— Дом, дом среди пастбищ, — решительно пропела девушка, вынимая из чемодана свои любимые носки в горошек с крошечными оборочками и укладывая их в выдвижной ящик комода, выглядевшего как настоящее антикварное бюро эпохи французского романтизма.
Она вздохнула и перестала петь. Это было бесполезно: ощущения дома все равно не возникало.
Ее охватил соблазн сунуть убранные носки обратно в набитый чемодан, защелкнуть его, положить в машину и уехать отсюда.
Джесси Хуберт не из тех, кто легко бросает начатое, настойчиво убеждала она себя, вытаскивая чемоданы и твердо намереваясь распаковать их.
— Дом, дом среди пастбищ, — пропела она снова вопреки сомнениям, что одолевали ее.
Ее рука нащупала старый и явно часто используемый бинокль. Почувствовав настоящее удовольствие, Джесси улыбнулась, и эта улыбка осветила изумительные черты ее лица, придавая ему волшебное очарование.
Она накинула ремешок бинокля себе на шею, подкрутила колесики настройки и направилась к окну. Подняв занавески, которые перед этим, войдя в комнату, плотно задернула, Джесси оглядела раскинувшийся перед нею ландшафт. Дом на ранчо, если можно было так назвать это чудовище в стиле тюдор, располагался в долине, окруженной низкими пологими холмами, поросшими высохшей травой, которую порывы ветра прибивали к земле. Пейзаж показался Джесси совершенно удручающим. С более высокого места, по крайней мере, можно было увидеть Скалистые горы, эффектно возвышающиеся на западе.
Отсюда же виднелось лишь несколько могучих деревьев, борющихся с опустошающим ветром. Плавательный бассейн, расположенным прямо под ее окнами, был запушен и выглядел столь же неуместно, как и сам дом.
Унылая земля, простиравшаяся вокруг, вызвала чувство одиночества в ее душе — вот почему она раньше задернула занавески.
Но теперь Джесси решительно подняла бинокль к глазам и заставила себя внимательно рассмотреть ландшафт. Ее комната находилась в задней части дома, и поэтому из ее окон был виден ряд пристроек, расположенных вдоль дороги, уходящей вдаль к холмам.
Девушка навела туда свой бинокль, однако увидела совсем не то, что ожидала: облезлый кот крался через пустынный двор конюшни. Она следила за ним, пока он не выскользнул из поля ее зрения, юркнув под изгородь. Джесси еще раз окинула взглядом пейзаж, собираясь положить свои драгоценные «глазки» обратно. Она уже отворачивалась от окна, когда кое-что привлекло ее внимание.
От дальней границы пастбища поднимались маленькие клубы пыли. Она сосредоточила на них свое внимание, направив туда бинокль.
Девушка улыбнулась. То, что она увидела, ей определенно понравилось: по гребню холма во весь опор на лошади скакал ковбой. Она продолжала наблюдать за ним в бинокль. Он устремился в долину, направляясь на ранчо. Поднимая за собой шлейф пыли, всадник направил лошадь вниз, по извилистой тропе, ведущей к пристройкам.
Она смотрела на него, как загипнотизированная. Темная ковбойская шляпа низко надвинута на лоб. Одежда мятая и испачканная. Этот ковбой ничем не напоминал современного человека, живущего в настоящем. Он как бы перенесся из того времени, когда жизнь была трудна и опасна, а мужчины — красивы, выносливы и независимы.
Он не имел ни малейшего отношения к той жизни, которой жила Джесси. Этот мужчина являлся частью мира, где она никогда не бывала. Мира такого же естественного, такого же богатого, такого же нетронутого, как сама земля.
Мужчина подъехал к воротам во двор ранчо, наклонился в седле, открыл их и, пустив лошадь легкой рысцой, преодолел последний отрезок пыльной дороги к загонам для скота.
Его лицо заслоняли широкие поля мятой ковбойской шляпы, изрядно пострадавшей от дождя и солнца. Рукава выцветшей рубашки, испачканной потом и пылью, были закатаны выше локтя. Золотисто-загорелые руки с рельефными гладкими мускулами подтверждали первоначальное ощущение силы, исходящей от его широких плеч и мощной груди.
Джесси почувствовала себя счастливой. Этот мужчина был стопроцентным ковбоем, в ее представлении он гораздо больше соответствовал ранчо, чем этот помпезный абсурдный дом.
Незнакомец спешился. Его джинсы, вытертые почти до белизны и разорванные на одном колене, плотно облегали узкие бедра и длинные стройные ноги.
Он расстегнул подпругу — от этого, казалось бы, незначительного движения стал виден каждый мускул его рук, — снял седло с лошади и переложил себе на плечо. Затем вошел в конюшню и появился оттуда минутой позже. Разнуздав лошадь, ковбой аккуратно обтер животное, слегка похлопывая его, и снова его мускулы напряглись и расслабились в зачаровывающем танце. У Джесси вырвался легкий вздох, когда с последним хлопком он впустил лошадь в загон.
Наконец незнакомец снял шляпу, и у Джесси перехватило дыхание. Его густые, слегка вьющиеся волосы были черны как смоль. Такими же черными оказались и резко очерченные брови над темно-зелеными плазами, в глубине которых сверкал неукротимый огонь. У него были правильные черты лица: высокие скулы, прямой нос, слегка раздвоенный подбородок. С удивительной быстротой мужчина расстегнул грязную рубашку и сдернул ее.
Настроение Джесси тут же улучшилось. Она без смущения разглядывала в бинокль его гладкий, крепкий торс. Внезапно девушка ощутила благоговейный трепет. Однажды на Рождество ей подарили календарь, изображавший обнаженного по пояс мужчину, о котором любая женщина могла только мечтать, но она никогда не представляла себе, что такое совершенство существует на самом деле.
Высокий ковбой окунул голову в корыто, наполненное водой. Всю целиком. Затем откинулся назад и потряс головой так, что вокруг него рассыпались тысячи мелких брызг. При этом он сверкнул белозубой улыбкой от наслаждения, доставленного холодной водой. Легкая волна его темных волос превратилась в крупные завитки. Он стряхнул воду с рук и неожиданно замер.
Мужчина выпрямился и взглянул прямо на дом, точнее, на ее окно. В его пристальном взгляде было что-то опасное, и это заставило Джесси поспешно опустить бинокль. Солнце светило ему в спину, и он, безусловно, заметил предательский блеск в окне.
Подождав несколько секунд, она осторожно подняла бинокль к глазам. Этот до невозможности привлекательный ковбой исчез, как будто его и не было, как мираж, созданный огромной, загадочной землей, расстилавшейся перед ней.
Вздохнув, она отвернулась от окна и вздрогнула от кричащей роскоши своей комнаты, испытав нечто, похожее на шок, после непринужденной житейской сценки, свидетелем которой она только что стала.
