Весеннее обострение - Нина Юрьевна Князькова

Ветер швырнул в лицо горсть снега, и Наумовна поёжилась. Метель в середине февраля не такая уж и редкость, но, когда же уже будет солнце? После такой холодной и снежной зимы хотелось хоть какого-то тепла и просвета. Точнее, хоть одного счастливого солнечного дня. За последние три недели солнца не было совсем, а потому и настроение было не очень.

Старушка поправила платок и целенаправленно пошагала к магазину. Давно туда не наведывалась, потому что Мишка с Катериной в последнее время наезжали к ней каждые три дня и привозили уйму свежих продуктов. И совершенно не давали развлечься даже общением с Макаровной, так как Петька тоже отчего-то стал к ней частенько наезжать. Наверняка что-то подозревают. А ведь Наумовна с Макаровной вообще ничего такого и не сделали. Просто устроили жизнь некоторым соседям и все. Ну, еще побили палками одного живодёра, который пытался котёнка к ним в подъезд подкинуть. Так она еще и котёнком разжилась, которому теперь и понадобился корм. И плевать, что Мишка для него молока и мяса принес.

— Привет, — в скверике со скамейки поднялась такая же недовольная Макаровна. — Сегодня не пасут?

— Вроде бы успокоились, — Агриппина поджала губы. — Идём, найдем кого-нибудь, кому можно пожаловаться на нашу нелегкую долю.

— Я вообще-то за хлебом вышла, — проворчала её подруга, засеменившая рядом.

— Тебе ж Петька сегодня с утра пораньше его привез. Что ж ты с ним делать будешь? — Наумовна привычно втыкала клюку в снег.

— Сухари сушить. Я тут с соседкой договорилась, что хлеб ей буду отдавать, а она его как-то там сушит по-особенному с чесноком. Сыновья у неё сметают моментально. Вот Петькин хлеб я ей отдала, а себе чего-то забыла оставить. Да и гулять надо иногда, — Макаровна кивнула в сторону магазина.

Так переговариваясь, они и дошли до магазина.

— Постой, — Агриппина вдруг остановилась у крыльца магазина, так и не поставив ногу на ступеньку.

— Чего? — Макаровна напряглась.

— Смотри, Гулька идёт, — Агриппина прищурилась. — А ведь она почти год, как отсюда переехала. И что это она здесь делает?

— Гуляет. Гулька же, — пошутила её спутница.

— А если её снова этот наркоман донимает? Вдруг у него весеннее обострение на фоне зимы организовалось? Она же из-за него переехала из нашего района, — Наумовна проводила взглядом девушку в бесформенном пуховичке, шедшую по другой стороне улицы.

— Ну, у нее же здесь квартира деда была. Вот она просто снова сюда и вернулась, — Макаровна подергала подругу за рукав, напоминая, что они вообще-то в магазин шли.

— Вот бы выяснить, что у неё там снова стряслось. Эх, бедовая девка, — Агриппина покачала головой и, перехватив клюку поудобнее, поспешила за Макаровной.

Гульнара поежилась от очередного порыва ветра. Брр, холодно как. И неприятно. И плакать хочется от усталости. Но очередная смена отработана, и теперь можно прийти домой и просто поспать. Она сутки отработала на ветеринарно-аптечном складе, распределяя поставки по учреждениям, а в итоге все равно получила выговор от начальства за то, что один пузырек антибиотика оказался разбитым. Как и вся ее жизнь, от которой так и не получилось никуда сбежать.

Издали завидев Наумовну с Макаровной, Гуля перешла на другую сторону дороги. Еще не хватало отчитываться перед этими бабульками, везде сующими свой длинный любопытный нос.

Она мышкой юркнула в подъезд, тяжело поднялась на второй этаж и вошла в квартиру. Прислонившись к стене, тихонечко сползла вниз и зарыдала. Да, она действительно просто устала. Просто перенервничала. Просто…. Просто её даже утешить было некому. Да, брат частенько восхищается, что она сильная женщина и всё такое, но как же иногда просто хочется побыть слабой. Чтобы хоть кто-то обнял, прижал к себе, подарил тепло. И зачем она только снова сюда приехала? «Чтобы не слышать маминых нотаций», тут же ответила она сама себе.

Тяжело поднявшись на ноги, она сбросила с себя пуховик, стянула шапку и посмотрелась в зеркало, висевшее в прихожей. Зеркало было знатным, старинным в ажурной кованной раме. А вот изображение в нем выдало весьма растрепанную заплаканную брюнетку лет тридцати. Объемный свитер с трудом скрывал пышную грудь, мешковатые джинсы висели на крутых бедрах и пытались скрыть несколько лишних килограмм. На маминой стряпне она, конечно, раздобрела сильно. Но она всегда немного набирала, когда нервничала. Да и чего ж теперь поделать? Все равно на своей личной жизни она давным-давно поставила жирный крест.

— Есть, или спать? — Зевнула она своему отражению. — Спать. Точно спать. Поем, когда проснусь, — решила и отправилась в спальню.

Проснулась Гуля от странного шума. Смутно знакомого, но она никак не могла понять, что же все-таки происходит. Через пару мгновений все-таки поняла, что кто-то очень интеллигентно стучал во входную дверь. Сердце пропустило один удар, прежде чем Гуля поняла, что Рябушкин так тихо стучать бы не стал. И соседей бы еще всех на уши поднял.

Пробормотав ругательство, Гуля откинула одеяло и отправилась к двери.

— Кто там? — Опасливо уточнила, пытаясь дотянуться до глазка.

— Я от Алика, — ответил совершенно незнакомый ей голос.

Гульнара вскинула брови и принялась открывать все запоры, что в свое время наставила на дверь. Осторожно открыв дверь, она уставилась на совершенно невозможного вида мужчину. Он был очень высоким, широкоплечим, статным и щеголял в дорогом пальто, из-под ворота которого выглядывал белый шарф. Но вот лицо мужчины…. Такое ощущение, что к телу оно относилось весьма опосредовано. Раскосые глаза внимательно изучали её, желтоватая кожа резко контрастировала с белизной шарфа, при всём этом буйная шевелюра гостя была модным образом уложена на голове.

— З-здравствуйте, — выдавила из себя Гуля.

— Здравствуйте, — очень низким голосом согласился гость. — Вы — Гульнара? — Решил убедиться он.

— Я, — на всякий случай она еще и кивнула. — А вы…?

— Я от Алика. Он сказал, что я могу пожить здесь какое-то время, — Гуле стало казаться, что таким голосом только кирпичи на голову ронять можно.

— Пожить? — Она округлила глаза.

— Он сказал, что предупредит вас, — пожал плечами гость, а девушка только сейчас заметила внушительный чемодан на колесиках, который стоял рядом с мужчиной.

— Какой ужас, — совершенно не обрадовалась она. — Никуда не уходите, — предупредила она и юркнула в свою спальню, чтобы найти свой телефон, который она традиционно отключала, явившись со смены домой. Увидев одиннадцать пропущенных звонков и пятнадцать сообщений, она едва не застонала в голос и