В изящных руках, подметил Сидни, наверное, таких же мягких, как цветочные лепестки.
Однако он не шестнадцатилетний мальчишка. Сидни скрестил руки на груди.
— Чем могу быть полезен, мэм?
Даже если она заметила, что его голос был холоднее январской стужи, то ее это ничуть не обеспокоило.
Джесси улыбнулась, показав ему ровные белые зубы и кончик маленького розового языка.
— Ну, во-первых, не могли бы вы снять этот ужасный плакат?
Он так и знал, что следовало добавить строчку о том, что нарушителей ждет смерть.
— Снять плакат? — переспросил Сидни, чувствуя, что температура его голоса опустилась еще на несколько градусов.
Девушка энергично кивнула, словно не почувствовав этого холода, и ее кудри заметались в довольно прелестном беспорядке, чего он постарался не заметить.
— Да. Это заставляет людей чувствовать себя незваными.
— Проклятье, — процедил он. Это замечание должно было заморозить ее до такой степени, чтобы ей захотелось перебраться в местечко потеплее. Однако Джесси не замерзала.
В ней действительно было что-то пламенное, и не только волосы. Может быть, сочность маленьких губ, когда они изгибались в шаловливой улыбке.
— Вы не поняли. Люди, которые приедут погостить на ранчо, захотят побыть частью его. Им захочется увидеть лошадей и с ограды понаблюдать, как ковбои объезжают их.
— Скорее всего, им придется смотреть в бинокли из окон своих комнат, — саркастически заметил Сидни.
Джесси наконец почувствовала, что здесь стало немного прохладно. Легкий румянец покрыл нежный изгиб ее шеи и проступил сквозь утонченную белизну ее лица. Однако она с очаровательной дерзостью наморщила маленький носик, пытаясь смягчить этого «ледяного» мужчину.
Он же отказывался смягчаться под давлением ее очарования. Сидни привык к диким просторам, на которых лежала печать одиночества. Он был отшельником, в то время как она принадлежала к тому типу женщин, которым наплевать на плакаты «Не нарушать границу!»
— Я вам не предмет для изучения, — тихо сказал Сидни. — Не люблю, когда меня разглядывают.
Румянец Джесси стал немного ярче. Горячий темперамент, решил он, уловив признаки гнева. Итак, неужели она рискнет начать битву между пламенем и льдом?
Большой угрозы он не почувствовал. Вряд ли его могла запугать эта девчонка, чье лицо выглядело так, как будто кто-то взял кисть и вымазал его бледно-оранжевой краской.
— Не будьте таким эгоистичным, — посоветовала Джесси. — Случилось так, что я глядела на пейзаж. Вы попали в кадр.
— Эгоистичным! Да я, можно сказать, принимал ванну. Уж извините, но мне в этот момент не нужны зрители.
— Ванну, — фыркнула она. — Вы были всего лишь без рубашки. Неужели вы так старомодны?
Эгоистичен и старомоден, подумал Сидни, разглядывая ее. Его взгляд вновь остановился на ее губах. Рот девушки был крошечным, красные губы выглядели как свежая сладкая клубника. Весьма современно, подумал он, проклиная себя за это. Ему было неприятно сознавать, что этот огонь мог бы растопить его лед, дай только время.
Он быстро отвернулся, наклонился и стал осматривать одну из ног Бренди в надежде, что эта девица поймет намек, но она не поняла…
— Что касается этого оскорбительного плаката…
Сидни выпустил из рук копыто и выпрямился.
— Оскорбительный плакат останется, — твердо сказал он.
— Нет, не останется, — так же твердо ответила Джесси.
Сидни остолбенел. Это было почище сильного порыва доброго старого ветра Южной Альберты.
— Кто вы, черт возьми? — спросил он, не вполне уверенный, сердится он или забавляется.
— Джесси Хуберт, — ответила она, вздернув свой маленький подбородок. — А вы кто, — она поколебалась, — черт возьми?
Чувство юмора победило. Сидни почти смеялся. Она напоминала сейчас маленького котенка — большие зеленые глаза и взъерошенная шерстка. Но ему почему-то не захотелось смеяться. Он представил себе, как она устраивает экскурсии, показывая туристам усталых ковбоев, окунающих свои потные, пыльные головы в лошадиные корыта.
— Я Сидни Эджертон.
— О нет, — прошептала Джесси, уставившись на него. Он мог бы поклясться, что ее плечи на мгновение опустились, прежде чем она взяла себя в руки. — Я буду организовывать прием гостей на ранчо. Лорд Уэксфорд сказал, что вы поможете во всем, что мне нужно.
— Он так сказал?
— Да. И для начала мне нужно, чтобы вы убрали плакат.
«Для начала». Это слегка обеспокоило Сидни, но он не подал виду.
— Для начала нужно усвоить несколько основных правил. Итак, правило первое: никаких гостей. Включая вас.
Она положила руки на пояс, похожая на борющегося дракона, хотя ему до сих пор не доводилось с ними встречаться. Неужели ей невдомек, что домашнему котенку неразумно тягаться с медведем гризли?
— У меня нет времени, — продолжил он, прежде чем слова возмущения успели сорваться с ее губ, — чтобы нянчить компанию городских бездельников, желающих испробовать жизнь на ранчо. Они не понимают, что если окажутся в неподходящем месте в неподходящее время, то вся эта затея может закончиться кровью и выбитыми зубами. Здесь не место для туристов.
Сидни старался казаться равнодушным, тогда как Джесси теряла самообладание. В ее изумрудных глазах блеснули слезы.
— Ну, хорошо. Что же вы хотите? — наконец раздраженно спросил он, сдаваясь.
Она небрежно смахнула слезы.
— Родео.
— Что?
— И ночную прогулку на свежем воздухе. А еще перегон скота. — Он почувствовал, что у него отвисает челюсть. — И уроки бросания лассо. Как вы думаете, мы могли бы обучать людей объезжать диких лошадей?
— Мисс… миссис Хуберт?
— Также каждую ночь лагерный костер, завтрак в фургонах и танцы на конюшенном дворе. — Ее глаза засияли.
Сидни был реалистом и прекрасно понимал, что представляют собой все эти идеи переделки ранчо в гостевое. Он уже получил письмо босса с указаниями. Однако у него не было ни сил, ни желания объяснять ей все это. Сразу видно, что она не из тех, кто ищет, где полегче.
— Послушайте, запишите мне ваши идеи и попытайтесь быть реалистичной, если сможете, — утомленно предложил он. Его слова погасили свет надежды в ее зеленых глазах.
— Реалистичной? — спросила Джесси. — Чепуха! — Она усмехнулась в ответ на его свирепый взгляд. — У меня к вам предложение, мистер Эджертон. Могу я называть вас Сидни? Мне кажется, на гостевом ранчо нам не следует придерживаться строгих формальностей, чтобы это было больше похоже на настоящий вестерн. — Она развернулась и зашагала прочь.
