Лилиан Тревис
Всё изменила любовь
— Сколько? — осведомилась леди Эмили Маккензи, поднимая руку с кольцом и любуясь дивной игрой изысканного украшения.
В искусственном освещении ювелирного магазина огромный бриллиант в окружении россыпи изумрудов вспыхивал разноцветными всполохами, похожими на новогодний фейерверк.
— Пятьдесят тысяч гульденов, — сказал владелец магазина.
Эмили слегка повернула руку, загипнотизированная волшебным сиянием дорогих камней.
Краем уха она слышала, как дверь магазина открылась, но не имела сил оторвать взгляд от сверкающего на пальце перстня. Пятьдесят тысяч гульденов, повторяла она про себя, зная, что никогда не будет иметь ничего более прекрасного. Пятьдесят тысяч. Она не могла оставить кольцо себе. Ей предстоял неблизкий путь в Нигерию, а она еще не погасила многочисленные счета. Пятьдесят тысяч гульденов могли бы покрыть кучу долгов.
Ее затянувшееся молчание встревожило ювелира.
— Я, вероятно, мог бы предложить вам пятьдесят пять тысяч, — сказал он осторожно, — но это последняя цена, леди Маккензи. Я больше не прибавлю ни цента.
— Даже в том случае, если получите за него завтра в два раза больше? — с насмешкой спросил глубокий мужской голос.
У Эмили по спине побежали мурашки. Не может быть…
Медленно она повернула голову и уставилась на вошедшего. У нее из горла вырвался легкий стон, земля закачалась под ногами.
— Джим?!
— Эмили.
Она таращилась на него, словно видела перед собой привидение.
— Что ты здесь делаешь?
— Привожу в порядок кое-какие дела.
— Дела? — повторила Эмили рассеянно.
Ювелир торопливо положил на прилавок лупу и черную бархатную подушечку.
— Я не ждал вас сегодня, мистер Митчел. Камень еще не привели в порядок.
Глаза Эмили впились в лицо Джеймса, а рука с обручальным кольцом на безымянном пальце сжалась в кулак.
— Ты приехал, чтобы купить камень?
— Бриллиант, — ответил Джеймс.
Он проехал полмира, чтобы купить бриллиант?
— Должно быть, какой-то особенный?
— Ты права. Можно сказать, что он имеет для меня сентиментальную ценность.
Пока он говорил, Эмили бросало то в жар, то в холод, а пальцы нервно вертели золотой ободок обручального кольца. В конце концов она сняла его и протянула ювелиру.
— Я принимаю ваше предложение.
Ювелир кивнул и спрятал в карман кольцо — то самое, которое Берт преподнес Эмили восемь лет назад по случаю их бракосочетания.
— Вы возьмете чек, леди Маккензи?
— Да, — пробормотала Эмили, с трудом проглотив образовавшийся в горле комок. — Благодарю вас.
Ювелир скрылся за дверью подсобного помещения.
— Ты продаешь обручальное кольцо? — удивился Джеймс, глядя на нее из-под полуопущенных ресниц. Они у него были черные, длинные, с загибающимися кверху кончиками.
— Это очень уважаемый ювелир, — ответила Эмили, раздосадованная тем, что вынуждена оправдываться.
— Тебе не хватает наличности?
— Мне всего хватает.
Сказать Джеймсу правду она была не готова. Ей не хотелось, чтобы ее жалели. Она не нуждалась в сочувствии, особенно в его сочувствии. Из них двоих она выбрала Берта, и точка.
— Я не знала, что ты вернулся в Европу.
— Я купил дом в предместье Амстердама.
— Вот как?
— Я живу здесь несколько месяцев в году.
— Я не подозревала.
Джеймс уловил в голосе Эмили скрытую боль. Он догадывался, что ее брак с Бертом оказался неудачным, если не сказать несчастливым, хотя она никогда не отзывалась о муже плохо.
— Я постоянно курсирую между Европой и Западной Африкой.
Он не видел ее несколько лет. Эмили по-прежнему была красива, вернее она стала еще красивее и совершеннее. Ее черты приобрели скульптурную утонченность и законченность. Не всякий пластический хирург мог сотворить с женщиной то, чем наделила Эмили природа.
Ювелир вернулся с чеком, и Эмили молча сунула его в сумочку. Сделка совершилась. Пробормотав слова благодарности, Эмили двинулась на выход. Джеймс последовал за ней. В дверях Эмили остановилась и вопросительно посмотрела на него.
— А твое дело?
— Камень еще не готов. Я приду за ним позже.
На улице Эмили поплотнее запахнула пальто. К вечеру значительно похолодало. Она пыталась привести мысли в порядок. Джеймс здесь. Невозможно. Невероятно. Их пути ни разу не пересекались с тех пор, как она обосновалась в Нидерландах.
Эмили зябко поёжилась. Мимо нее тек бесконечный людской поток. Она задержала взгляд на сверкающих праздничными огнями витринах, манивших рождественскими скидками.
— Скоро Рождество, — заметил Джеймс, нарушая неловкую паузу.
Эмили прикусила губу, борясь с непрошеными слезами и сентиментальными эмоциями. Почти два года прошло с тех пор, как она осталась одна.
Господи, как же она соскучилась по Джеймсу! Он был ее другом многие годы, а потом вдруг внезапно исчез из ее жизни. Она попыталась вспомнить, как давно виделась с ним в последний раз, но так и не вспомнила.
— Ты все такой же дикарь, неистовый и необузданный? — то ли спросила, то ли констатировала она.
— А ты дикарей не жалуешь?
— Отчего же? Ты мне нравился.
— А почему в прошедшем времени?
У Эмили защипало глаза. Ветер трепал полы ее длинного пальто.
— Мне пора домой, — сказала она, не ответив на его вопрос. — Графиня, верно, уже заждалась.
Из тяжелых туч, обложивших небо, пролились первые капли дождя.
— Я провожу тебя.
— Это далеко. Полтора часа езды…
— Я провожу тебя, — твердо повторил Джеймс и почти насильно притянул ее к себе, обняв за плечи.
Он был все такой же сильный и крепкий. Его близость повергла Эмили в трепетную дрожь. Она чувствовала себя беспомощной и от этого смущалась. Джеймс вернулся в ее жизнь всего двадцать минут назад, и все тотчас переменилось. Такой уж он был и есть. Большой. Внушительный.
В его машине на Эмили обрушилась странная смесь эмоций — томление, сожаление, отчаяние. Она была готова на все, лишь бы повернуть время вспять и снова очутиться в прошлом, когда они были бесхитростными подростками, влюбленными и мечтательными.
— Я скучал по тебе, Эмми, — тихо произнес Джеймс.
У нее защемило в груди. Осторожно. Ты очень одинока, предупредила она себя, хотя сердце снова болезненно сжалось. Оно всегда так реагировало на знаки внимания со стороны Джеймса, когда у Эмили голова шла кругом и она не знала, как поступить.
На глаза навернулись жгучие слезы, и она отвернулась. Ей было стыдно давать волю эмоциям. Уже много лет не испытывала она ничего подобного. С тех пор, как Берт умер, Эмили старалась не поддаваться чувствам, но сейчас была не в силах совладать с собой.
