А теперь между нами пропасть. Я почувствовала себя желанной, интересной, красивой, а Дима видит в этом обычную влюблённость фанатки. Но с другой стороны — откуда ему знать о моих страхах? Я боялась озвучивать их, не хотела. чтобы меня жалели.
Его шаги уничтожают надежду, но задержать Диму я не в силах. Даже если знаю, что он прав. Пусть уходит, и я буду рыдать всю ночь в подушку, бить кулаком по стене, пить десять чашек отвратительного растворимого кофе, включать какую-то сопливую музыку на ютубе — но ни за что не остановлю своего лучшего друга. Я упрямая, да и он не лучше. Мы оба склонны к импульсивным поступкам.
И оба не можем признаться, что задыхаемся друг без друга.
С противным скрипом открывается дверь. Мгновение тишины, лишь дыхания разрезают плотный воздух.
Дверь захлопывается. Я закусываю губу, чтобы не разрыдаться вот так сразу. Я дрожу. Опираюсь спиной о деревянный шкаф и медленно оседаю на пол. Обнимаю колени руками, громко всхлипываю, когда отчаяние растекается по коже, задевает артерии, сердце, вены, всасывается внутрь. Я состою из одиночества и пустоты.
Какой-то резкий звук. И руки Димы на моём лице. Он касается щеки, вытирает горькие слёзы, прикасается губами ко лбу.
Снова всхлипываю и тянусь к нему. Обнимаю за шею, вся трясусь, как при лихорадке, сжимаю пальцами его футболку, утыкаюсь носом в плечо и тихо плачу. Он гладит меня по спине, шепчет ласково: “Всё хорошо, Тина. Я никуда не уйду. Я рядом”. Его слова успокаивают, истерика проходит.
— Дим, мне так плохо, когда мы ссоримся. Словно сердце располовинили, а душа иссохла. Не могу без тебя, ты единственный меня понимаешь. И терпишь, несмотря на детские выходки.
Димка ведёт меня к кровати. Мы садимся, продолжая обниматься.
— А теперь скажи честно, почему ты решила уехать с Алексом? — осторожно спрашивает он.
— Я очень хочу, чтобы сбылась моя мечта — влюблённость с первого взгляда, безумные чувства, каждый день наполнен яркими событиями и сумасшедшими эмоциями. С Алексом всё возможно, на несколько часов я выпала из реальности, понимаешь? Я всегда была вдали от социума, ни с кем не дружила, надо мной насмехались одноклассники — и тут вдруг я оказалась в центре внимания любимой группы! Я, словно Золушка, попала на бал, и не хочу, чтобы часы пробили полночь. Не успела насладиться другим миром.
— Ты никогда не рассказывала про свою жизнь до универа, — с грустью произносит Димка.
— Потому что в ней ничего не было. Только книги о любви и надежды на счастливое будущее.
— Поездка с Алексом сделает тебя счастливой?
— Да.
— Тогда езжай, — Дима вдруг перестаёт меня обнимать и отворачивается к окну. Его плечи подрагивают, хотя голос звучит ровно. — Я буду тебя ждать.
— Спасибо! — прижимаюсь к нему и обнимаю крепко-крепко.
Он принял мой выбор. Он лучший в мире друг.
— Во сколько тебе вставать? — сухо спрашивает Дима.
— В полседьмого, наверное.
— Тогда ложись спать. Тебе нужно набраться сил перед долгой поездкой.
— А ты уйдёшь? — вдруг пугаюсь я.
— Я живу в другой комнате, если ты забыла, — привычно отшучивается Димка.
— Подожди, не уходи. Соседок нет, может, переночуешь здесь? — в голову приходит шальная мысль, и я тут же за неё цепляюсь. Ни на минуту не хочу оставаться без Димки. Особенно после нашего непростого разговора.
— Хорошо, Тина. Я переоденусь и приду к тебе, — вздыхает Дима.
Пока его нет, я быстро мчусь в умывалку, чищу зубы, привожу в порядок волосы. В комнате расстилаю постель и с сомнением поглядываю на койки соседок. Неприлично как-то воспользоваться чужим спальным местом. Мы с Димкой уместимся и на одной кровати.
— Ну что, готова ко сну?
Мой друг возвращается, одетый в чёрную майку и домашние шорты до колен. Почему-то кажется таким родным и милым, что из головы вылетают все слова. Только киваю и указываю рукой на кровать. Димка недоумевает, вопросительно смотрит на меня.
— Нам вдвоём будет комфортно, — мой голос звучит неуверенно, даже жмурюсь в надежде, что Дима всё же придёт ко мне, не откажет в последний момент.
— Хорошо, — он выключает свет. Комната погружается в темноту, только за окном горит жёлтый фонарь.
Я прижимаюсь к стене и жду, пока Димка ляжет рядом. Кровать скрипит, тепло чужого тела чувствуется на расстоянии полуметра. И всё происходящее кажется правильным, естественным.
— Спасибо, что остался со мной, — шепчу в полумраке.
Вместо бесполезных слов Дима обнимает меня и целует в плечо. Дёргаюсь, не понимая его поступка, но тут же слышу родной голос:
— Я не мог оставить тебя одну. Хотел, но не получилось. Ты слишком мне дорога, Тина. Даже если я не верю в твои отношения с этим Алексом, я всё равно буду тебя поддерживать. Надеюсь, ты будешь счастлива с ним. Я очень хочу. чтобы ты была счастлива.
На глаза снова наворачиваются слёзы. Как это у него получается — несколькими предложениями довести меня до истерики? Дима, Дима, что же мы делаем?
Прикасаюсь к его лицу и замираю. Щетина приятно колется, горячее дыхание ощущается кончиками пальцев. Изучаю его лоб, нос, щёки, подбородок, в конце смелею и дотрагиваюсь до горячих губ.
Мы храним тишину, только прерывистое дыхание тревожит сердце.
— Тин… — измученно шепчет он.
Вместо тысячи слов накрываю его губы своими. Легко и невесомо. Поддаюсь нахлынувшим чувствам, жар в груди мутит сознание, заставляет действовать без планов и предписаний. Я хочу поцеловать Диму — я целую Диму.
Он отвечает. Кладёт руку мне на затылок и притягивает к себе. Растворяюсь в его запахе, в жадных прикосновениях рук и губ. Ничего предосудительного, Алекс действовал куда решительнее, чем Дима. Но почему-то от поцелуев лучшего друга у меня учащается пульс, болезненно ёкает сердце и приятно покалывают кончики пальцев на ногах. Словно я становлюсь воздушным шаром, взлетаю в небеса и улыбаюсь весеннему солнцу.
Дима гладит мою шею и плечи, целует нежно, словно боится испугать, переступить какую-то невидимую черту. Наше робкое общение всё продолжается и продолжается, и никто не хочет сделать шаг назад.
В какой-то момент мне становится страшно. С Димой так хорошо, а я завтра уезжаю в Киев с другим мужчиной. Получается, предаю Алекса. Даю ложную надежду верному друг. Снова всё становится запутанным и неопределённым. И хочу продолжить наш поцелуй, и не смею поддаваться собственным желаниям.
Отстраняюсь. Прячу голову на груди Димы и пытаюсь отдышаться. Он гладит меня по волосам.
— Спокойной ночи, — тихо произносит он.
— Спокойной ночи, Дима, — шепчу в ответ.
В его объятиях тепло и спокойно. Постепенно сердце восстанавливает привычный ритм, дыхание замедляется, тёмная пелена касается сознания — и я проваливаюсь в царство Морфея.
9
Просыпаюсь от противной трели будильника. Выключаю телефон, с трудом открываю глаза и пытаюсь вспомнить, почему мне нужно так рано вставать. Картинки вчерашнего дня наваливаются одна за другой, давят на мозги. Встреча с Алексом, концерт любимой группы, расстроенный Димка. Ночные поцелуи и объятия.
Вскакиваюс кровати и оглядываюсь — Димы нигде нет. Ушёл, когда я заснула? Или проснулся чуть раньше меня и решил не тревожить, не смущать воспоминаниями? Уезжаю всего на сутки, а чувствую сильную потребность забежать к лучшему другу и попрощаться с ним, словно мы расстанемся на несколько месяцев.
Мотаю головой, пытаясь избавиться от лишних мыслей, с трудом поднимаюсь и бреду в умывалку. Общага непривычно пустая в семь утра, никто не бегает по коридорам и не орёт на весь этаж. В комнате я медленно собираю вещи в рюкзак, почему-то до последнего тяну перед выходом. Если задержусь ещё на пять минут, то опоздаю. Вчера, когда мы с Димкой ехали в маршрутке, я купила билет на поезд. Мне чудом досталось последнее боковое место в плацкартном вагоне. Решение принято.
