Только с тобой... - Катерина Мур

Я слушала откровение Филиппа с ледяным спокойствием, хотя внутри злость захлестывает меня и одновременно хочется разрыдаться. Решил он там, подумал он там что-то… А обо мне вообще не думал, хоть и говорит иначе.

— С самого начала я выбрал не тот путь и сам же все испортил, перевернув наши жизни вверх ногами! Я был херовым другом, я был херовым парнем, прости! Я хочу все исправить, если тебе не все равно, если ты позволишь и дашь шанс…

Сдаюсь, не в силах больше строить из себя Снежную Королеву. Я не намерена спускать все и возвращать наше прошлое на шесть лет назад, но и врать о своих чувствах оказалось безумно тяжело. Какие это чувства? Разные, от любви до ненависти, весь спектр, который невыносимо тяжело спрятать внутри себя. Отныне я хочу, чтобы меня любили, ценили, прислушивались, а не решали все за меня.

— Шанс тебе дать? А за что? Или ты думал появишься через шесть лет, объяснишь все, скажешь что любишь и я растаю, забуду все и упаду в твои объятия, да?

Вздохнув, Филипп опустил мои руки.

— Нет, конечно, на такое я не расчитываю. Но хотя бы надежда у меня есть?

— Это зависит от тебя. А сейчас пойду, Ритка наверное меня потеряла. Просто дай мне время. Давай пока вернем наше общение в дружеской форме…

Было видно, что ему было больно, но он всё же кивнул. И я ушла. Мне надо было подумать, разобраться чего я хочу больше всего.

Настя.

Прошлое.

Так уж получилось, что у моего брата было двое лучших друзей. А так, как мы с ним были неразлучны, то и у меня тоже было двое друзей. Наши родители даже прозвали нас:,Д'Артаньян и три мушкетера…"

Д' Артаньяном, естественно была я. Брат мой Матвей был Портосом, потому что был весельчак и любил поесть. Дима Гордеев был Арамисом, он у нас был красавчик. Ну а Атосом был Филипп Миронов, самый рассудительный среди нас. Хотя для меня он был вообще самым-самым. Сколько себя помню, я всегда тянулась к нему, по-детски наивно не понимая своих чувств. А после того, как он спас меня от собаки, он вообще стал моим героем. Осознала я свои чувства, лишь в восьмом классе, когда Филипп по секрету признался мне, что влюбился в самую красивую девочку нашего класса- в Нику Стрельцову. Мне тогда так больно стало в душе, даже дышать тяжело было.

,А ведь я люблю его… Люблю Фила… А он любит эту чертову Нику..."- пронеслось у меня в голове.

Я тогда помню якобы порадовалась за друга, даже пару советов дала, как ему завоевать любимую.

А вернувшись домой, закрылась в своей комнате и прорыдала всю ночь, чтобы утром с трудом привести себя в порядок и весь день улыбаться и непринужденно общаться с друзьями.

Правда к Нике Фил почему-то так и не подошел, она вскоре вообще стала встречаться с мальчиком из параллельного, а Филипп спокойно за этим наблюдал. Но тогда я подумала, что он все же признался ей, а она его отшила. Как же мне обидно было за него. Я даже хотела сделать ей какую-нибудь гадость, к счастью, так не придумала какую.

Тем временем шло время. Восьмой класс сменился девятым, девятый- десятым, а я все так же продолжала любить Филиппа безответно.

Все изменилось в конце десятого класса. Филиппу исполнилось семнадцать лет. Мы праздновали его день рождения и воспользовавшись, что его родители оставили нас одних, впервые выпили вино. Алкоголь ударил в голову, мы веселились до упаду. Димку и Матвея срубило быстро, а мы с Филиппом долго сидели на балконе и говорили обо всем на свете.

— Черт, Настя, это всё таки тяжело…

— Что тяжело? — Не поняла я.

— Надоело мне уже молчать.

— Миронов, ты о чем, не пойму.

— Насть, ты мне нравишься и уже давно. И я бы хотел с тобой встречаться…

Сердце защемило от его слов, но я нашла в себе силы рассмеяться.

— Миронов, тебе что вино в голову ударило? Или ты всё таки решился признаться Нике Стрельцовой и сейчас так репетируешь?

— Да причем тут Стрельцова? — взорвался вдруг Филипп. — Я тогда про неё просто так ляпнул, тебя проверял… А ты так рада была, советы всякие давать стала, ну я и не решился признаться, боясь тебя потерять. А сейчас устал уже молчать…

— Дурак ты, Миронов, — улыбнулась я, не веря своему счастью. — Да я тогда прорыдала всю ночь, так и не решившись тебе признаться.

— В чем признаться? — дрогнувшим голосом спросил Филипп.

— Что ты мне нравился…

— Нравился? А сейчас?

— А сейчас нравишься еще сильнее…

Улыбнувшись, Филипп притянул меня к себе и нежно поцеловал меня. Я неумело отвечала, ведь это был мой первый поцелуй… Зато именно с тем человеком, с которым и хотела…

Потом мы еще долго сидели, любовались звездным небом, целовались.

Уснули мы там же на балконе, в обнимку.

Настя.

Прошлое.

— Эй, голубки, мне конечно все равно, но вот Матвею может не понравится увиденное… — Ворвался в мой сон голос Гордеева.

Во рту у меня была пустыня, голова раскалывалась, стенка к которой я прислонилась была горячей, а одеяло тяжелым. И любой звук лишь усложнял моё состояние.

— Гордеев, сделай милость, исчезни и дай умереть спокойно, — скрипучим голосом протянула я.

— Ну если Матвей увидит вашу позу, то спокойно умереть вряд ли получится, — продолжал издеваться Дима, а я не понимала не слова.

О чем это он вообще? Внезапно стенка за моей спиной зашевелилась и я тут же скатилась с кушетки, осознав, что прислонялась не к стене. Возле меня спал Филипп. И вспомнив все вчерашнее, я уже почти улыбнулась ему, как его слова обрушились на меня ледяным потоком.

— Черт, вырубило меня вчера, ничего не помню. Д'Арти, мы как тут оказались?

Нахмурившись, Дима посмотрел на меня, а я, умирая внутри, улыбалась и говорила.

— Да я сама не помню. Последнее, что помню, как несли Матвея спать. Потом очевидно зарулили сюда освежиться, нас и вырубило…

Покачав головой, Дима ушел в ванную, а Филипп тут же очутился возле меня.

— Доброе утро, солнышко, — он поцеловал меня в макушку, а я ошарашенно посмотрела на него.

— Это