных ногтей, покрытых лаком нежнейших оттенков. Серебряные кольца с натуральными камнями, сделанными по заказу именно для этих рук, своей грубоватой фактурой выявляли естественную теплоту живой кожи. И уже давно никто не говорил ей о руках, что они какие-то не такие. Напротив, все восхищались, не подозревая, что восхищаются не ими, а тем, что отвлекает от них. В том-то и состоит искусство делать себя, смеялась Бонни.

Бонни не была красоткой в привычном смысле этого слова. Ее лицо немного портила нижняя челюсть, которая была слишком тяжелой для женского овала. Лицо Бонни было вытянуто чуть больше, чем следовало. Но она стригла волосы ниже ушей, и они, золотистые, здоровые, все внимание притягивали к себе, закрывая ту часть, которую следовало скрыть. От природы Бонни был отпущен дар — быть самой себе творцом. Ее серые глаза приобретали зеленоватый оттенок, когда она сердилась. На ярком солнце лицо покрывалось россыпью веснушек, и она не запудривала их, не пыталась вывести, напротив, готова была добавить их и подумывала, как это сделать. Носила Бонни деловые костюмы, предпочтительно из желтого или зеленого кашемира зимой, а летом из хлопка. Она была сильная женщина, как считали все, кто ее знал.

Бонни вздохнула, откинулась на спинку кресла. Оно было высокое, обитое светлой кожей. Бонни дописывала статью, которая откроет первый номер журнала. Ее журнала. Теперь, когда номер должен вот-вот выйти, ее охватил панический, самый неподдельный ужас. Она ли это, Бонни Плам, владелица нового женского журнала «Санни Вумэн»? Да, она мечтала о нем с тех пор, как впервые переступила порог редакции маленькой газетки в Северной Калифорнии. Она и пришла в редакцию потому, что хотела создать такой журнал. Но от того дня до сегодняшнего пройден очень длинный путь.

Завтра выходной. Она с Даяной договорилась, что поедет к ней на море, во Флориду. Подруга с мужем купили домик в Тампсе, теперь Бонни вполне состоятельная женщина, может полететь на два дня из Вашингтона во Флориду. Невероятно! Чудесное место — Флорида! Поэтому чудо случилось именно там. Конечно, она любила свой край, свой север, свою Вайорику, что близ горы Маунт Шаста. Но разве обязательно остаешься жить там, где вырос? Один ее брат поселился в Миннеаполисе, штат Миннесота, другой — в Вермонте, а сестра живет в Атланте, в Джорджии, на юге Штатов. И только на Рождество они собираются в Вайорику, к родителям. В большой дом, построенный старым владельцем в стиле викторианской эпохи. С башенками, мощными стенами. Точно крепость, из которой они все вышли в этот мир. Так откуда же у нее, северянки, поклонение Солнцу?

Наверное, иногда думала Бонни, ее готовили, чтобы принести в жертву Солнцу. И она нигде не могла отыскать то, что нашла в солнечном штате Флорида.

Телефон прервал ее размышления. Она приложила трубку к уху. На другом конце провода была сначала тишина, потом щелчок и голос:

— Бонни?

Голос глухой и теплый. Если бы его нужно было изобразить графически, то это был бы овал.

— Да, — прошептала Бонни и еще теснее прижала трубку к уху, точно боялась пропустить хоть один звук этого голоса. Она сидела, завороженная им, по телу разливалось тепло, будто солнце опалило ее всю.

— Бонни! Бонни! — слышала она через океан…

Поговорив, она положила трубку на рычаги. На солнце сверкнул черный сапфир. Она пристально вгляделась в него, увидела черты любимого лица и улыбнулась. Потом встала из-за стола, собрала листки бумаги, испещренные строчками, и положила в шкаф.

В длинном коридоре солнечные лучи освещали розовый пушистый ковер, и она шла по нему, высоко держа голову. У Бонни были длинные стройные ноги, и она не прятала их под юбку до пят, а, напротив, позволяла другим любоваться ими. И она видела, что не напрасно… Бонни исполнилось тридцать восемь. Она разведена, и у нее сын.

Лифтер улыбнулся миссис Плам и пожелал хороших выходных. Бонни кивком поблагодарила его.

Улица была забита машинами, но водители вели себя осторожно, надеясь добраться до желанного уик-энда. Бонни вывела свой маленький красный «фольксваген» на шоссе и нажала на газ. Она любила ездить быстро и, вырвавшись на простор, понеслась вперед. Она все еще слышала любимый голос. И его не приглушали сотни, тысячи миль, даже огромный океан. Она летела, в восторге прибавляя и прибавляя газу.

Ларри, муж Даяны, был плотным и улыбчивым человеком. Будь он еще толще, а Даяна утверждает, что это так и было, когда они познакомились, он походил бы на мяч, которым играют в регби, если тот, придерживая, конечно, поставить на попа. Ларри улыбался, когда Бонни обняла его, здороваясь.

— Ты выпустишь из меня весь воздух, дорогая, своими острыми коготками, — заметил он, когда Бонни шутя ткнула его пальцем в живот.

Она засмеялась.

— Даяна не простит мне этого. А она моя лучшая подруга и совладелица «Санни Вумэн». Ты же понимаешь, что это значит, Ларри Поллард?

— Невероятно, — качал головой Ларри. — Вот вы, оказывается, какие женщины… Я бы не подумал…

— Он бы не подумал! — подошла Даяна. — Я, маленькая женщина с Филиппин, поймала в свои сети очень преуспевающего, очень толстого американца, который, будучи вооружен, не сумел отстоять свою свободу.

— Но ты еще не отняла у меня независимости, — напомнила Ларри.

Все трое засмеялись, хорошо понимая, о чем речь. Ларри увлекался охотой и держал у себя в доме целый арсенал ружей. У него была своя комната, где он делал, что хотел, и Даяна не вправе была даже напоминать ему о том, что иногда в ней следует убирать. Карабин, помповое ружье, браунинг, патроны и множество других вещей обитало в этой комнате. Иногда появлялась угроза, что кое-что начнет выбираться за ее пределы. Но «границу» Даяна держала на замке.

— Бонни, ты не поверишь, в прошлом году я продал почти половину ружей. Я освободил целый шкаф, но это не успокоило Даяну. И теперь я восполняю свою коллекцию. И знаешь, — он перешел на шепот, но достаточно громкий, чтобы Даяна слышала, — за один автомат «узи» я получил четыре длинноствольных ружья…