Зажги меня - Татьяна Тэя

Говорят, что поздняя весна – лучшее время для посещения Брюсселя. Город утопает в свежей зелени парков, голубое небо по-особенному пронзительно чисто, разморенные ярким майским солнцем люди сидят на пешеходных улицах центра, поглощая морепродукты и горячие вафли, пряный пунш и вишнёвый крик льются рекой, трюфели буквально тают во рту, а многочисленные кафе и пабы не закрывают своих дверей сутками. Здесь безопасно почти везде – не считая арабских районов, – но ведь никто не собирается гулять по ним ночами…

- С вас сорок евро.

- Сколько!? – возмущаюсь я, оборачиваясь к таксисту.

- Сорок евро, - спокойно повторяет он.

В его голосе слышится явный восточный акцент. Кажется, турецкий. Но что поделать, я не владею ни немецким, ни французским, а здесь, по странному стечению обстоятельств, люди оказывают удивительное пренебрежение к английскому.

- Это грабёж! – четко, по слогам произношу я, но всё-таки лезу в сумочку за кошельком и отсчитываю купюры. – Грабёж! – уточняю я, прежде чем с неохотой отдать таксисту наличные.

- Да-да, - соглашается он, видимо, желая, чтобы я быстрее убралась из его машины, но я медлю.

- Как вас зовут?

- Ариф, - отрывисто произносит он, и я не понимаю, то ли это его прозвище, то ли настоящее имя. Звук «р» выходит раскатистым, ещё более усугубляя акцент.

- Так вот, мистер Ариф…

- Месье, - поправляет он меня.

- Месье Ариф, - практически рычу я от злости, - вы нарочно кружили по городу!

Он издаёт возмущённый вздох и наклоняется ко мне, почти нарушая личное пространство, но я упрямо не отстраняюсь ни на сантиметр. Чувствую запах дорогого одеколона и крепких сигарет. Ещё бы, драть по сорок евро за одну поездку, он себе и на виллу в горах легко заработает!

- Вы первый раз в нашем славном городе? – Его усы смешно двигаются, когда он разговаривает, но я не замечаю этих деталей, слишком возмущённая, чтобы веселиться.

- Д-да, - заикаюсь я.

- Тогда ещё десятку за экскурсию. – Он протягивает мне ладонь, вызывая новую волну возмущения, но я хитро улыбаюсь и снова лезу в сумочку, делая вид, что ищу мелочь, и вместо десятки кладу ему на руку мятную карамель из самолёта.

- Приятного вечера, месье Ариф, - желаю я и как можно изящнее вылезаю из тесной малолитражки.

Мой грабитель-таксист уже копается в багажнике, рядом со мной на проезжую часть шлёпается тяжёлый чемодан.

- Не стоит утруждаться, - бормочу я, наблюдая, как машина скрывается за поворотом. – Спасибо, что помогли, я бы добавила ещё десятку за услуги носильщика.

Топнув каблучком, я наклоняюсь и щёлкаю кнопкой на выдвижной ручке чемодана, удлиняя её. Маленькие колёсики весело крутятся, стуча о гладкие камни брусчатки. Солнце уже почти скрылось за невысокими крышами домов и далёкими макушками вековых деревьев фламандского леса, и его последние лучи ласково гладят тёмно-золотистые буквы над входом в отель.

«Бентли». Четыре звезды. «Ваш отдых – наша забота», - написано на боковой витрине.

Я придирчиво оглядываю здание. Оно совсем небольшое и парадный вход вовсе не выглядит парадным, да и, по чести, до четырёх звёзд заведение не дотягивает. Впрочем, не буду судить по «картинке».

- Проклятый Джеймс, - бормочу я, приближаясь ко входу. – В следующий раз сам полетишь добывать контракт.

Я прекрасно знаю, что это ерунда, ведь переговоры – моя работа, а работа Джеймса, моего босса: переговоры о переговорах. Вот такая странная странность. Он говорит мне: лети туда-то, и я лечу куда-то. Потом он звонит и просит притормозить где-то, и я сдаю обратный билет, бронирую в турсервисе аэропорта номер в отеле в (по-видимому,  всё-таки так и есть) арабском районе, трачу сорок евро и одну мятную карамельку на катание по городу, веду не совсем приятный и совсем невежливый диалог с наглым таксистом, и как итог: оказываюсь у закрытых дверей гостиницы. Естественно, никакие швейцары не спешат мне на помощь.

- Что не так с этой планетой? – вздыхаю я и отгоняю прочь неуместное желание обернуться, прислониться спиной к запертой двери и постучать каблуком по ней.

Вниз по улице с оглушительным свистом и рёвом пяти-шести (сосчитать не успела) двигателей проносится группа молодых людей на мотороллерах и, кажется, я понимаю, что поспать с открытым окном сегодня не удастся.

Я прислоняю чемодан к ноге и устало наклоняю голову к плечу, закрываю глаза и медленно считаю до десяти. Чувствуя, как солнечный лучик скользит по лицу, я улыбаюсь от ощущения тепла и приказываю себе не унывать. Мой прекрасный синий костюм помят, волосы в беспорядке, но ванна, лёгкий ужин и крепкий сон спасут меня от переутомления. Главное – достичь цели – двести второго номера, который я забронировала часом ранее.

Разглядывая мохнатый красный коврик под ногами, я вижу конверт, точащий из-под края.

- Так, что тут у нас такое?

Разведка показывает наличие в конверте карточки и какой-то записки на французском. Я фыркаю и сминаю бумажку.

- Здесь вообще в курсе, что английский – международный язык?

В школе (по настоянию матери) я изучала итальянский, но и в нём не достигла совершенства. Помнится, я то ли проспала, то ли прогуляла большинство занятий. Мама так настаивала, потому что, кажется, у моей прапрабабки были итальянские корни, хотя это ещё спорно, в моей внешности нет ничего от утомлённых солнцем жителей Средиземноморья, скорее, я похожа на скандинавскую Барби: стройная, голубоглазая, ровный аккуратный нос, блондинистые волосы ниже плеч. Плюсом к такой внешности всегда шли стереотипы, с которыми я неизменно сталкивалась, и преимущества, которыми я умело пользовалась.

Прикладывая карточку к электронному замку на двери, я вхожу внутрь. Холл небольшой, я бы даже сказала тесный, интерьер поражает, прежде всего несочетанием цветов. Синие стены с зелёными и красными вставками, белые абажуры под потолком, бордового оттенка стойка рецепции, за которой на полочках выставлены модели машин. В целом – обычный отель. Только пустой.

- Боже, есть кто живой? – таща за собой чемодан, в голос стону я.

Естественно, никакого ответа. Бросая свой багаж у мягкого и манящего присесть на него дивана, я, поборов искушение, бреду к стойке и начинаю остервенело жать на кнопку колокольчика.

«Дзынь-дзынь-дзынь, - разносится по пустому холлу. Никого.