Джинни Раскорлей
Стрела Святого Валентина
Девушка сложила газету и решила наконец постучать. Слова объявления звенели в ее голове:
Требуется художник для создания литографий для издательства Гриффита. Серьезный, сдержанный человек, не моложе тридцати лет. Оплата повременная, ИРЛАНДЦЕВ просьба не беспокоиться.
Единственным пунктом, которому она удовлетворяла из всего перечисленного, было художественное дарование. Ей не было тридцати, кроме того она не была ни особенно серьезной, ни сдержанной, но, самое главное, она была настоящей ирландкой, что сильно препятствовало получению любой подходящей работы в городе. К счастью, ее английская няня помогла ей избавиться от всех следов грубого акцента, однако она не могла скрыть свою типично ирландскую фамилию.
Глядя на запущенное здание из красного кирпича, в котором размещалось издательство Гриффита, девушка засомневалась, что здесь могут платить приличную зарплату. Ее стук отчетливо прозвучал в морозном воздухе раннего утра.
Послышался приближающийся звук шаркающих башмаков, и дверь с трудом приоткрылась. Девушка увидела юношу лет девятнадцати. Его дружелюбный взгляд помог ей улыбнуться, обретя хладнокровие.
— Я относительно места художника.
Парень смущенно почесал голову, потом открыл дверь шире. Внутри здание выглядело так же угнетающе, как и снаружи. Пустые исцарапанные столы тянулись вдоль стен, которые были едва покрыты искрошившейся краской. Истоптанный деревянный пол давно требовал полировки, а истертые в проходе ковры нужно было или почистить, или сжечь. Расположенная сбоку огромная черная печь тщетно пыталась согреть убогое помещение.
Проведя девушку по тусклым конторам, молодой человек спустился с ней по ступенькам вниз, прошел мимо площадки на производственный участок. Огромный цех был в таком же полуразрушенном состоянии. Довольно пожилой седой мужчина, возившийся с древним печатным прессом, остановился, когда почувствовал ее взгляд. Большой передник покрывал его одежду, защищая от грязи и краски. Кроме него, на упаковочной линии и различных станках трудились примерно дюжина мужчин.
— Она насчет рисунков, — громко, борясь с шумом работающих прессов, объяснил парень.
— Ладно, Джимми, закрой дверь, — приказал старик. Отойдя от уныло выглядевшего станка, он вытер руки перед тем, как подойти к девушке. — Вам придется поговорить с боссом.
— Спасибо, это было бы прекрасно, — ответила Брайана. Если бы она не проводила почти все свое время после прибытия в Америку в поисках работы, она бы сейчас, наверное, ушла, не поговорив с чиновником.
— Пойдемте со мной, — велел ей седой мужчина. Она было последовала за ним, как вдруг он внезапно остановился. — Моя фамилия Финниган.
— Рада познакомиться с вами, мистер Финниган, — постаралась улыбнуться Брайана.
— Просто Финниган. — Он развернулся и направился к маленькому закутку конторки, которая была за пределами видимого пространства основной площади комнаты, через которую она прошла.
— Сюда.
Поборов смятение, Брайана постучала в пыльное стекло двери.
— Войдите.
Поскольку голос прозвучал как приказ, она подчинилась.
— Слушаю час, — сказал он, не поднимая головы.
Брайана посмотрела на человека за столом, который должен был хотя бы посмотреть на нее. Его голова была наклонена вперед, позволяя хорошо уложенным каштановым волосам прикрывать лоб. Она оценила его безупречно пошитый жилет и туго накрахмаленную свободную рубашку. Когда она хотела взглянуть на чисто выбритое лицо, он резко поднял голову и словно пронзил удивительно глубокими голубыми глазами. Брайана вдруг захотела, чтобы она пригодилась здесь не только для работы.
— Вы что-то хотели? — спросил он, снова, и в его голосе послышались нотки нетерпения.
Собравшись с мыслями, Брайана проговорила.
— Да, я насчет места художника.
— Но вы же женщина. — Он нахмурился, как бы удивляясь, что она не осознает такой очевидный факт.
— Но я еще и художник, — ответила она, вспомнив о папке в руках.
Он еще больше нахмурился.
— Я точно помню, что указал человека не моложе тридцати лет.
Девушка вспыхнула под его изучающим взглядом, но тем не менее протянула ему свою папку. После долгого взгляда, который, как была уверена Брайана, обнаружил все ее несоответствия, он взял предложенные наброски. Внимательно проанализировав каждый, молодой человек задержался на заключительном рисунке с амурами и цветами. Это была довольно глупая вещь, но сегодня утром она импульсивно вложила ее с другими, уговаривая себя пойти на работу в любую газету, для которой она бы подошла.
— У вас есть еще что-нибудь, — неожиданно спросил он.
Брайана пожалела о том, что все ее рисунки остались дома на другом берегу океана. Все, что у нее было с собой, — это наброски, которые она сделала для своих дяди с тетей после приезда. По-видимому, этого было недостаточно для общего впечатления. С упавшим сердцем, она отрицательно покачала головой.
— Сколько времени у вас займет нарисовать еще несколько таких? — вновь спросил он, держа рисунок с амурами и цветами.
Быстро прикинув, она сказала:
— Нисколько.
Он поднялся из-за массивного стола: впечатляющее зрелище, когда его крупное тело развернулось в кресле.
— Проверим.
Едва успев моргнуть, Брайана обнаружила себя усаженной за один из сбитых столов офиса с карандашами, кистями и палитрой в руке. Она выжидательно посмотрела на него.
— Я собираюсь отпечатать новую серию валентинок[1],— начал он. Брайана впитывала информацию, одновременно гадая, почему его привлек именно этот рисунок. — Нарисуйте мне валентинку, увидев которую, никто не сможет удержаться от покупки.
Брайана приложила огромное усилие, чтобы ничего не сказать. А он развернулся и вышел, оставив ее за работой. Взглянув вверх, она встретилась глазами с Финниганом и уловила что-то похожее на проблеск одобрения перед тем, как старик отправился обратно к печатному участку. Молодой Джимми сжал руки над головой в знак победы, убегая вслед за Финниганом, когда старик гавкнул на него.
Она сняла перчатки и положила их рядом с крошечной расшитой сумочкой, потом, забыв обо всем, сосредоточилась на чистой странице.
Два часа спустя она внимательно смотрела на свою работу. В верхней части валентинки был голубой диск цвета яйца малиновки с ажурными краями, расположенный позади головы херувима. Золотые и белые медальоны под ним лежали на ярком лазурном фоне. Крошечные звездочки, казалось, плывут под словами «Не забывай меня».
