Сводник - Аля Морейно

Марина

— Десять, девять, восемь, семь, — Макс отсчитывает последние секунды уходящего года, — три, два, один! Ура! С Новым годом, любимая!

— С Новым счастьем! — отвечаю шаблонной фразой. — За нас!

Звон бокалов, сладкие поцелуи…

Наверное, я старею, потому что впервые за всю свою сознательную жизнь я праздную Новый год дома, а не в шумной компании, и получаю от этого удовольствие.

Изначально мы собирались провести праздничную ночь в ресторане с моей подругой Ирой и её друзьями. Она с мужем недавно вернулась из отпуска с сувенирами, фотографиями и новыми впечатлениями. На последние я возлагала большие надежды, поскольку мечтала, что после её рассказов любимый загорится идеей отвезти меня в отпуск на тот же курорт.

Когда Иркин муж свалился с новомодным вирусом и нам пришлось отменить все планы, я решила, что праздник безвозвратно испорчен. Весёлая компания развалилась, и Макс предложил провести новогоднюю ночь дома вдвоём в романтической обстановке, обещая волшебство и сюрприз.

И вот, за окном грохочут фейерверки. Празднование в самом разгаре.

— Идём скорее смотреть салюты, — Максим вскакивает и тянет меня на лоджию.

Семеню за ним. Телефон на столе пиликает входящим сообщением. Останавливаюсь и оглядываюсь на него. Вернуться или потом посмотреть, кто на сей раз первым успел меня поздравить?

— Это наверняка твоя мама, потом прочитаешь, — Макс не выпускает мою руку и продолжает тянуть за собой.

— Сейчас, я возьму телефон и сразу к тебе. Открывай пока окно, — всё-таки решаю вернуться.

Пока иду на лоджию, провожу пальцем по сенсору для разблокировки экрана. Отправитель мне не известен. Вернее, отправительница.

Странное поздравление с Новым годом. Ни одного слова, только фотографии. На всех — мой Макс. А вместе с ним — красивая молодая женщина и новорожденная девочка. На одних кадрах они все вместе, на других — только он и малышка…

Когда я просматриваю последнее фото, приходит текстовое сообщение:

“Он никогда на тебе не женится, потому что его бизнес принадлежит мне”.

Застываю перед выходом на лоджию. Нужно поднять ногу и переступить порожек, но ноги будто приклеиваются к полу.

— Что там? — Макс пытается перекричать грохот салютов.

— Там, кажется, твоя жена, — произношу раньше, чем мозг окончательно понимает, кем является женщина на фотографии, — и дочка…

— Вот дрянь! — выдыхает любимый.

За окном со свистом и грохотом летают петарды, перекрашивая чёрное небо то в фиолетовый, то в зелёный цвет. А я всё смотрю на экран телефона, который давно погас. Ни слов, ни мыслей, ни даже нецензурной брани…

Мне уже тридцать. С Максом мы встречались почти два года. И я, стыдно признаться, надеялась, что вот он — мой мужчина, с которым мы рано или поздно поженимся и родим детей. Как ни крути, а биологические часы тикают…

Девочка на фотографиях намного младше двух лет. Это значит, что уже будучи в отношениях со мной, он заделал жене ребёнка… А может, и женился, когда мы уже были вместе. Последнее предположение отправляет меня в нокаут.

Права была Ирка, когда говорила, что ненормально столько времени встречаться и до сих пор даже не съехаться…

— Кицюня, я тебе сейчас всё объясню! — бормочет обманщик.

От этого дурацкого прозвища меня всегда передёргивало, а сейчас именно оно играет роль триггера.

— Убирайся вон, — говорю без единой эмоции в голосе. — Всё своё барахло забирай сразу. Остальное утром отправится в мусорник. Десять минут на сборы.

Во мне просыпается владелица ресторана. Хорошо поставленным голосом я будто раздаю указания своим подчинённым.

— Время пошло.

— Марина, успокойся. Давай поговорим как взрослые люди, — он берёт себя в руки, ни тени растерянности на его лице не остаётся. Таким он куда больше похож на самого себя. — Это подстава!

— Я сказала: выметайся! Нам не о чем разговаривать! — стою на своём.

Мне плевать на всё, что он мне сейчас скажет. Наверняка будет петь песни, что не любит жену, что давно развёлся бы, но связан по рукам и ногам деньгами, бизнесом и обязательствами перед её богатеньким папаней, который держит его за причинное место.

Будь мне восемнадцать, я бы поверила. Но я — взрослая тётка, которая в жизни повидала достаточно вранья и подлости. Впрочем, это не помешало мне связаться с этим мерзавцем и позволять почти два года водить себя за нос.

— Ты в своём уме? Новогодняя ночь. Куда я сейчас пойду? — агрессивно возмущается. — За руль не могу сесть — я выпил. Транспорт не ходит. Такси сейчас фиг найдёшь.

— Макс, а мне фиолетово, — говорю настолько убедительно, что сама начинаю в это верить. — Всё! Вали. Семь минут!

— Марина! Да выслушай ты меня наконец! У меня не было выбора. Ты знаешь, что такое нет выбора? — выговаривает мне, срываясь на крик. — Да что ты можешь знать? Ты же тепличная девочка! Всю жизнь на всём готовом, у папы под юбкой, вернее, за его могучей спиной. С тебя всю жизнь пылинки сдували и попу на поворотах заносили!

Срабатывает второй триггер. Отношения с отцом для меня — очень больная тема, вход в которую абсолютно всем запрещён. Все знают, что я — дочь депутата. А то, что мы с родителем двенадцать лет не виделись, живя в одном городе, никому знать не положено.

— Да, Макс, ты прав. Тепличная, на всём готовом, у папы за пазухой. Ты закончил? У тебя четыре минуты.

— Ну и иди к чёрту! Ещё жалеть будешь!

— Уже, Максим, уже жалею, что связалась с тобой, — стараюсь звучать как можно жёстче.

Он со злостью дёргает куртку с вешалки, обрывая петельку, и обувается.

— А вещи?

— Потом заберу! — рявкает, открывая двери. Оборачивается.

— “Потом” не будет. Или сейчас, или они отправятся в мусорник, — говорю спокойно, хотя внутри бушует торнадо.

— Выбрасывай. Дура!

Выходит, но тут же возвращается.

— Сумку с ноутбуком дай. И машинку для бритья принеси.

Тороплюсь выпроводить Макса как можно скорее, поэтому не спорю. Молча иду в ванную и в гостиную. Не говоря ни слова, вручаю ему его имущество и наконец-то закрываю за ним дверь.

Доплетаюсь до дивана и падаю в изнеможении. Два года… Он отобрал