Когда Алекс выпрямился, его лицо было серьезным и задумчивым. Заметил ли он Джину или же каким-то образом почувствовал ее присутствие, но он застыл на месте.
Джина задрожала; хорошо еще, что она успела ухватиться за дверной косяк. Пол стал уходить из-под ее ног. Она только успела заметить, что узел на галстуке Алекса ослаблен, а верхние пуговицы рубашки расстегнуты.
Наконец он шагнул к ней, но напоследок обернулся, чтобы убедиться, что Марко спит. Джина не шевельнулась. Она, как мать Марко, имеет полное право находиться в этой комнате. А вот присутствие здесь Алекса Кинга требует объяснений.
По всей видимости, он придерживался того же мнения.
– Простите, – зашептал он, – я не хотел вас будить.
– Что с ним? – таким же шепотом спросила Джина; материнская забота взяла верх над бурей эмоций, вызванной близостью Алекса.
Алекс виновато улыбнулся.
– Когда я заглянул, то увидел, что малыш собрал одеяло в ком и зарылся в него. Вот я и подумал: не дай бог, задохнется.
– Да, конечно. У него бывает такое время от времени. Он, как опоссум, зарывается в норку.
Алекс беспомощно развел руками.
– Я решил на всякий случай проверить, все ли в порядке, поэтому приподнял его с подушки. Никак не думал, что он проснется, испугается и расплачется. Во всяком случае, он не протестовал, когда я взял его на руки. Может быть, он запомнил меня при прошлой встрече.
Дело не только в этом, подумала Джина. На каком-то бессознательном уровне Марко потянулся к Алексу, как и она сама.
– Почему вы здесь? – воскликнула она чуть громче, чем следовало.
– Тсс…
Джина, растерянная, ошеломленная, позволила Алексу увести себя обратно в нянину спальню. Он прикрыл за собой дверь так, чтобы оградить ребенка от каких бы то ни было звуков. А Джина вжалась в стену напротив двери, когда руки Алекса жестко сжали ее плечи и обожгли кожу сквозь тонкий шелк.
Она не отрывала взгляда от его шеи, боясь, что он разглядит безнадежное желание в ее глазах.
– Может быть, тебе это покажется странным, но мне просто захотелось взглянуть на него, – выговорил Алекс, словно умоляя о прощении.
– Но… какое тебе до него дело?
– Мне захотелось понять… как это… иметь сына.
Любопытство? Или тоска? Джина подняла голову, чтобы прочитать ответ на его лице, и он погладил ее по щеке.
– Он прекрасен… Как и его мама.
Джине так хотелось поверить Алексу, что она не посмела возразить.
И все-таки она спросила, превозмогая себя:
– А как же Мишель?
– Забудь про Мишель. Я тебя хочу.
Я тебя хочу… Я тебя хочу… Эти слова ударили в сердце Джины, и она тотчас потеряла над собой контроль. Желание в глазах мужчины требовало немедленного удовлетворения.
Так пусть это случится… Пусть случится…
Возможно, ее мысли передались ему. А может быть, эти слова рефреном звучали и в его мозгу, призывая к действию. Он завладел ее губами, и плотина рухнула, бросая их в объятия друг друга. Настала пора глубоких и страстных поцелуев, когда рвутся наружу чувства, когда страх отступает и уже не думаешь о том, что будет завтра.
Наконец они замерли вдвоем, замерли в изнеможении, бездыханные, уплывая в парализующую тишину, и долго лежали рядом, все еще не разжимая объятий. Но время самозабвенного единения ушло в прошлое.
Джина чувствовала себя оглушенной. Как женщина, она никогда прежде не испытывала ничего подобного. И с ней был Алекс Кинг. Алекс Кинг! Это он, обнаженный, лежит возле нее, скорее всего, как и она, а может быть, и больше пораженный случившимся. Да, желание было, взаимное желание, но ведь никто из них не предполагал, что состоится эта полуночная встреча, не предвидел, к какому урагану чувств она приведет.
Но что сделано, то сделано. Назад хода нет. Да что греха таить, будь сейчас у Джины выбор, она бы вновь ступила на тот же путь. Если окажется, что этот случай был единственным в ее жизни, все равно стоило бы его пережить. И нет места сожалениям. Даже любящий Анджело не дарил ей такого умопомрачительного удовольствия, такой всепоглощающей страсти.
Алекс Кинг…
Алекс…
Она снова и снова мысленно повторяла это имя, как будто в нем содержалось некое тайное чудо. Ей хотелось проговаривать его вслух, словно пробуя на вкус, как она только что попробовала эти воспаленные от поцелуев губы…
Испытывает ли он то же ощущение чуда?
Или вспоминает Мишель?
А она о ней и не вспомнила. В пламени их единения растаяли все мысли о другой женщине. И более того, Джина не чувствовала своей вины.
Алекс не женат на Мишель Бэнкс. Однако изменил ей, тут же напомнила себе Джина.
А жалеет ли он? Чувствует ли себя виноватым? Что означает эта близость для него? Вернется ли он к Мишель, утолив голод, толкнувший его на измену? Неужели это бурное соединение двоих, этот взлет на высоты, неведомые ей до сих пор, – неужели все это не будет иметь продолжения, когда закончится эта ночь? Такая развязка была бы… неправильной.
– Джина…
Звук ее имени, прозвучавший словно бархатное мурлыканье, пробудил в ней новый поток чувств и желаний. Рука Алекса коснулась ее ладони, их пальцы переплелись, пульс опять участился. Он не намерен с ней разлучаться! Пока что.
– Сразу скажу, я не жалею ни о чем. – Он приподнял Джине голову и посмотрел ей в глаза. – Скажи, что ты тоже не жалеешь, – прошептал он.
– Я не жалею, Алекс, – искренне ответила она, и надежда вихрем взвилась в ее сердце.
Алекс вздохнул, словно освободившись от тяжкого бремени.
– Значит, с этим все в порядке. Вот только… Я не предохранялся.
У Джины высохло во рту от волнения, как это она сама об этом не подумала. У нее просто давно уже не было оснований для того, чтобы пользоваться контрацептивными средствами. Даже тайное влечение к Алексу Кингу не побудило ее предпринять практические шаги. Она не верила, что ее влечение приведет к каким-то результатам. Тем более к таким… здесь… в эту ночь.
Она стала лихорадочно подсчитывать, какой сегодня день цикла. Подсчеты принесли ей безмерное облегчение.
– Все в порядке. Никакого риска. Но я не ожидала…
– И я тоже. – Он сжал ее руку, как бы подтверждая спонтанность поступка с обеих сторон. – Но, честно говоря, я думал о тебе… весь вечер.
– И я тоже, – призналась Джина.
Ответственность легла не на одного Алекса. На обоих. И нет смысла отрицать очевидное: она стремилась к тому, что сейчас между ними произошло. Алекс отпустил ее руку и повернулся на бок. Джина нашла в себе мужество встретить его взгляд. В темноте трудно было с уверенностью судить о выражении лица лежавшего рядом мужчины, но ей показалось, что его взгляд выражает не озабоченность, а скорее удовольствие и нежность.
– Вот мы и вместе, – пробормотал Алекс, как будто удивляясь причудам судьбы.
Как ни старалась Джина отдаться нахлынувшему на нее ощущению счастья и выбросить из головы все постороннее, слова Алекса отозвались в ее душе мучительным вопросом: а где Мишель?
Неужели он вообще не думал о своей невесте?
Соблазн отдаться бездумному наслаждению боролся в ней с потребностью задать вопрос.
Взгляд Алекса изучал ее наготу; затем в тот же путь пустилась его рука. Ощущение слишком сладостное, чтобы и дальше мучить себя мыслями о Мишель Бэнкс.
– Ты прекрасна… – пробормотал Алекс.
Джина понимала, что это неправда, но было безумно приятно слышать эти слова из его уст. К тому же его прикосновения придали ей храбрости в собственных исследованиях мужского тела, неизмеримо более чувственных теперь, когда отошла первая волна острого вожделения.
Дело не только в сексе, думала Джина. То, что между ними происходит, – это любовь, в которой нет ничего запретного; это путешествие в бесконечные глубины близости.
Они молчали. Разве нужны слова в такие мгновения? Джина могла лишь изумленно радоваться их сексуальной гармонии. Медленно подступало насыщение, сопровождаемое усыпляющей истомой.
Что это, конец или начало их отношений?
Ни одному из них такой вопрос не пришел в голову.
Только время сможет ответить на него.
– Мама?
От шепота Марко Джина мгновенно проснулась. И увидела перед собой большеглазое удивление. Исключительно выразительный взгляд мальчика, устремленный не только на нее, заключал в себе безмолвный вопрос. Сердце Джины дрогнуло, когда к ней пришла обостренная ясность сознания.
С ней в постели – Алекс Кинг!
Она прижала палец к губам и торопливо зашептала:
– Иди к себе в комнату. Мама сейчас придет к тебе. Хорошо?
Мальчик нехотя кивнул; было видно, что он умирает от любопытства. Джина почувствовала благодарность к нему за то, что он послушался без лишних слов. Ей требуется время, чтобы обдумать ответы на его вопросы. А действовать нужно быстро, чтобы не вовлечь Марко в размышления, слишком сложные для его детского ума. Он ведь пока мыслит в самых простых категориях.
