Как можно отвечать на телефонные звонки разнообразных охотниц за чужими мужьями, улыбаться незнакомкам, похотливо улыбающимся в ответ, смотреть на мосластые колени официанток в кафе! Неужели он такой, как они все, – падкий на сладкое, готовый согрешить с первой попавшейся шлюхой? Конечно, именно такой, даже хуже! Правы все, кто осуждал ее брак. Недаром никто из друзей и родственников не любит ее мужа, особенно мамочка. Ах, у него собственное дело! Знаем мы эти дела!
Горло перехватывало от ненависти к мерзавцу, позволившему себе пригласить на деловой ланч эту уродину Сью Хатчинсон, торговку автокосметикой, родную сестру Гаролда Хатчинсона! Ах, как он смотрел на нее, как внимательно вслушивался в ее косноязычную речь, даже дважды прикоснулся к ее костлявой веснушчатой руке. Надо было бы пристрелить их прямо в ресторане, расстрелять из охотничьего ружья!
А что сделала она? Она, нерешительная и робкая дура, позволила им уйти!
Как они ворковали на ходу, как воровато и торопливо шмыгнули за угол. Дальше он наверняка усадил Сью в автомобиль – удивительно, как поместилась в нем эта долговязая дылда! – и они отправились за загород, подальше от любопытных глаз. Вот они останавливаются на берегу озера, этот негодяй обнимает свою ненаглядную Хатчинсон за плечи и ведет в укромное местечко. Как эта уродина рада, как ее волнует нежное прикосновение мужских рук к ее жалким прелестям! Они садятся на берегу, и тут начинается самое отвратительное… Милая мама, как ты была права!..
Неожиданно водная гладь превращается в загородное шоссе, в туманной дымке скрывается берег озера, и придорожный указатель вырастает с космической скоростью в нечто огромное, схожее с высоченным бетонным забором. Молния вспыхивает в мозгу – и окружающий мир валится в преисподнюю.
Конец всем земным мучениям, так мне и надо! Теперь вы придете меня хоронить и поймете, что самая лучшая – это я! А вы меня предали. Ты меня предал, мерзавец! – было последним, что пронеслось в ее мозгу.
Боже, как несносен яркий электрический свет!
Коротко стриженная молодая женщина, лежащая на кровати в больничной палате, с трудом разомкнула веки. Постепенно взгляд ее прояснился, и она увидела двух человек, стоящих поблизости. Их голоса были едва слышны, тем не менее их полушепот причинял ей страдание.
Больная принялась разглядывать красивую женщину с тонкими чертами лица. Судя по слегка заметным морщинкам, которые не мог скрыть даже искусный макияж, ей уже за сорок. Светлые волосы модно подстрижены. Дорогой темно-лиловый шелковый костюм сидит на ней прекрасно. Стройная, среднего роста, она держится так, будто привыкла главенствовать.
Рядом с ней стоял мужчина лет тридцати, с черными взъерошенными волосами. На его лице с квадратным подбородком и высокими скулами виднелась темная щетина. Он явно не брился уже несколько дней. Мужчина был выше и гораздо крупнее женщины. Не возникало сомнений, что мышцы у него крепкие.
Неожиданно ее охватило волнение. Она подумала, что роман с таким интересным мужчиной мог бы стать настоящим приключением. Нет, решила она, продолжая разглядывать его, лучше таких приключений избегать. Он не урод, но…
На нем были поношенные, все в пятнах, джинсы и видавшая виды майка, у которой когда-то имелись рукава. На руке татуировка – змея, обвившая нож. Да, похож на бродягу, подумала больная, удивившись внезапно охватившему ее сожалению. Но неужели он и правда бродяга, ночует в заброшенных домах или товарных вагонах?
Мужчина и женщина что-то взволнованно обсуждали. Больная, прислушавшись к их разговору, нахмурилась.
– Когда Кэтрин выходила за тебя замуж, я знала, что нечто подобное обязательно произойдет, – говорила блондинка обвинительным тоном. – Ты обращал на нее мало внимания, на уме у тебя были другие женщины.
Судя по всему, незнакомка не испытывала симпатии и к той, кого называла Кэтрин. В ее словах звучало невысказанное «я же ей говорила!».
– Чепуха! Такого не ожидал никто. Я даже представить не мог, что она способна на подобную глупость. Я бы отдал правую руку, чтобы оказаться на ее месте, – ответил мужчина хрипло и, вне всякого сомнения, совершенно искренне. Он выглядел подавленным и очень уставшим, словно не спал всю ночь.
– Доктор Грин опасается за ее мозг. Он не знает наверняка, поврежден тот или нет, – сказала женщина.
– Если с ней что-то серьезное, я сделаю все, чтобы обеспечить самый лучший уход, – ответил мужчина, еще больше помрачнев.
Его, наверное, все побаиваются, подумала больная. Словно в подтверждение этой мысли она увидела, как на лице женщины промелькнул страх, но уже через миг та с издевкой произнесла:
– Как благородно! И это говорит человек, женившийся на моей дочери только ради ее денег. Это известно всему городу!
Больная почувствовала, что не на шутку разволновалась. Она больше не желала слушать этот разговор.
– Пожалуйста, не могли бы вы продолжить вашу беседу где-нибудь в другом месте? У меня ужасно болит голова, – произнесла она еле слышно.
– Кэт! – Женщина бросилась к кровати. Лицо ее выражало облегчение, будто у нее гора свалилась с плеч. – Слава Богу, ты пришла в себя!
Видишь теперь, до чего он тебя довел?
Больная взглянула на нее с недоумением.
– Извините, но я не Кэт. Вы, наверное, ошиблись и зашли не туда, куда вам нужно. Я не знаю вас и очень прошу оставить меня в покое. Никто ни в чем не виноват, кроме меня самой.
Ужас исказил лицо женщины. Она обвиняюще посмотрела на мужчину, но тот не заметил враждебного взгляда – все его внимание было приковано к брюнетке, лежащей на кровати.
– Что ты хочешь сказать? Ты не Кэтрин?
Тогда кто же? – спросил он.
Его потрясенный взгляд поразил больную.
Темно-карие глаза, казалось, впились в нее. Но что действительно тронуло ее до глубины души, так это тревога, читающаяся на его лице. Она не могла понять ее причины, но в искренности сострадания не сомневалась.
– Я… – начала она, но тут же испуганно осеклась.
– Пойду позову доктора Грина, – сказала женщина, поспешно скрываясь за дверью.
Больную охватила паника.
– Я не могу вспомнить, как меня зовут, – прошептала она.
– Ты хоть что-нибудь помнишь? – взволнованно спросил мужчина.
– Не знаю. – Страх ее возрастал. Она изо всех сил пыталась вспомнить, что произошло. Постепенно в голове стала вырисовываться смутная картина. – Я помню рыбалку. Пруд…
Она закрыла глаза. Страшная головная боль не давала сосредоточиться.
– Да, пруд и ферма… Я на ферме… Я молода, очень молода…
– Ферма принадлежала твоему отцу. Теперь она твоя, – сказал мужчина, пытаясь помочь ей.
