– Я помогу вам, поворачивайтесь, – распорядился Каридис.
– Нет! Я сама! – вскрикнула девушка, испуганно прижав к груди руки.
– Хорошо, – не стал спорить мужчина и равнодушно отвернулся к окну.
Лаатая попыталась расстегнуть многочисленные крючки, расположенные на спине, но не смогла справиться и с одним. Энаиф сочувственно глядел на её безуспешные попытки, а затем жестом предложил свою помощь. Сделав ещё несколько не увенчавшихся успехом попыток, девушка, жалобно глянув на своего младшего мужа, повернулась к нему спиной. С его помощью дело быстро сдвинулось с мёртвой точки. Лиф платья, а потом и корсет были расстёгнуты, и Лаатая поняла, какое же это счастье – дышать полной грудью. Она несколько раз облегчённо вдохнула и выдохнула, а затем приняла одежду, протянутую Энаифом, отвернувшись, скинула с плеч лиф и корсет и быстро натянула тунику из странного мягкого волокна, приятно льнущего к телу. С облегчением в предложенном комплекте она обнаружила панталоны, несколько странного фасона, но это были они, столь желанные, прикрывающие бесстыдную наготу ног, панталоны. Лаатая быстро натянула их и наконец-то почувствовала себя одетой. Каридис всё так же отрешённо смотрел в окно, как будто не замечая происходящего в карете.
– Юбка, – шепнул Энаиф и смешно указал бровями на пышную юбку Лаатаи, поверх которой сморщилась туника, – наши одежды не предполагают столь пышных юбок, сними её.
– Но… у меня нет другой, – неуверенно произнесла она.
– Она и не требуется. На тебе сейчас дорожный вариант нашего костюма. Поверь, Лаат, тебе будет очень удобно.
Лаатая, помня навсегда вбитые наставления мессы Латиры о том, что жена во всём должна слушаться мужа своего, кое-как выбралась из вороха своих пышных юбок, свернула свою прежнюю одежду и, с помощью всё того же Энаифа, уложила её в короб под диванчиком, на котором сидела сама. Новая туника доставала до середины бедра и совершенно не мешала движениям. Лаатая облегчённо откинулась на спинку сиденья. Всё начинается не так уж и плохо. Энаиф ей понравился. Заботливый, внимательный. Наверное, именно о таком муже она и мечтала. Ничего, что младше её, вон, ненавистный Легаар Райтен вообще хотел женить братика Реесана на дочери барона Питаара, которая на десять лет старше его. Убаюканная мыслями о будущей счастливой жизни с Энаифом, Лаатая незаметно для себя заснула.
***
Проснулась Лаатая от того, что кто-то легонько похлопывал её по плечу. Мягкая постель, тёплое одеяло. Просыпаться решительно не хотелось.
– Ния, не мешай, мне снился такой чудесный сон! – пробормотала девушка и попробовала отвернуться от подруги.
Мягкая постель? Тёплое одеяло? Нет, она не в пансионе мессы Латиры. И Лаатая резко открыла глаза. Над ней стоял Энаиф. В карете они находились вдвоём.
– Просыпайся, Лаат, тебе нужно поужинать и, если хочешь немного прогуляться, – мягко сказал он.
Лаатая и вправду испытывала острую потребность "прогуляться". Она поднялась со своего ложа и осмотрелась. То, что раньше было столиком, опустили между диванчиками, и получилось замечательное ложе. Видимо, когда она заснула, мужчины переложили её сюда и заботливо укрыли мягкой накидкой, а сами продолжали сидеть на остатках диванчиков. Девушка потянулась и хотела выбраться из экипажа.
– Подожди, – остановил её Энаиф и протянул наарнету.
– Энаиф, я не хочу надевать это, – просительно сказала Лаатая.
Юноша согласно кивнул, вышел из кареты и что-то сказал суетящимся там воинам. Через миг снаружи установилась полнейшая тишина, только было слышно, как всхрапывают лошади и потрескивает недавно разожжённый костёр. Энаиф заглянул в карету и протянул Лаатае руку, опершись на которую она вышла наружу и огляделась.
Они находились на небольшой поляне в лесу. Видно было, что спутники до их появления занимались разбивкой лагеря. Поспешно брошены продукты на полотне возле костра, возле притащенного сухостоя одиноко валяется топорик, весело булькает вода в закипевшем котле. И только одинокий Каридис продолжает устанавливать походный шатёр.
– А… куда все делись? – недоуменно спросила девушка.
– Они все хотят жить, – пояснил Энаиф.
– Нам угрожает опасность? – испуганно спросила Лаатая.
– Надеюсь, что нет, – ответил юноша. – Диссини повелителя Санаха охраняют лучшие воины королевства.
– Я совсем запуталась. Почему же они убежали?
– Тот, кто смеет лицезреть диссини, должен умереть, – как маленькой, пояснил Энаиф.
– Давай наарнету, – Лаатая поёжилась и протянула руку.
Парень быстро достал накидку из экипажа, ловко водрузил её на притихшую девушку, а затем заливисто, по-особому свистнул. Постепенно отовсюду стали появляться их спутники и продолжили заниматься своими делами. Распрягать лошадей, готовить ужин, помогать Каридису ставить шатёр. Лаатая направилась прочь с полянки, Энаиф последовал за ней.
– Энаиф, мне нужно ненадолго остаться одной, – смущаясь, произнесла она.
– Я понял, – ответил он, – я доведу тебя до подходящего места, а затем отойду в сторону и отвернусь. Пойми, я не имею права оставить тебя, диссини.
Девушка вздохнула и молча последовала за ним. Вскоре Энаиф вышел на берег небольшого ручья, сначала парнишка внимательно огляделся вокруг, затем ещё раз заливисто свистнул и только потом позволил снять накидку и умыться в небольшой тёплой заводи, а сам отошёл к лежащему неподалёку поваленному дереву и уселся на него спиной к воде.
Вода. Настоящая открытая вода! Как давно уже Лаатая не видела её! Их поместье стояло на берегу бескрайнего моря, то тёплого и ласкового летом, то грозного и бурного в долгие зимние месяцы. Отец позволял детям играть на берегу и собирать его щедрые дары – зазевавшихся крабов, красивые ракушки, а главное – тёплые кусочки янтаря, которыми очень неохотно делилась Владелица Янтарных Чертогов, и с большим удовольствием забирал у них сам Райтен.
Девушка оглянулась на Энаифа, тот всё так же безмятежно сидел на месте и насвистывал причудливый мотив. И Лаатая решилась. Она быстро скинула с себя тунику и панталоны и зашла в заводь. Какое же это счастье, после долгого, насыщенного переживаниями дня, растянуться на воде, безмятежно раскинув руки, усталость, не столько физическая, сколько моральная, постепенно покидала её тело. Именно сейчас, глядя на просыпающиеся вечерние звёзды, верилось, что всё в её жизни сложится хорошо.
К трелям Энаифа постепенно присоединялись ночные птицы, всё смелее вступала в свои владения ночь, а с ней и облако назойливых насекомых, с завидным упорством ожидающих, когда же их добыча полностью покажется из воды. Лаатая выскочила на берег, с сожалением подумала о том, что обсохнуть не удастся и быстро стала одеваться, порадовавшись такой замечательной детали туалета, как накидка, надёжно укрывшая её от оголодавшей мошкары.
– Энаиф, ты будешь купаться? Я подожду, – предложила она юноше, но тот отрицательно мотнул головой и, взяв свою жену за руку, направился к костру.
На поляне умопомрачительно пахло жареным мясом, и желудок отозвался радостным ворчанием. Энаиф провёл девушку в установленный шатёр, где их уже поджидал накрытый стол. Парнишка кивнул находящемуся здесь же Каридису и вышел наружу. Лаатая поёжилась. Она побаивалась загадочного лёккэра и очень не хотела оставаться с ним наедине. Вряд ли он, как муж её мечты, легонько поцелует жену в лобик на сон грядущий и покинет палатку. Но… он поклялся. Поклялся никогда не привязывать её и не бить плёткой. Девушка вздрогнула, когда мужчина подошёл к ней, стянул с неё наарнету, а затем приказал:
– Раздевайся!
Лаатая испуганно сжалась, а Каридис меж тем, делая вид, что не замечает её испуг, открыл короб, стоящий у дальней стенки шатра и продолжил:
– Твоя одежда намокла, выбери здесь то, что тебе по нраву и переоденься.
И вправду, одеваться после купания пришлось второпях, нижние короткие штанишки были совсем мокрые, и вечерняя прохлада начинала потихоньку забираться под влажную одежду. Девушка с опаской прошла мимо пугающего её мужчины к коробу и заглянула в него. Разнообразные туники и панталоны, которые Каридис называл смешным словом шаровары, совсем коротенькие, еле прикрывающие грудь, полупрозрачные рубашечки. И, сколько Лааатая не искала, ни одной юбки или платья. Перерыв весь предложенный гардероб, она остановилась на самой плотной тунике с длинным рукавом и таких же плотных шароварах, затем, найдя почти на самом дне огромный яркий шёлковый платок, прихватила и его. Девушка прижала выбранные вещи к груди и растерянно поглядела на мужчину, ожидая, что он выйдет из шатра для того, чтобы она могла переодеться. Каридис молча отвернулся, скрестив руки на груди.
